ветру пальмы, над изрезанной местностью нависали Атласские горы.
– Вы говорили, что совершили со своей матерью сделку, – внезапно произнесла Викки.
Клеманс сделала глубокий вдох. Викки права. Ничего не поделаешь, нужно отвечать за свои промашки.
– Ах да. После рождения сына я тяжело заболела. Моя мать заплатила Жаку за то, чтобы он увез моего ребенка во Францию. Видишь ли, Жак был наполовину французом, наполовину марокканцем. И так как Марокко тогда находилось под протекторатом Франции, Жак сумел туда переехать. Я была не замужем и не могла оставить ребенка.
– Ой, я понимаю. Но в чем заключалась сделка?
– На самом деле это не было в прямом смысле сделкой. Я не совсем точно выразилась. Мама сказала, что обо всем позаботится, если я не стану поднимать шум.
Викки недоверчиво смотрела на бабушку широко раскрытыми глазами:
– И вы согласились?
– Я ведь уже сказала, что тогда очень тяжело болела. Лежала в бреду. У меня не оставалось выбора, – вздохнула она и едва слышно добавила: – Без меня ему было лучше.
– Что вы сказали? – с подозрением в голосе спросила Викки.
– Ничего. Не имеет значения. Другие времена, другие нравы. – Она сделала паузу. – Хотя, возможно, нет. Даже сейчас иметь внебрачного ребенка неприлично, несмотря на всю так называемую эмансипацию. – Тем временем дверь на крышу открылась, и к ним присоединилась Этта; Клеманс с улыбкой протянула ей руку. – Викки, Этта – моя самая старинная подруга в Марракеше. Много лет назад она поселила меня в той самой квартире, в которой сейчас живешь ты.
– В те дни твоя бабушка была испуганной маленькой девочкой.
И неудивительно, подумала Клеманс. Даже по прошествии стольких лет она отчетливо слышала голос отца: «В следующий раз мы сбросим ее в колодец».
– Этта, я никогда не была маленькой, – возразила она с вымученной улыбкой.
– Возможно, и нет. Но ты до смерти боялась отца.
– В те дни я была психологически сломлена. – Клеманс сжала руку подруги.
Этта была отчасти в курсе истории Клеманс, но держала язык за зубами и никому не обмолвилась о том, что та сменила имя Адель Гарнье на Клеманс Петье. Однако Этта совершенно точно не знала, что на самом деле произошло тогда в Касабланке.
– Викки, – продолжила Клеманс, – ты должна понимать, что мы тогда жили в тяжелые времена. Ведь я родилась в тысяча восемьсот девяносто втором году. Женщины считались собственностью мужчины – главы дома, который полностью контролировал их жизнь. У нас не было права голоса, да и вообще никаких прав, хотя у Этты все сложилось несколько по-другому.
– Как? – удивилась Викки.
– Я была богатой молодой вдовой. И могла делать все, что заблагорассудится, при условии больше не выходить замуж.
– И вы больше не вышли замуж! – ахнула Викки. – Неслабо.
Миниатюрная Этта громко расхохоталась:
– А разве нет? Ну ладно, здесь становится слишком жарко. Давайте спустимся в сад. Там, в тени под деревьями, нас ждет мятный чай.
– У меня такое чувство, будто я уже была в Марокко раньше, – сказала Викки, когда они спустились в прохладный внутренний дворик.
– Может, это из-за твоего родства с Жаком? – предположила Клеманс.
– Но в Дордони Жак казался самым настоящим французом. Он вообще никогда не упоминал Марокко.
– Как я уже говорила, когда французы управляли Марокко, Жак рос во франкоязычной среде. И поскольку он наполовину француз, да к тому же светлокожий, то, должно быть, легко получил французские документы и провел оставшуюся часть жизни, позиционируя себя как стопроцентный француз.
Клеманс видела, что внучка сгорает от любопытства и жаждет узнать подробности, но ей хватило такта оставить дальнейшие расспросы.
– А Клеманс рассказала тебе о Тео Уиттакере? – Этта повернулась к Викки. – В свое время он сделал твоей бабушке предложение.
Викки лишь молча покачала головой.
Клеманс сдержанно улыбнулась и направилась к двери.
Глава 12
Викки
Ранним вечером их маленькую квартирку омыл жидким золотом солнечный свет, быстро превратившийся в густой полумрак, и девушкам пришлось включить лампы. Под проникавшие в окна меланхоличные звуки флейты Викки выбирала себе наряд для долгожданной вечеринки в Пальмераи. В честь этого мероприятия она надела серебряные серьги-кольца и бледно-зеленый кафтан, кислотный цвет которого выгодно подчеркивал ее бездонные карие глаза и каштановые волосы. Беа, колебавшаяся больше часа, в результате остановилась на оранжевом платье, которое изначально и планировала надеть.
– Merde! – убив комара, выругалась Викки. – Ну все, пошли.
Этим блистательным вечером кузины уже издалека услышали доносившуюся с площади настойчивую барабанную дробь и громкое шипение жарившегося на углях мяса. Рука об руку они вышли на площадь, и вскоре Викки увидела Джимми, сидевшего в одиночестве возле какого-то занюханного кафе.
Беа чуть отстала, заглядевшись на акробатов, а Викки поспешно подошла к Джимми.
– Ты сумел выяснить, что произошло с Фридой? – понизив голос, спросила она.
Джимми уныло покачал головой:
– Все как воды в рот набрали. А если что-то такое случилось, это наверняка произошло глубокой ночью. Но она пропала. Испарилась. Юсеф тоже. Вероятно, они кого-то очень сильно расстроили. Их дом в Медине разгромили, как и магазин.
– Какой ужас!
– Угу.
– А что насчет таранившего нас автомобиля?
– Без понятия, – передернул плечами Джимми. – Ну что, возьмем такси? Я ждал Тома. Но он как сквозь землю провалился.
– Быть может, он отправился туда раньше нас.
Оглядевшись по сторонам, Викки позвала Беа. И неожиданно увидела бабушкиного знакомого, того самого седовласого мужчину. Он направлялся к ним, широко улыбаясь.
– Привет! – произнес он.
– Привет! Месье Калье, если не ошибаюсь?
– Зовите меня просто Патрис. Собираетесь в какое-нибудь чудное местечко, а?
– Надеюсь, что так. На вечеринку в Пальмераи. Мы как раз хотели поймать такси.
– Я еду туда же. Почему бы мне вас не подбросить? Автомобиль взят напрокат. В общем, ничего шикарного, но все лучше, чем ничего.
– Ой, неужели? Очень любезно с вашей стороны. – Викки сделала паузу, когда к ним неторопливо подошла Беа. – Прошу прощения. Я не представила своего друга Джимми. А это моя кузина Беатрис.
Патрис протянул Джимми руку и, повернувшись к Беа, расцеловал ее в обе щеки:
– Очень приятно познакомиться с вами обоими. Я Патрис Калье.
Беа застенчиво улыбнулась.
Они отправились в путь, и к тому времени, как Патрис доставил молодых людей в Пальмераи, вечеринка была уже в полном разгаре.
– Почему бы вам не пойти с нами? – предложила Викки.
Патрис со смехом отклонил приглашение:
– Боюсь, мои веселые денечки давным-давно прошли. Но вы развлекайтесь и берегите себя.
– Ну ладно. Спасибо, что подвезли.
– До новых встреч. – И с этими словами Патрис уехал.
– А он кажется довольно милым для такого
