Нужно пожрать купить. Наверное случайно, УАЗик остановился на солнце. Опера ушли. Водила тоже куда то делся. Видимо, терся на улице рядом с машиной. Потому что машина нагрелась, и вонь стала нестерпимой. Ментов не было больше чем полчаса.
Я не думаю, что сейчас менты знают заумные термины «психологическое давление», «создание у подозреваемого эмоционального дискомфорта» и прочее. Но это все теория. А практику они знают отлично. И мне очевидно, что они хотят что бы я боялся, психовал, короче-нервничал. Очень уж все выглядит нарочито. И я просто заснул. Уселся поудобнее, и отключился. Сколько раз за мою жизнь мне помогало это умение!
Менты не показали, что они раздосадованы моим пофигизмом. Просто усевшись в машину разбудили. Я сознательно ничего не говорил и не спрашивал, хотя они явно ждали. А я молчал. И, кажется, их это злило. Минут через двадцать мы приехали. Отдел милиции на улице Марата. Сравнительно недалеко от метро Пушкинская и Витебского вокзала.
В клетку на первом этаже, у дежурки, меня сажать, как я ожидал, не стали. Тот что постарше, сказал дежурному, что они побеседуют с гражданином. Тот открыл дверь, и мы поднялись на второй этаж. Пройдя по коридору, зашли в тесноватый кабинет, перегороженный тремя столами. Старший по хозяйски уселся за стол у окна и кивнул мне на стул напротив.
— Присаживайся.
Я уселся. Младший встал сбоку, опершись о соседний стол задницей.
— Ну, теперь давай познакомимся, — сказал старший — я, капитан Исаев, Виталий Александрович. Старший оперуполномоченый.
Я перевел взгляд на младшего.
— Старший лейтенант Пронин. Главк. Угрозыск. — буркнул тот.
— Теперь ты, Андреев.
— А вы что, не знаете кого задержали? И определите мой статус. Я задержан. Свидетель. Обвиняемый?
— Умный что ли? — буркнул Пронин.
— Ни за что не поверю, что милиция борется с умными. Я думал, у нее другие задачи. — любезно ответил я ему, и перевел взгляд на Исаева — итак?
— У нас с тобой, Андреев, профилактическая беседа. В процессе который, мы хотели бы услышать ответ на несколько вопросов.
— Но это — пока. — добавил лейтенант. — а там посмотрим. Может и задержишься здесь, лет на несколько.
— Ну что же. Вот мой паспорт, вот студенческий билет. Чтоб не переспрашивать — я полез в боковой карман рюкзачка, и отдал капитану. — слушаю ваши вопросы.
— Вчера, около десяти часов утра, ты передал своему знакомому Семенову тысячу рублей. Не пояснишь происхождение этих денег?
Честно говоря, я испытал мгновенное облегчение. Подвигов за мной достаточно, и я слегка нервничал. Но теперь все понятно. Мелкая гнида, Костик Покровский, получив, ата-та по попке, и требование убираться из института, побежал к ментам, которым он стучит. С просьбой приструнить козла, мешающего обыгрывать лохов. То-то он такой самоуверенный.
Менты при этом внимательно смотрели мне в лицо. И были разочарованы моей реакцией. Хотя, тот что старше слегка заинтересовался. То есть понял, что за мной есть грехи, которых я боюсь. Молодой просто недовольно втянул воздух и сказал:
— Да и одет ты, как бы не на штуку. Где деньги берешь?
— Я, товарищ капитан… — начал говорить я.
— Гражданин капитан — перебил меня Пронин.
— Что, в УПК есть указание по обращению к сотрудникам во время профилактической беседы? — спросил я Исаева. Тот усмехнулся:
— Обращайся ко мне Виталий Александрович.
— Так вот, Виталий Александрович, я с уважением отношусь к милиции. Работа тяжелая и неблагодарная. Поэтому добровольно доложу вам о всех своих доходах, что бы не было неясности. А вы уж записывайте, или запоминайте.
Дальше я им подробно рассказал, что почти полгода перед армией работал на монтаже башенных кранов, и прилично заработал, не успев потратить. Что после смерти деда мне осталось наследство, почти девять тысяч рублей. И что я, вернувшись из армии работаю и подрабатываю. В частности, пол — года работаю в ОКБ «Ленинец». В группе, занятой разработкой и внедрением аэродромных локаторов. По итогам работы получил, в пятницу, четыре семьсот, тыщу из которых, снял с книжки и передал знакомому. С «Ленинцем» — это у Фреда гениально. Там секретность, и единственно, что могут спросить менты — получал ли. А за что, что делал — фиг им ответят.
— Все что я говорю, может быть подтверждено справками, счетами, и свидетелями. При наличии соответствующего обращения, конечно — мы с Исаевым обменялись мгновенными взглядами. Хе-хе. А дела то никакого нет. И он понял, что я это понял.
Но старший лейтенант Пронин остался недоволен.
— Складно поешь, Андреев. Да только срок тебе по любому светит. За побои студенту Покровскому, что ты нанес ему вчера. И поедешь ты на зону, если ничего понимать не хочешь.
Ну почему же, все понятно. Покровский побежал к своему куратору, или как он там называется. Вот к этому Пронину. Попросил приструнить наглого Андреева. Описал ему меня так, как видел сам. Как эдакого мажорчика, слегка фарцующего, и сорящего деньгами. Попросил разобраться.
Схема старая, мне что то предъявляют, а когда я начинаю молить замять дело, мне говорят, что от меня нужно. Судя по всему, меня хотели прихватить на фарцовке. Тупица Покровский не может представить другой способ заработать. Ну и попросил ментов меня пугнуть.
Вот только Костику нечего делать у нас в институте. Это мое такое убеждение.
— По первоходу, дадут тебе не много. Да только, пока ты чалится будешь, девку твою здесь пахать будут без остановки. — продолжал Пронин — раз ты не понимаешь, когда можно кулаками махать.
Он ожидал, что я вскинусь. Я так понимаю, эту часть нашей беседы Костик подробно Пронину рассказал. А я лишь равнодушно глянул ему в глаза и сказал:
— Ты Пронин, с этого места, уже неполное служебное имеешь. Но, я думаю, инспекция по личному составу, там еще много нароет.
— Ты о@уел, урод? Да я тебя сейчас закрою!
— Не советую.
— Почему это? — Исаеву не нравиться происходящее. Он умный и опытный. И он всеми фибрами чувствует приближение глобального пи@деца. Но и давать борзеть в отделе никому нельзя.
— Потому что как только он шевельнется, я его вобью в пол по ноздри. Да и вам достанется, товарищ капитан. Ничего личного, просто чтоб не мешали.
— Да ты, сука, сгниешь у меня на параше!
— Какая разница? Мы ведь о тебе, Пронин, говорим. А над тобой будет ражать вся питерская ментовка. Привел свидетеля в отдел, и получил от него пи@дюлей до госпиталя. За длинный язык. Но это только до завтра.
— До завтра? — а Исаев то, спокоен. То ли Пронина хорошо знает, то ли меня плохо.
— Ну, Виталий Андреевич. Меня
