Лина впускает лэрда Эмерея, а затем, повинуясь моей просьбе, оставляет нас наедине. Неужели я сейчас все узнаю?
Глава 12
Но граф не спешит начинать разговор. Его пристальный взор пробегает по мне, лишь на миг, задержавшись на моих ладонях. Стесняясь, прячу руки за спину, ощущая покалывание на кончиках пальцев, как будто дотронулась до скованного морозом металла.
— Лэрд Эмерей, — вопросительно поднимаю брови. — Вы хотели поговорить.
Из-за неловкого момента снова начинаю к нему обращаться на “Вы”. Он едва заметно встряхивает головой, словно отгоняя ненужные мысли, и вместо ответа задает встречный вопрос.
— Ты что-то вспомнила? — голос графа на первый взгляд кажется равнодушным и безэмоциональным, но я вижу неподдельный интерес в его глазах.
— Немного, — решаю признаться. Ведь можно же считать мои сны воспоминаниями?
Эмерей недоверчиво смотрит на меня, склонив голову на бок.
— Это правда, — с нажимом повторяю.
Снова не верит. Эта ситуация мне напоминает старый комедийный номер — докажи, что ты не верблюд… Уже не помню, кто его исполнял, но чувствую я себя точно так же, как и несчастный герой пресловутой шутки.
— Я верю, — нахмурившись, поспешно заявляет Теодор.
А затем, слегка вздохнув, садится в кресло с другой стороны стола.
— Просто… Все эти события: ты, Сет, Гленн, Илин — они как-то все навалились, словно снежный ком. Еще и алладисы эти, кто же мог подумать, что ты и о них забыла.
В его голосе столько усталости, что я впервые за все это время вижу перед собой не самоуверенного лэрда, который привык командовать, а обычного мужчину, которому ничто человеческое не чуждо. Почему-то хочется протянуть руку и убрать упавшую ему на лоб прядь темно-каштановых волос. Желание настолько сильное, что я даже руки сцепляю в замок на коленях. Сочувствие мое ему уж точно не нужно. Тем более что образ обычного человека Теодор уже поспешно снимает и снова цепляет маску надменного графа.
— Так, что ты вспомнила? — он принимается буравить меня проницательным взглядом.
Я тоже стряхиваю минутную слабость, а то уже совсем лужей растеклась. Не надо забывать, что мне еще не известны мотивы Эмерея. Вдруг он точно такая же меркантильная зараза, как и его отчим.
— Наш разговор в беседке с цветами. Вернее его маленький фрагмент. Я у вас, у тебя, — быстро исправляюсь, увидев, как нахмурился Теодор, услышав иное обращение. — Просила что-то уничтожить. Но я не помню что. И не помню, что я тебе обещала. Какую услугу? Что между нами было?
— Между нами, Эва, был договор, — откидывается на спинку кресла граф. — И ты его нарушила.
— Не могла я такого сделать, — уверенно заявляю. Ну не вяжется у меня образ той неуверенной в себе, запуганной девочки с наглой и беспринципной вруньей. — Должна была быть какая-то причина. Так ты мне расскажешь все с начала?
Граф покачивает головой, слушая мои пылкие заявления, и слегка кривит губы в саркастической улыбке.
— Но, тем не менее, сделала, — хмыкает он. — А раз ты все-таки вспомнила этот разговор, да еще и воспользовалась своей силой, спасая Сета… Ведь я не ошибаюсь, правда? Ты остановила время?
Медленно киваю, чувствуя, как что-то обрывается внутри. Вот и приехали. Что и требовалось доказать. Меня просто переправили с одной клетки в другую. Этот хоть не бьет. Во всяком случае, сейчас… Почему же на душе так гадко, ведь я с самого начала это подозревала… Дура я, вот и все… И беспокоился он, когда я от этого их электрического паука пострадала, вовсе не обо мне, а о даре и пользе, которую я могу ему принести… Выдыхаю, стараясь успокоить бушующие эмоции, и бесцветным голосом спрашиваю:
— Так что же я обещала?
— Ты, Эва, — наклоняется ко мне через стол Эмерей. — Обещала вылечить Гленна…
От удивления даже забываю, как дышать. В смысле вылечить? Я же не врач!
— Что ты имеешь в виду? — кое-как придя в себя, переспрашиваю. — Я разве умею?
— Лечить? — поднимает брови Теодор. — Нет, лечить ты не умеешь. Зато знаешь, как достать камень Миана…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Вот, прям, глаза мне открыл. Камень Миана. Теперь все стало ясно.
— Это мне ни о чем не говорит, — недовольно хмурю брови, с трудом сдерживая сарказм. Сейчас не время показывать зубы, надо все разузнать поподробнее, поэтому прикусываю язычок и как можно спокойнее спрашиваю. — Что это за камень такой, который Гленну помочь должен? Да и вообще, с чего это я тебе такое пообещала? Может, ты меня заставил… Вынудил силой или шантажом…
Пытливо смотрю в его глаза в надежде увидеть там хоть отголоски правды.
— Ты за кого меня принимаешь? — внезапно вспыхивает Эмерей. — Я что, по-твоему, чудовище? У нас была взаимовыгодная сделка, от которой каждый получал то, что хотел. Это ты в последний момент все переиграла. Видимо, предложение маркиза тебе гораздо больше привлекательным показалось. Настолько, что ты забыла о больном ребенке.
Сказанные слова жалят, как ядовитая змея, заставляя сжать губы от обиды. Но и сам Теодор едва сдерживается, на его скулах играют желваки, а руки сжимаются в кулаки. И хоть мне больно и горько, его я тоже понимаю. Трудно спокойно относится к человеку, который дал надежду, а потом внезапно и без объяснений ее же и забрал. Особенно если это касается ребенка. Неужели Эва могла так поступить с ним?
— Нет, — мотаю головой. — Нет! Я бы ни за что не предала Гленна, и тебя тоже…
— Тебе напомнить за кем ты была замужем весь последний год? — ерничает в ответ мужчина. — Заметь, это был не я.
— Как так получилось? — картинка в голове ни в какую не желает складываться.
— Ты просто в последний день разорвала помолвку, — пожимает плечами граф. — А на следующее утро уже сочеталась браком с моим отчимом. Меня на церемонию, как ты понимаешь, не пригласили. Из газет узнал…
Неужели я на самом деле была таким чудовищем? То есть не я, Эванжелина. Как она могла? Перед глазами стоит образ малыша. Такого милого, доверчивого, невинного. Разве можно взять и обречь это дите на страдания? Разве может быть что-то дороже жизни и здоровья? И разве могла так поступить девушка, которая, не задумываясь, пожертвовала собой ради спасения обычной служанки? Вот не вяжется у меня это воедино ну никак, как не крути.
— Теодор, — наконец собираю мысли в кучу. — Давай ты мне расскажешь с самого начала, потому что я ничего не понимаю. Как мы нашли друг друга? Почему для меня было выгодно выйти за тебя замуж? И что такое этот камень Миана?
— Что ж, Эва, готовься, — вновь откидывается на спинку кресла мужчина. — Говорить мне придется долго.
“Да я как бы уже давно готова”, — внутренне хмыкаю и превращаюсь в слух. А Теодор начинает свой рассказ глубоким, хорошо поставленным голосом, от которого у меня по спине пробегают мурашки и сладко замирает внутри.
— Камень Миана изобретение древних драодов, четырех учеников Клейвоанта-всевидящего, — принимается за повествование Эмерей. Вот даже не сомневалась, что где-то тут замешана эта "Великолепная четверка". — С древнего гаольского языка, на котором говорили наши предки, Миан означает желание. Это воистину легендарный артефакт создавался многие годы. Каждый из древнейших вложил в него частичку своей магии. Какова была причина его создания доподлинно никому не известно. Возможно, с его помощью четверо драодов во главе с Клейвоантом хотели предотвратить вторжение ниаманов, воинов с материка. Но, поняв какую могущественную и опасную вещь они создали, древние решили спрятать артефакт, так что до него может добраться лишь один из их потомков, обладающий силой, то есть ты, Эва.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— И этот камень… Он вылечит Гленна? — затаив дыхание, спрашиваю я.
— Я очень на это надеюсь, — поджимает губы Эмерей. — Ибо если не он, то моему сыну больше ничего не поможет…
Мне сложно поверить в кусок булыжника, способный на такое чудо. Внутренний скептик недоверчиво фыркает… Но я ведь как-то попала в другой мир и в чужое тело, видела проявления магии и сказочных пауков, так почему же не быть чудодейственному артефакту, созданному усилиями четырех драодов?
