принялись выгружать из сумок на стол «гостинцы». Копченую колбасу. Соленую рыбу. По пакету ананасового и виноградного соку. Финики…
В этот вечер мы пировали, шутили и разгадывали шарады еще беззаботнее, чем всегда. Я чувствовал себя настоящим героем — который после победы над чудовищем наслаждается обществом красавиц.
Я подумал: а не рассказать ли Тие и Бхайми о моем сегодняшнем приключении?.. Но мысленно махнул рукой. Зачем девушкам — нежным, как цветы сирени — слушать о каком-то грязном Воре, которому я выбил два зуба?..
Я и красавицы сыграли в шахматы и шашки, собрали паззлы, попередвигали конические фишки в настольной «бродилке». А потом от души занялись любовью на широкой — совсем не скрипучей — кровати.
Скажу без хвастовства: в этот раз я превзошел самого себя. Бхайми и Тия стояли на четвереньках — а я таранил сзади то одну, то вторую красавицу. Девушки только протяжно стонали и просили меня продолжать.
А потом мы в обнимку завалились спать. До самого утра я не видел снов — и проснулся освеженным. Тия и Бхайми уже наливали кофе в фарфоровые чашки…
6. Новый Рустам
Я так и не рассказал девушкам о своей расправе над Вором. Меня не покидало стойкое чувство: на избиении Вора мои подвиги не закончились. О, я не Камар аз-Заман из «Тысяча одной ночи» — вкушающий плоды счастья просто так, за красивые глазки. Нет!.. Во мне проснулся борец со злом Рустам. Я ждал, когда мистическое чутье снова приведет меня на улицу или в сквер, где я дам бой очередному врагу добра и справедливости.
Пожаловало лето.
Бирюзовое небо жарко сияло. Деревца оделись в ярко-зеленую листву. Вразвалочку рыскающие черно-белые, серые и трехцветные котяры казались еще более пушистыми, неповоротливыми и упитанными, чем были в мае. На лавках горбились сухонькие старушки в пестрых платках — вязали из шерсти носки, смотрели на поедающих соринки воробьев, обсуждали внуков.
Я, Тия и Бхайми усвоили новую привычку: перед ужином часок гулять. Мы бродили по аллеям, держась за руки: слева — Бхайми, в середине — я, справа — Тия. Бабушки со скамеек удивленно пялили на нас глаза.
То девушки резвились, как газели. Убегали, прятались за деревьями. А я ловил, ловил моих кудесниц.
На озере мы кормили хлебными крошками уток. Тию и Бхайми забавляло, как водоплавающая братия — поднимая тучи брызг, хлопая крыльями и вытягивая шеи — кидается за добычей.
После прогулки ужин казался особенно вкусным. Притом, что и без того каждая наша трапеза была точно пир богов. Мы за обе щеки уплетали красную рыбу, шашлык под острым соусом, изюм, порезанный дольками ананас…
Поиграв в шахматы и шарады, занявшись безумным сексом — мы погружались в сон. Вернее так: первыми засыпали девушки — а я еще с четверть часа смотрел сквозь темень в белый потолок. Сердце мое стучало: «Будь готов, батыр!.. В нужную минуту тебя позовет звук рога. Ты должен будешь защитить слабого, дать отпор злу…».
И я дождался дня сражения…
Однажды утром я проснулся с мыслью: сегодня мне предстоит дело. Как только провожу Бхайми и Тию — надо будет собираться на бой.
За кофе и за яичницей с колбасой и луком девушки были — как всегда — обольстительны и веселы. Звучал мелодичный смех красавиц. Я улыбался девушкам. Смеялся их шуткам. А сам весь был в напряжении — как растянутая пружина.
Я решил ничего не говорить красавицам о моем странном чутье, выталкивающем меня из дома. Да и что я мог сказать о том, чего сам не понимал?.. Я знал только: я должен ехать. И мне предстоит битва во имя справедливости.
Поцеловав Тию и Бхайми — я закрыл за ними дверь.
Подошел к зеркалу. Поправил прическу.
На меня смотрел двойник — тощий парень с копной соломенно-желтых волос. Но это был не тот жалкий забитый рохля, что немного месяцев назад. У меня по-прежнему выпирали ребра. Но я не был больше жалкий дрищ — а воин, готовый к схватке.
«Пора», — стукнуло сердце.
Я стиснул зубы.
Неторопливо одевшись — я твердыми шагами вышел из дому.
Автобус — метро — маршрутка — шестьсот метров по улице. На этот раз я оказался на крытом базаре.
Продавцы в белых колпаках улыбались покупателям — которые важными павами прохаживались вдоль торговых рядов. На витринах и прилавках громоздились продукты. От апельсинов и мандаринов до здоровенных мороженых рыбин с открытыми ртами. Были здесь даже колбасы из оленьего и медвежьего мяса. Бабушка-продавщица — сияя и нахваливая свой товар — безменом взвешивала пакет с картошкой.
Пройдя весь рынок с севера на юг — я остановился в конце торговых рядов.
— Молодой человек, купите масла!.. Сливочного масла!..
— Конфет, конфет!.. Вашей девушке точно понравится.
Крики торговцев, предлагающих мне что-нибудь купить — летели справа и слева.
Но я стоял неподвижно — как хороший солдат на посту. И пристально — с соколиной зоркостью — смотрел в сторону северного входа на базар.
— Оле, оле!.. «Гончие псы», вперед!..
С севера на территорию базара втекло скопище десятка в полтора здоровенных молодчиков — в кепках и с обильно дымящимися факелами.
— «Гончие псы»!.. Оле!..
Все ясно: передо мной футбольные фанаты. Вот и козлячья рожа моего одногруппника Пса показалась в их толпе. Как поражение, так и победу «своей» команды «фаны» отмечают хулиганскими выходками. Не иначе — и на базар заявились для того, чтобы учинить разгром.
Мои опасения не замедлили подтвердиться.
Пес пнул ведро, висящее на безмене у продавщицы. Картофелины раскатились по асфальту. Другой амбал опрокинул ящик с апельсинами. И наступил шипастым ботинком на оранжевый плод — так что брызнул сок.
— Что ж вы делаете, ироды?.. — запричитала одна старушка.
— Молчи, карга!.. — рявкнул Пес.
Фанаты двинулись дальше — круша витрины и разгоняя пинками народ.
Сердце мое загремело тяжелым молотоам. Горячая кровь быстрее побежала по венам. Мой ход!.. Я остановлю толпу потерявших страх и совесть хулиганов!..
Я бросился навстречу фанатам.
Столкнувшись с «авангардом» сборища — я ударами ног (ну точь-в-точь ниндзя) расшвырял четырех отморозков. Охающие и кряхтящие — те так и не решились подняться с асфальта.
Оставшиеся отморозки отхлынули — и сбились в тесную кучку.
— Ты-ы-ы?.. — филином выпучил на меня глазища Пес.
— А что?.. Не рад встрече?.. — с колючей насмешкой поинтересовался я.
Я наступил на одного из поверженных — пытающихся незаметно отползти — дебоширов. Затем нарочито медленно двинулся на еще стоящую на ногах дюжину «фанов», возглавляемую Псом.
Народ вокруг — покупатели вперемежку с продавцами —
