30 июня 1951 г.
Сегодня мне стукнуло 18 лет. В этом году решили обойтись без именин – деньги нужно приберечь для Москвы. Все эти дни мы с Петей
Башмаковым готовились к математике. Вот это парень! Знает, что получит медаль, и все-таки готовится в противоположность самоуверенному Сонину. <…>
6 июля 1951 г.
Осталось 9 дней до моего отъезда. 1-го июля у нас был вечер, получили аттестаты. У меня четыре четверки, десять пятерок; медаль у нас никому не дали – край не утвердил оценки. На вечере «гульнули» правильно. Из моих попутчиков в Москву остался только один Башмаков, да и тот навряд ли поедет – до сих пор не может получить паспорт. Я эти дни «догуливаю» и не бесплодно. <…>
Студенческие годы17 июля 1951 г.
Итак, я уже третий день в Москве. <…> С большими трудностями я нашел, где живет дядя Вася. Пришел к ним, а у них сидит мой двоюродный брат Юрий Дондуков (?) и еще какие-то родственники. Так как у них комнатка маленькая, пришлось ехать ночевать к Юре. Он моряк, майор, работает в министерстве. Весь целый день с Виктором лазили по Москве <…>. Вечером вчера я чуть было не заблудился. Утром сегодня сфотографировались (очень плохо) и пошли в институты. Были в ИЦМиЗ, нефтяном, горном, стали, но заявления никуда не подали.
7 июля 1951 г. – уже абитуриенты. Каневчане Валентин Пролейко и Виктор Марцинкевич
19 июля 1951 г.
Эти два дня мотаемся по Москве. Были с Витькой в нескольких институтах и, наконец, подали в МЭМИИТ. Но меня туда, наверно, не примут, подведут глаза, в общем, завтра выяснится, но надежды мало. Сегодня были в зоопарке (не понравилось) и в планетарии (это значительно лучше). Эти несколько дней в Москве стоит порядочная жара. По радио сказали, что такой жары не было уже 50 лет, позавчера в городе продано полтора миллиона порций мороженного! <…>
21 июля 1951 г.
Вчера мы прошли медицинскую комиссию. Сегодня пришли за результатами: Витька прошел, а мне майор сказал сначала, что не годен, а потом посмотрел аттестат и говорит, что посоветуется с начальником. <…>
24 июля 1951 г.
<…> Вчера утром пошел в институт и, наконец, получил утвердительный ответ. Итак, я допущен к приемным экзаменам в Московский электро-механический институт инженеров транспорта (МЭМИИТ) на энергетический факультет. Конкурс на этот факультет самый большой. Но уж теперь поступлю я или нет, зависит только от меня. <…>
26 июля 1951 г.
Сегодня переселяюсь в общежитие. <…> Меня начинает серьезно тревожить вопрос с конкурсом, уже больше 4-х человек. <…>
1 августа 1951 г.
Три часа назад сдал на «хорошо» экзамен по математике. Билет попался легкий, ответил я все, только немного наерундил из-за невнимательности со знаками. <…>
12 августа 1951 г.
После физики уже сдали два экзамена: по литературе и по русскому язык у. По устной литературе получил «отлично», а вот по письменной, как это ни удивительно, могу получить тройку. <…> Если получу тройку, буду уходить из института, поступлю в химический. Я не намерен жить пять месяцев на средства родителей, ведь им тоже трудно, а я еще буду теребить с них деньги. Лучше уж идти работать, чем решиться на такую подлость. <…>
20 августа 1951 г.
Ну, от МЭМИИТа я отделался. Последнее время я в нем разочаровался. Привлекало в нем только общежитие и бесплатный проезд домой, но специальность железнодорожника какая-то узкая, и потом в случае получения тройки лишение стипендии, а тройку я все-таки получил, хотя и незаслуженно. Эта самая Зеленцова исправила два раза в моем сочинении слово «участвовал» и смылась из института. Я целую неделю ходил, не имея в зачетке оценки по сочинению, а потом плюнул и твердо решил перейти в Московский химико-технологический институт им. Менделеева, он мне гораздо сильнее нравится, и его-то больше всего и советовал мне отец. <…>
Сегодня мне удалось взять документы в МЭМИИТе (между прочим, по конкурсу я прошел на энергетический факультет, и три секретарши хором сказали «жалко») и сдать в химико-технологическом на физико-химический факультет, обещали принять, так как у меня 25 баллов (да, по немецкому получил «хор»). Сегодня уже проходил комиссию (зрение за меня сдал Витька), послезавтра буду знать окончательный результат. <…>
25 августа 1951 г.
За эти два дня прошел всю медкомиссию. По всему годен, так что должны принять. К моему удивлению, у меня легкие хорошего пловца: объем 6500 см3, правой рукой жму 52 кг (силомер), левой – 48 кг, вес 59 кг, рост 1,72 м. <…> Оказывается, физико-химический факультет, на который я подал заявление, секретный, по некоторым данным, готовит инженеров, работающих в области атомной энергии. Если это так, то мне чертовски повезло, это ведь очень и очень интересно. <…>
29 августа 1951 г.
<…> Завтра должны уже дать общежитие где-то в Жаворонках, от Белорусского вокзала 14-я остановка, билет стоит 2 руб. 55 коп.
8 сентября 1951 г.
Уже неделя прошла с первого моего студенческого дня. Да, жизнь и учеба менее беззаботная, чем в школе, хотя я в сущности еще и не хлебнул настоящей студенческой жизни, так как живу под крылышками дяди с тетей. Но и то часто приходится туго, находит хандра, во время которой вкрадывается мыслишка: а выдержу ли я все эти многочисленные трудности, а правильно ли я сделал, что выбрал эту специальность, соответствует ли это моим наклонностям и силам? Вот тут-то и выявляется мое слабоволие. Я сразу не могу сойтись с ребятами, не завоевываю никакого авторитета, мямлю, ну, в общем, очень полно выражаю свое слабоволие. И сегодня, неожиданно, на мосту через Москву-реку мне в голову пришла мысль: «надо быть непосредственнее». И потом еще надо меньше заниматься сентиментальщиной: то воспоминания найдут, то настроение плохое (недаром Мария Коломеец (одноклассница) сказала мне когда-то: «А я думала, только на девчонок влияет настроение»). <…>
26 октября 1951 г.
Эти две недели была небольшая запарка. У нас проводились контрольные работы. <…> Я все-таки опять собой недоволен. Времени свободного почти нет, вроде много внимания уделяю академике, а результаты не так хороши, хотя старшекурсники говорят, что для начала это хорошо.
Потом работа в бюро. Это не то, что было в школьном комитете, здесь надо быть более решительным, вовремя действовать и находить нужные выходы, и это очень полезно – дает опыт в области руководства, а из нас, как известно, готовят командиров производства, и этот опыт впоследствии очень пригодится. <…> А основная моя ошибка в том, что ошибки свои я почти всегда замечаю, но вот исправить их… Неожиданные неприятности, конечно, очень сильно меня не расстраивают, но все-таки оставляют отпечаток на моем настроении, что для меня имеет весомое значение. В прошлое воскресенье тетя достала мне билет в клуб Бутырской тюрьмы. Смотрел «Во имя жизни» («Посланец мира»). Это чуть ли не первое виденное мною драматическое произведение. Во всяком случае, мне понравилось. <…>
6 ноября 1951 г.
<…> Сегодня вечером неожиданно захотелось домой в школу. Все-таки как это верно, что школьные годы самые беззаботные; многое вспоминаешь с удовольствием, некоторое без него. Как там все было просто: просто учеба, домашняя жизнь, ребята, девчата! Здесь все немного посложней. Заметно требуется повзросление, нужен совершенно другой подход к жизни, учебе. И самое важное для подобного мне мальчишки – вовремя и правильно перейти к этому новому, может болезненно отрывая от себя куски прежних воззрений, но все-таки перейти. <…> Плохо только то, что я опять очень много обещаю. Вчера получил письмо от Пети Б. Вот кому солоно приходится. Все-таки я очень недоволен, что его так сильно затирают разные сволочи – бюрократы. <…>
8 ноября 1951 г.
В этом году замечательно встретил праздники. 7-го утром пришел в институт, откуда мы колоннами пошли к Красной площади. Шли довольно долго, часто останавливались, время этих остановок использовали весело. Наконец, в час дня мы прошли Красную площадь, прошли мимо Мавзолея, на трибуне которого стояли Буденный, Ворошилов, Берия, Маленков, Шверник. За Мавзолеем следовали трибуны с иностранными гостями, с которыми мы обменялись приветствиями. С Красной площади пошли к метро. Между прочим, многие наши ребята принимают меня за москвича и довольно часто обращаются за справками. <…>
Очень красиво было на Красной площади во время салюта. С первым ударом курантов, первым орудийным залпом и первой серией ракет в небе зажглись сотни прожекторов, цветные лучи которых устремлялись вверх, образуя своего рода шатер, в вершине которого на высоте 200–400 м был портрет Сталина, спущенный, наверное, с аэростата. При каждом следующим залпе прожектора приходили в движение, образуя очень красивую картину. Москва в этот вечер была прекрасной. По радио транслировались замечательные концерты (между прочим, один из артистов сказал, что Утесов – очень любимый зрителями и слушателями артист).
