«Ну, там-то нет никакой ситуации выбора, – успокаивала я сама себя. – Штатная ситуация: мать – младенец. Даже при самых неожиданных родах один врач всегда может управиться. А уж эти роды неожиданными никак назвать нельзя…»
Я словно очнулась. Оказывается, прошло уже больше полутора часов, как я сижу в скверике, недалеко от управления, и сосредоточенно размышляю о Ларисе, не в силах принять решения.
Выкурив последнюю сигарету, я отправилась обратно в управление, но ни Григория Абрамовича, ни Кавээна там не застала, на телефоне сидел скучающий и приунывший Игорек. Он рассказал, что, едва я ушла, раздался звонок из редакции газеты «Тарасовские вести».
Звонил редактор и взволнованным голосом сообщил, что на двери его кабинета наклеена листовка с требованием опубликовать в его газете огромный, на всю полосу, политический материал под названием «Индустриальное общество и порабощение человека». Под дверью лежала тонкая пачка отпечатанных на машинке листочков. Если редактор не сделает того, что от него требуют, – говорилось в листовке, – редакция будет взорвана. Редактор перепугался, позвонил куда только можно было, в том числе и нам. Грэг взял с собой спецгруппу по разминированию и помчался с Кавээном туда.
Я поделилась с Игорьком своими выводами, которые сложились у меня в голове за эти два часа относительно того, с каким человеком мы имеем дело. Теперь я была почти убеждена, что этот человек психически нездоров.
У него свойственная людям с нарушенной психикой повышенная эмоциональная чувствительность и способность к установлению резонанса с другим человеком. Он умен и хитер. Он очень хорошо понял не только мою цель, но и мой метод. Именно это он и продемонстрировал нам в начале своего письма.
В заключительной части – его идеологическая программа, он считает науку и научно-технический прогресс главными виновниками всех проблем, которые переживает сейчас наша цивилизация. Судя по всему, в своих рассуждениях о науке и обществе он не ограничивается одной Россией, а распространяет свои выводы на все земное сообщество. Поэтому, если его сейчас не остановить, он, скорее всего, в скором времени расширит сферу своих действий и примется взрывать зарубежных профессоров и академиков. Он очень агрессивен. Не терпит возражений, препятствий и противодействия своим намерениям. Сопротивление приводит его в бешенство. Я считаю, что его требование опубликовать какую-то галиматью по поводу индустриального общества нужно выполнить. Иначе взрыв в редакции гарантирован. Может он взорвать не редакцию, а главного редактора. И никакая ФСБ его не укараулит. В конце концов, большого вреда не будет от того, что это его сочинение появится перед читателями «Тарасовских вестей» – мало ли всякого бреда в них появляется!
На мой взгляд, на продолжение моего с ним контакта через телевидение надежда слабая. Но попробовать еще раз, наверное, придется. У нас нет пока ни одной зацепки, которую можно было бы разрабатывать.
– У тебя есть что-нибудь по окружению профессора Мартыненко? – спросила я Игоря.
Он только рукой махнул. У Мартыненко за свою жизнь училось столько народа, что всех их не проверишь. А из сослуживцев никто никаких фактов, за которые можно было бы зацепиться, не сообщил.
Вернулись Грэг с Кавээном, привезли текст статьи, которую террорист требовал опубликовать. Ничего нового. Те же мотивы, что и во второй части письма, только более широко развернуты и даже, пожалуй, неплохо аргументированы. Террорист окажется явно не одинок в своем возмущении современным обществом. Если бы не варварские методы, с которыми он восстал против порядков этого общества, у него, пожалуй, нашлось бы немало соратников.
В конце вместо подписи стояло – «Президент анархического клуба «СБО» – «Свобода без ограничений». Прочитав эти строки, я почувствовала, что моя профессиональная гордость уязвлена. Уж этот-то ребус с буквами я могла бы разгадать и раньше, материал для этого содержался и в письме, присланном террористом Мартыненко, и в ответе на мое к нему обращение.
Правда, это тоже не приблизило бы нас к разгадке его имени. Не было по-прежнему ответа и на вопрос, почему же он взорвал роддом. Пока все, что он сообщает о себе, своих целях и требованиях, никак не касается роддома. Поневоле начнешь сомневаться, его ли это рук дело, не ошиблась ли ФСБ?
А может быть, и сфабриковала необходимые вещественные доказательства, подбросила их на место взрыва. И пожалуйста – виновного искать не нужно, он уже есть, правда не найденный и не пойманный. Но зато на него можно свободно повесить этот взрыв, и он не сумеет оправдаться. Идентичности деталей взрывного механизма окажется для этого вполне достаточно.
«Подожди! – остановила я сама себя. – А зачем это нужно ФСБ? Неужели только из-за нежелания работать? Или чтобы дело не оказалось «висяком»? Что-то слабо мне в это верится. Конечно, у ФСБ могут быть и другие мотивы. Например, специально запутать наше расследование, направить нас по ложному пути и тем самым продемонстрировать нашу профессиональную непригодность. Это раз. Еще один вариант – взрыв может оказаться результатом халатности или неосторожности. А виновник этого взрыва каким-то образом связан с ФСБ. Или очень нужен им. Или заплатил им».
Я вздохнула. Нет! Хватит фантазировать! То, что я сейчас говорю, уже полный бред. С таким же успехом и с такой же долей достоверности можно предполагать, что ФСБ сама устроила этот взрыв. Зачем? Бред все это. Нужно искать террориста, только вот где его искать?
«Кстати, – подумала я, – а ведь и ФСБ сейчас в такой же ситуации, как и мы. Интересно, что же предпримут они? Они же понимают, что сейчас – у кого темп, у того и преимущество, которое может оказаться решающим для выигрыша».
Ответ на этот свой вопрос я получила буквально в следующем же выпуске местных телевизионных новостей. На экране опять появился майор Нестеров и спокойно и деловито сообщил, что ФСБ выдаст вознаграждение в триста тысяч рублей тому, кто укажет на личность и местонахождение террориста.
Мы все даже рассмеялись.
История с наградой – это просто анекдот какой-то. ФСБ всегда, как только становится в тупик в расследовании, объявляет награду. Фактически за то, чтобы кто-то сделал за них их же работу, нашел им все, что нужно, и принес на блюдечке с голубой каемочкой.
Кавээн рассказывал, что, когда ФСБ впервые объявило о вознаграждении тому, кто обладает информацией по интересующему фээсбэшников вопросу, телефон, указанный в их листовках, чуть не воспламенился от непрерывных звонков. Звонили все, кому не лень, а прежде всего те, кто хотел бы узнать какие-нибудь подробности. Да, именно так – не сообщить, а узнать.
Звонили и те, кто хотел высказать свое мнение и поделиться своей версией. Кавээн утверждает, что тогда им позвонили не менее двух тысяч человек, из них только человек пятьдесят располагали какой-то информацией. В ФСБ сперва было обрадовались такому наплыву свидетелей, но очень скоро выяснилось, что сорок семь из пятидесяти лишь смутно представляют себе, что же на самом-то деле случилось, но готовы сообщить за деньги любую информацию о чем угодно. В ФСБ очень быстро поняли, что фактически присутствуют при попытках рождения в народной городской массе нового вида бизнеса – платное лжесвидетельство.
В ФСБ эту информацию учли, всем так называемым свидетелям дали от ворот поворот, но адреса их на всякий случай запомнили, чтобы при необходимости воспользоваться их услугами. И теперь ФСБ всегда располагает необходимым количеством «свидетелей», готовых в любое время подтвердить все, что угодно.
Что же касается тех троих, которые действительно знали что-то стоящее, то их попросту обманули. Вознаграждение пообещали выплатить, но позже, когда придут деньги из федерального бюджета. С тех пор практически никто на их объявления не клевал.
Но последнее время в Тарасове появилась новая разновидность охотников за информацией – частные сыщики. Это были уже не наивные налогоплательщики, надеющиеся на честность и порядочность государственных структур. Частные сыщики сделали занятие сыском частным бизнесом и никогда не передавали имеющуюся у них информацию без предварительной оплаты. Вероятно, в расчете на них и было опубликовано последнее объявление ФСБ о вознаграждении за сведения о террористе. Впрочем, не думаю, чтобы в ФСБ могли серьезно надеяться на эффективную помощь со стороны частных сыщиков.
Все упиралось опять-таки в деньги. За те суммы, которыми располагала ФСБ, наши тарасовские пинкертоны и пальцем не пошевельнут, а столько, сколько они хотят, ФСБ не сможет найти, даже если продаст на базаре свои парадные мундиры и табельное оружие.
Глава пятая
…Кончался уже пятый день отведенного нам на расследование времени, когда обозначился хоть какой-то, правда не очень-то ясный, след.
