этаже, двадцать раз, и тогда он расколется, куда и что положил Маггорт? – весело предположил Арланд, делая большой глоток и утирая рот рукавом. – Ха-ха, неплохо!
– … НАПолнить ДОверху двадцатку? Нет, НАП-ДО-двадцать, высчитать… Высчитывают обычно из чего-то, чего много. Можно предположить, что НАП-ДО-двадцать это что-то одно из того, чего будет много. Причем двадцать может быть как всего вещей, так и номер вещи, которая нам нужна. Хотя стоп! НАП и ДО не указывают на номер и на очередность, нет чисел и цифр, начинающихся на эти слоги. Значит, двадцать – это номер, а НАП и ДО – слова, одно из которых предположительно прилагательное, а другое существительное. Твои соображения?
– В полнолуние, дождавшись полночи, мы пойдем на второй этаж, найдем дверь под номером тринадцать, откроем ее и обнаружим там… – начал Арланд таким голосом, как будто рассказывал страшилку, его лицо и жесты соответствовали голосу. – …И обнаружим там НАПившихся до божественных откровений ДОмовых, и двадцатый из них скажет, куда и что положил Маггорт!
– Арланд, давай нормально. Если не отгадаем, проторчим здесь черт знает сколько! – одергиваю инквизитора, пряча улыбку. Бедолага, кажется, ведет жизнь заклятого трезвенника, или с чего бы его так поперло после пары кружек? – Тебе уже хватит!
– Поживи в Ордене на святой воде, я на тебя посмотрю, – проворчал он, отбирая у меня свою кружку. – Ну ладно. Что это может быть? НАПольные ДОски, ДОрогие НАПильники, НАПисанные ДОговора?
– Ммм… вариант с досками, кстати, хороший. Напильники и договора могут не сохраниться, а вот доски на полу могут хоть и обновляться, но их количество всегда будет одинаковым. Итак, если пойти на второй этаж, открыть тринадцатую комнату, высчитать двадцатую доску на полу… Все сходится. По крайней мере, не так бредово, как все остальное. Давай дальше. К-один, Н-вверх, потянуть. Что-то мне подсказывает, что «Н-вверх» – это «направление: вверх». Надо что-то потянуть вверх, и это что-то К-один. Что можно тянуть вверх и что начинается на «к»?
– Кольцо на крышке тайника?
– Точно, – киваю. – Ну что, пойдем спросим, есть ли здесь комната тринадцать на втором этаже?
– Пойдем, – кивнул инквизитор, залпом допивая все оставшееся в кружке.
– Есть, есть, тринадцатая комната. Ты, ведьма, ее себе взяла. А кто еще их берет, только вы и берете! – «дружелюбно» объяснила нам хозяйка.
Стукнув себя по лбу и послушав насмешки инквизитора, я отправилась в свою комнату.
– Итак. Раз доска, два доска, три доска… Двадцатая доска под кроватью, – понимаю.
– Лезь.
– Почему сразу я? Я не хочу пылью дышать, ты лезь!
– А я не пролезу, – заметил Арланд.
– Что ж вы все мужики такие жирные? – ворчу, ложась на пол перед кроватью. – Жрете много и пьете не в меру.
– Мы? Кто-то еще заставлял лазить тебя под кроватью?
– Дейк как-то уронил свой медальон под кровать на постоялом дворе и заставил меня туда лезть… Я полезла и нашла там… Вот черт! – от сильных эмоций я даже головой о дно кровати стукнулась, пока вылезала.
Ну, конечно, я здесь была, отсюда и дежавю! Мы с Дейком тут ночевали перед охотой на единорога, и я нашла под этой самой кроватью дневник мага, которого звали Маггорт Сенгайз! Потом не до дневника было, я про него и забыла… Забавно, то, что Лорен ищет всю жизнь, я все это время держала в сумке под одеждой.
– Что такое? – обеспокоенно спросил Арланд. – Ты что-то нашла?
– Я ничего не могу сказать, на моих губах печать, – объясняю, сидя на полу и потирая ушибленное место на голове. – Не надо нам ничего искать.
– То есть?
– То есть я в лицо знаю того, кто был на этом постоялом дворе около трех недель назад и стащил то, что мы ищем.
– И как мы теперь выполним задание дяди?
– Я этот кто-то, так что волноваться нечего. Я с собой договорюсь и все отдам.
– Так что ты нашла?
– Не могу сказать, это секрет. Если проболтаюсь – умру на месте, – ехидно улыбаюсь. – Не одному тебе страшными тайнами хвастаться, так ведь?
– Бэйр, не смешно! А Лорену ты что скажешь тогда?
– Я и не смеюсь. На вещице было проклятие, велящее мне никому не говорить о ней и не показывать. А дяде твоему скажу то же самое, что и тебе, – пожимаю плечами.
– Ты же ведьма, неужели не умеешь снимать проклятия?
– Что ты заладил, «умеешь – не умеешь»? – возмущаюсь. – Я наводить умею, а не снимать, так что помалкивай и не ущемляй мое самолюбие лишний раз!
– Боюсь-боюсь, о ужасная ведьма! – хихикнул Арланд, упираясь спиной в стену. – Что делать будем?
– Поедем уже завтра, а сегодня отдыхаем, отсыпаемся и в моем случае отмываемся.
– Может, еще эля? Не знаю, когда еще мне доведется его пить, – предложил он.
Я хотела было возразить: у бедняги уже глаза косели. Но потом мне в голову пришла мысль, что на пьяную голову Арланд может оказаться куда разговорчивее.
– А пошли! – сказала я, поднимаясь с пола.
Мы вернулись в зал и заказали еще выпивки.
– Неужели в ордене вас совсем не отпускают погулять? – спросила я. – А как же студенческие попойки в трактирах?
– Нас держат в железных цепях на хлебе и воде, – пожаловался Арланд, с удовольствием прикладываясь к своей кружке. Он выпил ее едва ли не залпом, аж усы от пены остались!… – А выпускают только в полнолуние пугать местных крестьян, хе-хе…
– Да уж, сочувствую, – я усмехнулась и сделала вид, что пью. – Мы с Дейком никогда не пропускали ни одной ярмарки, гуляли по страшному… Однажды мы притворились бродячими артистами и увели с ярмарки выставочную свинью, занявшую первое место, потом вломились в магазин для модниц и нарядили ее в лучшие платья! Представляешь, что творилось, когда мы отправили ее гулять по улицам города!?… – рассказ был чистейшей правдой, я сама смеялась до слез, вспоминая, как мы потом с Дейком, едва ноги передвигающие, удирали из того самого города. Вот это была выходка! – Аха-хах… Боги, я никогда не прекращу смеяться!
– Знала бы ты, Бэйр с Равнин, как я тебе завидую! – сказал Арланд, упершись щекой в кулак. – Приключения, настоящая свобода… ты счастливый человек, хотя и однорукая! Помимо того, что ты вольна делать, что хочешь, у тебя еще есть человек, которому на тебя не все равно. На Дейка молиться надо, как он тебя терпит…
– Эй, у тебя есть целая семья и куча денег! – воскликнула я. – Не смей жаловаться, двурукий!
– Эх, да что ты знаешь… – трагически вздохнул Арланд, снова прикладываясь к своей кружке. – Проклятие, так хорошо мне не было
