отель тоже был карманным. В свое время хозяин с друзьями построили его для своих нужд, потом в кризисные времена решили, что неплохо было бы, если отель станет работать самостоятельно и приносить хоть какие-то деньги, и решили специализироваться на обслуживании корпоративных клиентов. Благо проблем с доступом к таким клиентам у хозяина не было. Тогда-то и взяли Катю на работу.
Карасик с Катей вел сначала телефонные переговоры, потом приехал осматривать отель, увидел Катю воочию и тут же влюбился. Кате такой поворот был не в диковинку. Не было еще ни одного корпоратива, на котором Кате не делали бы эротические предложения. Самые отчаянные ее даже звали замуж. Эти ситуации Катя разруливала легко, с юмором, без напряжений, отчего другая сторона проникалась к ней еще большими симпатиями.
Мужчинам было от чего вдохновиться. Катя имела приятную внешность, но сражала всех наповал грудь четвертого размера, которую она носила так, что выглядела та неприлично привлекательной. И привлекала всех без разбору: и мужчин, и немощных старичков, и младенцев, и даже особей одного с ней пола. После оптического удара следовал удар акустический: Катя была хохотушкой, острой на язык, к тому же очень неглупой барышней.
Карасика эта смесь сразила наповал, он влюбился тихо и печально. Он изобретал невиданные предлоги, чтобы приехать в отель для обсуждения «важных вопросов». Подгадывал под ланч, заманивал Катю отобедать с ним и вел неспешные беседы. Собеседником Карасик был прекрасным. Вот так, незаметно, измором, Карасик и сломил Катину осаду.
Как-то в самом начале осады Катя, рассказывая Алине о новом поклоннике, сказала: «Всем хорош, умный, образованный, состоятельный, приятной внешности, но как мужик ни рыба ни мясо. Так, карасик какой-то». Так это прозвище к нему и приклеилось.
Пообщавшись с Карасиком, Алина поняла, о чем говорила Катя. Карасик был слишком мягким и мирным. Как в пресное блюдо хочется добавить соли и перца, так и Карасику не помешало бы немного мощи и напора.
– Как ты думаешь, – с места в карьер ринулась Катя, – если мужчина красив, богат, разведен, живет один, у него есть женщина?
– Почему бы и нет?
– А где она, если он точно живет один?
– Живет у себя, а он приезжает к ней в гости. Или она к нему.
– Подходит? – спросила Катя у Алины.
– Теоретически да, надеюсь, что нет.
– Есть еще вариант с… – Карасик посмотрел на Саню и замялся, подбирая слово, – с одноразовыми женщинами.
– Проститутки, – не отрываясь от игрушки, меланхолично уточнил Саня.
В этот момент к столу подошел официант с полным подносом тарелок. Услышав последнее слово, он хмыкнул, оглядывая компанию. Катя сидела с круглыми глазами, Алина уткнулась в диванную подушку, давясь от смеха, Карасик неодобрительно смотрел на ребенка, но замечание сделать не решался. А Саня и не подозревал, что секунду назад стал объектом пристального внимания четверых взрослых.
После ужина, развалившись на диванных подушках, компания вела неспешную беседу.
– Как твой бизнес? – спросил Карасик Алину.
– Подписала контракт. – И Алина озвучила сумму.
– Очуметь! И ты молчала! – удивилась Катя.
– Девочки, вы двое суток вместе провели, что вы делали? Молчали? Не могу себе представить.
– У нее романтическая история, – ответила Катя и в двух словах обрисовала ситуацию. – Я тебя поздравляю! – Это уже адресовалось Алине.
Та отмахнулась, мол, не до этого сейчас.
– Нет уж, погоди. Это не дело! Тебе же всегда нравилась твоя работа.
– Алина – человек-тумблер, – вмешался Карасик. – Полноценно может существовать только в одном режиме: или любовь, или работа.
Алина закивала, соглашаясь.
– Работа уже начала страдать?
– Еще нет.
– Но уже не радует?
– Уже не радует так, как раньше.
– Вот я всегда поражался вам, девчонки. Насколько вы беззащитны перед чувствами. Как только сердце забилось чаще, весь мир перестает существовать. Голова перестает работать, здравый смысл умолкает. С вами же в этот момент можно делать что угодно. Легкая добыча для негодяев. Вот мужики другие. У них договоренности, планы, ответственность. Да, сердце бьется, но в параллельном режиме, а не вместо. Мы проще в этом отношении, банальнее.
– Ну, не все женщины такие, – возразила Катя, – есть же стервы, холодный расчет, никаких чувств.
– Вот-вот, пока чувств нет, прекрасный вариант бизнес-леди, точно знает, что ей надо. Но если вдруг у нее вспыхнули чувства, все расчеты насмарку, все к ногам возлюбленного готовы сложить! – И, резко меняя тему разговора: – Может, его пробить по базам? Наша СБ это быстро сделает. А то мало чего, хоть будем знать, где тебя искать.
– Не, не хочу.
– Ну чтобы хотя бы в общих чертах понимать, с кем ты связалась.
– В общих чертах я и сама знаю. А то, что меня интересует, никакая служба безопасности не узнает.
– Первые разумные слова, – оживилась Катя.
– Неужели тебе не страшно за подругу? По-моему, это авантюра чистой воды.
– За нее? Нет. Не тот случай.
Карасик укоризненно покачал головой, всем видом показывая, что не разделяет Катиного спокойствия.
10
Выходные с Катиным семейством немного вернули Алину к прежней жизни. Она перестала на звонки друзей отвечать скороговоркой: «Не могу говорить, перезвоню позже». И наконец-то спустя две недели это «позже» наступило. Она даже пару раз выбралась в гости и получила удовольствие от общения. Она даже снова начала получать удовольствие от работы. Окружающий мир стал широкоформатным, полифоничным. Постепенно ослабла та струна внутри, которая вибрировала и доставляла столько сладости и счастья, исчезло в животе состояние невесомости, исчезла болезненная жажда необходимости видеться.
Нет, это никуда не пропало, просто стало тише, фоном, и могло сосуществовать с другими чувствами и ощущениями, не затмевая их.
Алина думала, что вся нежность и страсть выльется в эсэмэски, но как-то само собой получилось, что в ежедневной переписке они обошлись без признаний и разговора о чувствах. Подобно тому как, ложась спать с любимым, касаешься его кончиками пальцев, потому что этот крошечный контакт дает тебе ощущение связи, так и в эсэмэсках важно было слышать попискивание телефона как постоянное напоминание о том, что Максим есть, он помнит о ней, а слова, смысл – это уже практически не имело значения. Почти не имело. Все же, каждый раз, когда она читала слово «родная», у нее наворачивались слезы на глаза, а сердце на долю секунды сбивалось с ритма и делало маленькую остановку.
«В гостинице пожарные лестницы только на балконе четных номеров. Архитектор ненавидел нечетные цифры?»
«Какой у тебя номер?»
«37».
«Будешь прыгать или подружишься с соседями?»
«Буду наблюдать за пожаром из ресторана напротив».
«Устроишь на дорожку?»
«Совесть не позволяет. Не к чему придраться».
«Просто из
