— Про ваш роман. Но у меня с ней чисто деловые отношения, поверь. Хотя… хотя бы я не отказался поменяться с тобой местами… Шучу, шучу, — Ангел весело замахал рукой.
— Ты все-таки купил эту квартиру, — Род взял себя в руки и старался говорить спокойно.
— Прямо с утра поехали к нотариусу. Нельзя было терять ни минуты. За такую цену покупатели в очередь выстроятся… Полсотни я сэкономил, как минимум. Взамен Светлана попросила немного подождать, пока она не вывезет мебель. Недели две. А дальше — жду на новоселье.
— Я не очень уверен насчет новоселья.
— Почему?
— Она тебя обманула.
— Обманула? — Ангел выглядел растерянным.
— Не пойму еще, каким образом, но обманула наверняка. Эта женщина достаточно высокого о себе мнения, чтобы продешевить… Будь то в постели или при продаже квартиры.
— Перестань. Договор смотрел юрист, там каждая запятая на месте. После смерти мужа квартира принадлежит ей одной, и Светлана имела полное право ее продать, а я — купить.
— Кстати, а кто угощал коньяком, который вы распили у меня на кухне?
— Светлана… Ну и что такого?
— И коньяком она не станет угощать за просто так. А когда вы пили — до или после того, как тебе всучили квартиру?
— Я как раз заехал… За кофе с коньяком мы и обсудили все деловые вопросы… Не волнуйся, юрист-то был трезвый.
— И на том спасибо, а то пришлось бы мыть лишнюю посуду.
— Я не понимаю, старик, чего ты злишься? Кстати, Светлана сказала, что тебе надо выплатить процент от сделки, но я полагал, что между друзьями…
— Значит, Светлана решила мне еще и заплатить? — Конечно, она. Не мог же я так обидеть друга, предложив деньги за небольшую услугу, которую он мне оказал? — искренне сообщил Ангел.
— Вряд ли это можно назвать услугой.
— Может, объяснишь толком?
— А если мужа этой женщины убили?
— Какая разница? — удивился Ангел. — Какое отношение это к квартире имеет?
— Если выяснится, что убили, жена попадает в число подозреваемых. После того, как она продала все это, — Род похлопал ладонью по стене, — вырисовывается мотив. Мотив размером в сто пятьдесят… О какой сумме вы там сговорились? Следователь, а я с ним уже знаком, очень удивится, когда узнает, что квартира досталась тебе так дешево.
— Какая разница, — повторил Ангел, — убили или нет? Все равно, после его смерти, жена — единственная наследница… А какие у тебя основания считать, что бедняге помогли проститься с жизнью? — он уже не выглядел таким беззаботным, как несколько минут назад. — Мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь это раскопал, а потом в газетах подняли скандал.
Родион рассказал.
— Уверен, что это все-таки было самоубийство, — авторитетно сказал Ангел. — И могу доказать.
— Что, свечку держал? Или веревку намыливал?
— Ты просто никогда не общался с колдунами.
— Зато с ведьмами довольно часто.
— Поехали, — решительно предложил Ангел. — Познакомлю тебя с мужиком, который все про них знает. Дверь в квартиру, расположенную в типовом панельном доме, открыл невысокий коренастый брюнет.
— Знакомься, — сказал Ангел, — один из великих колдунов нашего времени.
Брюнет усмехнулся и протянул Родиону руку:
— Только не говорите, что вашему другу нужно любовное зелье, — сказал колдун, обращаясь к Ангелу. — С этим у него все в порядке.
— Моему другу нужна консультация. Может ли специалист, такой, как вы, заставить кого-нибудь покончить жизнь самоубийством?
— Для этого не обязательно быть специалистом, — колдун снова улыбнулся.
— А вам известен Бруно Ковальский? — спросил Родион.
— Бруно Ковальский? — переспросил он. — Кого-то угораздило с ним связаться?
— Кажется, вы о нем невысокого мнения.
— Проходимец, — отрезал колдун.
— Но он мог кого-нибудь заставить повеситься?
— И не однажды, — колдун покачал головой. — А кто на этот раз?
— Подождите, — Родион поднял вверх руки, как будто сдается.
— растолкуйте мне, дураку, как нормального человека можно заставить свести счеты с жизнью. Или это профессиональный секрет?
— Это — профессиональный секрет, покачал головой колдун. — Но я могу вам показать, как то же самое сделает непрофессионал.
Пройдемте в комнату.
Они сели за круглый дубовый стол. Колдун поставил перед каждым по чашечке кофе. Кофе был натуральный, густой, сладкий и ароматный.
Хозяин квартиры опустил жалюзи и еще задернул шторы, так что стало абсолютно темно. Род ждал — вот сейчас он зажжет сколько-нибудь свечей, начнет бормотать заклинания и чертить магические фигуры, и заранее сожалел, что, поддавшись на уговоры Ангела, приехал сюда.
Однако колдун включил обыкновенную настольную лампу довольно неприятного тревожного бледно-розового цвета.
— Пейте, пейте кофе, — предложил он.
— С коньяком? — поинтересовался Род, почувствовав через некоторое время, как от первого глотка немного закружилась голова.
— С настойкой. На разных травах. Нравится?
— Не очень. — признался Род. — Я предпочел бы с коньяком.
— Много пьете?
— Пью. Сколько захочется.
— Правильно, — кивнул колдун. — Какой смысл — прожить еще десять, двадцать или тридцать лет. Вам ведь около сорока?
— Где-то около, — вздохнул Родион.
То ли этот полумрак, чуть разбавленный неприятным розовым светом, то ли странный привкус кофе, а, может, во всем виноваты события последних дней, но у Родиона начало портиться настроение.
— Сорок лет — критический возраст, — мягко сказал колдун. — Год, два, три — и захочется подводить итоги. Раньше ведь казалось, вся жизнь впереди, и обязательно станешь счастливым. А после сорока чувствуешь, что остаток жизни проведешь с тем, что есть.
— Да я не жалуюсь, — Род собирался промолчать, но как-то само вырвалось. — Живу, как живется.
— Конечно, — согласился колдун. — День прошел — и ладно. Все равно ведь ничего не изменится. Вы никогда не станете великим человеком, и даже знаменитым мерзавцем тоже не станете. Не набьете морду Шварценегеру и не трахнете Клавдию Шиффер.
— Да нужна мне эта фригидная сучка, — не очень уверено сказал Родион.
Разговор становился ему неприятен.
— Семьи нет, детей нет. — продолжал колдун, поймав, словно радаром, взгляд Родиона. — Видели этих одиноких беспомощных стариков, которые бредут по улицам? Никому они не нужны, да и интересы дальше телевизора и районной поликлиники не распространяются…
— Да пошел ты, — резко оборвал его Родион.
Наверное, потому, что колдун озвучивал сейчас те мысли, которые Род всегда старался от себя гнать.
— И начнутся болезни, — колдун словно не услышал его реплики. — В определенном возрасте от них никуда не деться…
— Да пошел ты, — чуть тише повторил Родион.
И вдруг понял, что дальнейшая жизнь и впрямь не имеет такого смысла, как ему казалось еще несколько минут назад. Что его ждет? Если бы сейчас этот колдун принялся убеждать Рода в существовании загробной жизни, радостной и интересной, он бы, кто знает, и поверил бы…
— Сигарету? — предложил колдун и протянул портсигар из свиной кожи.
Внутри были самокрутки.
— Тоже из травок? — спросил Ангел.
По его голосу выходило, что и у Ангела настроение испортилось.
Колдун подтвердил.
Некоторое время все трое молча курили.
— А с другой стороны, — колдун встал, отдернул шторы и поднял жалюзи. Солнечный свет ворвался в комнату, — Никто не вечен. А каждый день обещает столько нового и интересного! Даже просто вот сейчас пойти к ближайшему ларьку, взять пива и пакет фисташек, и, греясь на солнышке…
— Этим, пожалуй, стоит заняться, — Родион резко поднялся.
— Возьмите меня в компанию, — попросил колдун.
Они проболтали ни о чем с полчаса, выпили по две бутылки пива, когда Родион понял, что плохое настроение исчезло без следа.
Хотя, может, какой-то след и остался, но сейчас не хотелось об этом думать.
— Что это вы со мной вытворяли? — спросил Род у колдуна. — Подмешали в кофе наркотик?
— Настроение человека зависит от биохимических процессов в организме. Полистайте какой-нибудь медицинский справочник, и найдите, что то или иное лекарство вызывает угнетенное состояние. Не говорю уже о психотропных препаратах. Добавьте к этому психологическую обработку, и из эпикурейца можно сделать издерганного неврастеника.
— И никакого колдовства?
— Любое запретное знание является колдовством. Пока алхимики творили в подземельях, их считали магами. Как только подобные опыты стали проводиться на лабораторных занятиях в средних школах, оказалось — банальная и скучная процедура.
— Для колдуна вы достаточно пренебрежительно обо всем отзываетесь.
— То, о чем я рассказал — не колдовство. Это обыкновенное мошенничество, только у вас воруют не кошелек, а настроение. Этим и занимается Бруно Ковальский, про которого вы спрашивали.
