не секс, а соитие, потому что чем, как не сексом были эти поглаживания, поцелуи… И мозг, сходящий с ума от переизбытка тактильных ощущений, наслоения нейронных сигналов.
Они были похожи на двоих замерзших людей, которые с холода попали в тепло и нашли горячую батарею. Они прижались к ней сведенными от холода руками и не чувствовали тепла, только острое покалывание в пальцах. Но они знали, что так оттаивает их тело. И невозможно было оторваться. Хотя они знали, что после этого пальцы будет ломить и сводить. И что, по-хорошему, достаточно просто сесть рядом, убрать руки, немного подождать, и тело мягко согреется, оттает. Но не было сил ждать. Проще было уговорить себя смириться с болезненной ломотой, чем лишиться этого единственного спасительного источника тепла.
7
Ее спасла работа, последний контракт. Иначе она бы свихнулась от ожидания Максима. Они с трудом отрывались друг от друга, разъезжались по своим делам и скупыми эсэмэсками, как нитками, сшивали утро с вечером. Было удивительно, но они, не сговариваясь, писали друг другу сухие короткие послания, похожие на телеграммы, когда денег в обрез и каждое слово на счету: «Освобожусь после 8», «Будешь рыбу вечером?», «В 9 дома». Казалось, только так можно заставить себя не думать о встрече, не умирать от невозможности увидеть друг друга прямо сейчас. Стоило только добавить хоть одно миленькое словечко, как плотина здравого смысла рухнет и сердце разорвется от невозможности каждую минуту прикасаться друг к другу, от необходимости расставаться.
Все, что можно было перенести, безжалостно переносилось, лишь бы только освободить вечер. Алина, любительница делать свою работу спокойно и размеренно, научилась так спрессовывать свой рабочий график, что без ущерба для качества могла делать сразу несколько дел. Правда, чувствовала она себя как пловец, который в начале рабочего дня сделал вдох, нырнул, а обратно на поверхность – только вечером. Это было непривычно для нее, некомфортно, к концу рабочего дня голова шла кругом, но та награда, которая ждала ее вечером, стоила того.
У новых коллег с завода Алина выведала секреты тайных троп для объезда пробок. Может, это и не экономило ей много времени, но прибавляло спокойствия, что она по максимуму сократила время пребывания вне дома. Может, по этой причине они ни разу не выбрались в ресторан, об ужинах и завтраках заботилась тетя Аня.
Самое удивительное, что за это время они практически ничего не узнали друг о друге. Их разговоры за ужином вертелись вокруг работы, даже не работы как таковой, а каких-то коротких зарисовок, которые можно безболезненно выдернуть из контекста без потери смысла. Алине очень хотелось узнать побольше о Максиме, но она не представляла, как это можно сделать. Фраза «расскажи о себе» казалась чудовищной и немыслимой, а наводящие вопросы были вне формата их беседы. Спасали только поцелуи и объятия. В них было столько смысла, столько чувства, что рядом с этим любое несказанное слово уже было обречено на провал, проигрывало в своей скудности и ущербности.
Они чувствовали неутоленную жажду друг другом и не могли ее утолить. Это было одновременно и болезненно, и восхитительно. У этой жажды был привкус наркотической зависимости, во всяком случае, все симптомы были налицо. Двое взрослых людей из последних сил держались, чтобы не забросить свои дела. И дело даже было не в сексе, а в чем-то, что лежало по ту сторону близости. Они как два разнополярных магнита, которых развели на ничтожно малое расстояние друг от друга. И они всеми своими электронами чувствовали напряжение на границе их тел, невидимое поле, внутри которого они существовали.
Бесконечно так продолжаться не могло. Нужно было переходить в какое-то другое физическое состояние, в какую-то другую форму отношений. И для этого требовалось какое-то действие, событие. И этим событием явилась командировка Максима.
Самолет был вечером. Она приехала раньше его, узнала номера стойки регистрации и выхода и, чтобы занять время, гуляла между киосками, рассматривая товары в дорогу. Нужно было обязательно что-нибудь купить. Это была традиция, которая сложилась в глубоком детстве, когда она маленькая ездила отдыхать с родителями. Ее родители были геологами, и у них было специфическое отношение ко всем перевалочным пунктам. Зачастую в них они проводили много времени, и вокзалы, станции, аэропорты были такой же неотъемлемой частью их жизни, как у других людей магазины и кинотеатры. В бюджет всегда закладывалась «дорожная денежка» на ненужные, но приятные вещи. В этой традиции было что-то языческое, будто они, делая непрактичные покупки, так платили дань богам дороги. Маленькая Алина покупала мороженое, раскраски, игрушки-сувениры или же тратила их на игровые автоматы, чаще всего какие-нибудь стрелялки, вроде «Морского боя», которые в те времена стояли практически на всех вокзалах.
От родителей она унаследовала любовь к дороге, внутреннее состояние, что дом там, где ты есть, а не здание, адрес которого указан в твоем паспорте. Может, именно поэтому она так легко и быстро прижилась у Максима?
Алина остановилась у кофеавтомата и кинула в него «дорожную денежку». Стоя с пластиковым стаканчиком в руках, она разглядывала входящих пассажиров. Командированные шествовали сосредоточенно и серь езно, блестя начищенными ботинками, рассекая пространство острыми стрелками на брюках. В руках у них были кейсы, небольшие чемоданы, изредка к этому прибавлялись портпледы. Отдыхающие шумно вваливались компаниями, пестрели одеждой не по погоде, разноцветными боками пластиковых чемоданов и группами сопровождения.
Максима она увидела сразу. Он с каким-то мужчиной деловито занял очередь к транспортеру для досмотра багажа и начал оглядывать зал, ища Алину. Они встретились глазами. В лице Максима что-то неуловимо изменилось. Они смотрели друг на друга, и Алина чувствовала, как между ними возникла связь. Реальная, физически ощутимая. Казалось, проведи рукой перед собой, и почувствуешь некую плотную субстанцию.
Оставив очередь, Максим зашагал к Алине. Обнял ее одной рукой, вторую положил ей под затылок, держа ее голову, как держат обычно младенцев, когда купают, поцеловал в уголок рта.
– Привет…
Она уткнулась носом ему в ключицу, вдохнула его запах, безошибочно уловив его в переплетении ноток парфюма. Такой родной, такой желанный.
Он легонько отстранил ее, развернул к своему спутнику:
– Это Олег, мой помощник и по совместительству водитель.
– Алина. – Она попыталась стереть с лица выражение тупого блаженства.
– Запиши его телефон. Если тебе понадобится какая-нибудь помощь, звони ему. И не только водительская.
Они обменялись телефонами и Олег, пожав руку Максиму и слегка поклонившись Алине, покинул их.
Алина снова прижалась к Максиму.
– У тебя тридцать четвертая стойка. До конца регистрации минут пятнадцать, –
