Мы были одни в «глазе». От синего моря до голубого неба в нашем странном вращающемся мире не было больше ни души.
Грозная стена ветров вокруг «глаза» казалась непроницаемой. Да, добраться до солнышка в центре бури мало – теперь бы еще домой вернуться! Крис снова достал карту с расчетами, однако даже он признал, что четвертый отрезок пути несколько устарел.
– Рассчитай сам, – сказал он мне. – У тебя неплохо получается.
Мы даже не пытались следовать примеру профессиональных охотников за ураганами, раза три пересекающих «глаз» на высоте десяти тысяч футов. Так что мы остались сами по себе.
Я рассчитал на компьютере, что, если мы отправимся на север, то приземлимся если не на Каймане (Кайман – остров маленький, поди еще отыщи его!), то на Ямайке или, на худой конец, на Кубе. До Кубы у нас горючего должно было хватить. А если повезет, мы задолго до того сможем связаться с землей по радио и попросить указать дорогу. Неудобно, конечно, но все же лучше, чем упасть!
Крис согласился с тем, что лететь надо на север, но, влетая в стену «глаза», надо забрать немного к востоку, потому что ветра, дующие против часовой стрелки, там сильнее всего, и нас все равно снесет к северу к тому времени, как мы пролетим миль шестьдесят и выберемся наконец из урагана.
Когда находишься на земле, вторая волна урагана налетает, когда «глаз» прошел, разбивая иллюзию, что буря закончилась. Вторая волна приносится с юго-востока, как движущаяся бетонная стена, и сметает все, что устояло перед первым натиском.
Ураган пятой категории визжит и завывает, и мчится быстрее любой скаковой лошади. Он приносит проливные дожди, наводнения, оставляет людей без крыши над головой и сносит мосты – и тем не менее для того, чтобы благополучно вернуться на Большой Кайман, нам нужно было миновать его.
– Рассчитай нашу высоту! – сказал Крис. Голос у него слегка дрожал, и в глазах стояла тревога. Расчет был несложный: атмосферное давление, как правило, падает на один миллибар на каждые тридцать футов высоты, – но на высоте рассеивается не только воздух, но и внимание, а мы с Крисом и так были не в лучшей форме: когда вокруг все ревет, воет и швыряет тебя из стороны в сторону, соображать не так-то просто.
Крис повернул на восток и на высоте восемь тысяч футов по альтиметру решительно взял курс на землю. Оба мотора работали на полную мощность, и тем не менее мы были уверены, что недооценили силу ветра, и ураган занесет нас куда угодно, только не туда, куда нам надо.
Голубое небо исчезло. Внизу ярилось серо-бурое море.
Вокруг нас сомкнулись дождевые облака. Мы летели вслепую, не видя, куда направляемся. Крис оставил все попытки проверять курс и теперь только старался держать прямо.
В течение нескольких минут я был уверен, что мы с Крисом и самолетом не вытянем. Мне вспомнились бабушкины предостережения, и по спине поползли мурашки. Крис явно утратил самообладание и непрерывно повторял в микрофон: «СОС, СОС, СОС!», посылая в эфир зов, которого все равно никто не слышал.
И все-таки мы бы, наверно, выбрались, если бы придерживались курса на север, и ничего бы не случилось. Но в какой-то момент – настоящие несчастья всегда стрясаются моментально – что-то пошло не так, и нас швырнуло прямиком в царство хаоса, в лапы голодных демонов.
Правый мотор заглох!
Самолет немедленно потерял устойчивость, завалился набок, пошел по кругу, задрал нос вверх, потом зарылся вниз. «Руль до отказа влево, ручку от себя!» – кричал Крис, изо всех сил топая ногой по какой-то педали. Я смутно помнил, что это следует применять, когда надо вывести из штопора одномоторный самолет. Но поможет ли это двухмоторному самолету, у которого один мотор отказал, я не знал. Может, еще и хуже станет. Я снова попытался включить радио, чтобы передать в эфир голос Криса, и услышал только, как где-то вдали кто-то говорит по-испански.
Пространство и время смешались. Больше одной мысли зараз в голове не помещалось. Я на какое-то время сконцентрировался на единственном утешении: позади, на пассажирском сиденье, лежит надувной спасательный плотик, и он нам очень пригодится, потому что самолеты плавать не умеют.
Я как-то исхитрился извернуться, дотянулся до большого свертка и вцепился в него. И не выпустил его из рук даже тогда, когда стало ясно, что самолет уже никаким рулям не повинуется и Крис, все еще дергая за все рычаги подряд, снова принялся повторять в микрофон: «СОС, СОС, СОС… Ручку от себя, руль до отказа влево… СОС…» – а потом отчаянно: «Я возвращаюсь на остров Трокс! Возвращаюсь на Трокс!»
Несмотря на все эти вопли о помощи, Крис все же сумел каким-то чудом выровнять болтающуюся, виляющую, раскачивающуюся машину, падающую с высоты восьми тысяч футов. И только когда я крикнул ему, чтобы он готовился прыгать, до него вроде как дошло, что на одном задыхающемся, перегревшемся моторе нам нипочем не выбраться. Он видел, как волны вздымаются совсем рядом, но и тогда, наверно, ни за что не признал бы поражения… но тут в ветровое стекло плеснуло водой.
Крис с воплем ужаса дернул ручку, нос машины задрался – левый мотор тем временем продолжал работать на полную мощность, – и нам удалось скользнуть брюхом по гребню мчащейся навстречу волны. От удара «Пайпер» подпрыгнул в воздух, сильно накренился влево и клюнул носом. Второй удар был сильнее. Странно, о чем иногда человек думает в такие минуты, – мне вдруг вспомнился вопрос с какого-то давнишнего экзамена: из какого материала лучше всего изготовлять ремни безопасности и как они должны растягиваться, чтобы поглощать кинетическую энергию во время столкновения. Самолет с размаху вонзился в почти отвесный склон очередной волны, и наши ремни безопасности добросовестно выполнили свои обязанности, не позволив нам вылететь из кресел.
Почти в тот же миг я пинком открыл хвостовую дверь и выскочил в бурлящую воду, зажав под мышкой плотик – единственную нашу надежду на спасение. Выпрыгнув, дернул за веревочку, которая открывает клапан, наполняющий плотик воздухом. Плотик надулся почти мгновенно и выскользнул у меня из рук. Я едва успел ухватиться за канат, опоясывающий плотик, немного повисел на этом канате, борясь с ревущим ветром. «Не удержу!» – подумал я. Но тут Крис тоже отстегнул ремни и выскочил из тонущего самолета.
Он выпрыгнул из передней двери, и ему повезло: он наступил ногой на раздувшийся край плотика, споткнулся и растянулся во весь рост на плотике, который как раз в этот миг вырвался наконец у меня из рук. Ветер и волны мгновенно подхватили продолжавший расти плотик и унесли его в сторону от тонущего самолета. На миг над краем плота мелькнуло длинное, исполненное ужаса лицо Криса. Потом плотик скрылся за завесой ливня. Самолет еще несколько секунд держался на поверхности, пока не наполнился водой, потом развернулся и косо, вниз крылом, ушел на дно.
Я без особой надежды дернул за веревочку на своем спасжилете, оставшемся моим единственным шансом на выживание. Жилет быстро наполнился воздухом, как ему и положено, – жалкий клочок возможной безопасности, не слишком-то надежный.
Ботинки свалились с меня еще раньше, а брюки я сбросил сам, оставшись в одних трусах, рубашке, некогда белой, и оранжевом флуоресцентном спас-жилете. Карибское море сравнительно теплое, так что смерть от гипотермии мне не грозит. Помотает меня, да и все. Мне вспоминались утешительные истории о моряках, которых подбирали в море спустя несколько дней после кораблекрушения. Ну да, сказал я себе, если не считать того, что им-то не приходилось бороться с гигантскими волнами, поднятыми ураганом.
Был вроде бы как день. Часы у меня остановились на 14.15, времени, когда мы выбросились из самолета. А ведь дома у меня есть дешевые водонепроницаемые часы, с которыми плавать можно, – и чего я их с собой не взял, идиот? Дурацкие мысли в голову лезут. Какая разница, сколько сейчас времени?
Узнав, что мы с Крисом не вернулись, Робин Дарси наверняка пошлет спасателей. Оранжевый плот Криса видно за несколько миль. Мой спасжилет, конечно, поменьше, но ведь его нарочно сделали таким ярким. Я постарался не думать о том, что, пока хлещет этот ливень и вздымаются волны, вертолет спасателей никуда не полетит.
Один передвигается медленно, но даже самый медлительный ураган не стоит на месте. Чтобы выжить, мне, во-первых, надо переждать Один, а во-вторых, сделать так, чтобы меня заметили. А для этого желательно очутиться в таком месте, над которым пролегают самые оживленные воздушные трассы Карибского моря.
Мысли текли очень медленно, и все они были невеселые. Вот, к примеру, весьма неприятная мысль: Карибское море очень большое. Или, к примеру, еще мысль: я, конечно, опытный серфер, но, во-первых, у меня нет доски, а во-вторых, на тридцатифутовых штормовых волнах не покатаешься.
Вот так я и барахтался в волнах. Голова у меня была забита бестолковыми разрозненными мыслями, а толкового ничего не придумывалось. Мне оставалось только заботиться о том, чтобы не погружаться с головой. Одно утешение: у жилета имелся спереди широкий воротник, так что, как меня ни швыряло, как ни накрывало волнами, спасжилет медленно, но верно выправлял меня, в точности как поплавок.
