<…> Вчера замечательно провел день в яхт-клубе. Из «Спартака» вышли в 12 часов, имея на борту 6 человек. Ветер был приличный, за полтора часа дошли до Бухты Тайн, где в красивом месте устроили что-то вроде пикника. Когда шли назад, я почти всю дорогу сидел на румпеле. Все-таки как здорово самому вести яхту! <…>
17 сентября 1952 г.
<…> Учеба пока двигается нормально – «хвостов» нет. Вот только почему-то никак не могу привыкнуть к этому 138-му факультету. Если бы попасть на электронику, было бы очень здорово, но возможности попадания на нее выражаются в десятых долях процента. Остальные специальности связаны с органикой, а она мне не очень нравится. <…>
30 сентября 1952 г.
<…> Трудновато бывает с деньгами. У отца зарплату сбавили на 150 руб. в месяц, а тут еще в придачу куда-то дома пропали 200 руб., наверно дядя увел. Вообще-то он мужик неплохой, но эта слабость его сильно портит. Привыкаю жить экономней: усваиваю привычку питаться на 5-6 руб. в день; обедать удавалось и на 1 р. 80 к. <…> Помогает черный хлеб с горчицей и солью!
9 октября 1952 г.
Только что было бурное собрание нашей группы с присутствием членов бюро и актива. Я начинаю убеждаться, что комсомольского руководителя из меня никогда не выйдет. Все собрание сидел, молчал, а когда окончилось – начал икру метать, и вообще у меня нет элементарных признаков руководителя: мало требователен, не всегда вовремя нахожу правильные решения, не пользуюсь достаточным авторитетом. Стоит только удивляться: почему же на протяжении стольких лет я попадаю в руководство? Надо как-то в этом вопросе перестраиваться.
Сейчас в стране очень интересный и важный период – идет XIX съезд партии <…>.
С моими легкими уже, оказывается, все в порядке, в том году я на ногах перенес воспаление легких. В прошлое воскресенье у нас были последние гонки «Закрытие сезона» – пришли третьими. Мне все больше и больше нравится парусный спорт: по-моему, он дает почти морскую закалку, да и не все же я время буду выбирать втупую стаксель и править шверт, придет время, и я сяду за румпель. <…> Смотрели «Композитора Глинку» – мне понравилось так, как давно ни одна картина не нравилась. Особенно замечательны сцены, когда показывают народ – в момент петербургского наводнения и в тяжелом труде (передвижение церкви). А какая музыка! Я вышел из кино и задумался: как же у меня совмещается эстрадная и классическая музыка. Первую я люблю давно, удачные мотивы или мотивчики мне определенно нравятся, а вот классическая – более серьезная и нравится мне тоже, иногда даже сильней, чем эстрадная, по-особому, по-своему. <…>
2 ноября 1952 г.
Мое материальное положение дает крен. Отец теперь получает чистых 512 руб. и многим помочь мне не может. Присылает ежемесячно 100 руб., но я очень был бы рад, если бы он и этого не присылал, т.к. им самим не хватает. <…> И в довершение всего у меня несколько раз таинственно исчезали дома деньги, всего уже испарилось 370 руб. <…>
7 декабря 1952 г.
Давно не записывал: причина все та же – нет времени. В первых числах ноября у меня какая-то сволочь снова увела из чемодана 100 руб. Пришлось занять деньги и поработать. Работали с Петей Б. и Артемом Э. на овощной базе – таскали мешки с картошкой по 40–60 кг, за один день (6 ноября) заработали по 28 руб. Работа не очень легкая, но это, наверно, так показалась с непривычки. Петька говорит, что это легкая работа, и мы почти ничего не делали. <…> Ребята из нашей группы долго уговаривали меня принять участие в вечеринке. В конце концов, я согласился и теперь не жалею. Было очень весело, я даже начал танцевать (сразу и, говорят, неплохо). Первый танец, который мне удался, – квикстеп «Иоганна».
С Петей мы теперь почти все время вместе. Иногда бывает очень трудно, особенно ему, но мы все время стараемся друг друга поддерживать и морально и физически. У него недавно был такой период, когда он почти совсем отчаялся. Питался он тогда таким способом: из своих денег брал один рубль, у кого-нибудь из товарищей просил 15 коп. «на автомат» и на эти 1 р.15 к. покупал батон, которым целый день питался. Кроме того, он все время ходит в рваных ботинках, которые не поддаются никакой чистке. Ему очень трудно, но он очень хороший парень, и многие его друзья стараются ему помочь. Я как-то ему напомнил русскую пословицу: «Не имей сто рублей, а имей сто друзей». Действительно, один из его товарищей второй уже раз выхлопатывает ему небольшую безвозвратную сумму в профкоме. Слава Снесарев со своей матерью передали ему небольшую посылку. В общем, пропасть ему не дадим, и сами, конечно, не пропадем. <…>
5 января 1953 г.
<…> Для меня Новый год начался паршиво. Общежитие в Жаворонках еще не получил, а находиться в компании с моим «милым дядюшкой» нет никакого желания. Ежедневно приходится думать, где сегодня ночевать. Несколько раз ночевал у Петьки на даче, которую мы с ним за царивший в ней порядок прозвали «гальюн». Придется привыкать и к этому.
17 января 1953 г.
Ну, дрянь дело. Как у нас говорят, горю, как швед. Первые три экзамена сдал на трояки. <…> Да, увял я сильно, главное, обидно то, что результаты моих экзаменов хуже, чем у самых тупых членов нашей группы. Я, правда, сейчас не очень много учу и положение у меня не очень хорошее, но можно было бы добиться лучших результатов. Конфликт с дядюшкой постепенно улаживается. Он, кажется, начинает понимать, что глупо обокрасть человека, а потом его же облаять. Пять дней назад в «Правде» было интересное сообщение о раскрытии шпионской банды врачей из Кремлевской больницы. Большинство из них евреи. В связи с этим в эти дни можно было наблюдать, как группы людей (чаще всего подвыпивших) ходили по улицам и орали: «Бей жидов, спасай Россию». Машину, в которой ехала мать моего знакомого (русского), остановила толпа и предложила ей вытряхиваться: мол, хватит, повозили Коганов. И вообще настроение у многих антисемитское. Правда, в одной знакомой мне семье во все это не верят и объясняют чудовищными махинациями нашего правительства. Главу этого семейства в свое время арестовали (он был видный ученый), теперь он умер в тюрьме. Наши арестовали в 1949 г довольно крупную группу ученых. Черт их знает, пожалуй, они и правда заслужили этого, хотя и жаль, что мы лишились сразу группы ученых-специалистов. <…>
3 февраля 1953 г.
Я опять дома. Экзамены завершил трояком по органике. <…> Так что, эту сессию я сдал как никогда паршиво. Домой в последний день решил ехать сам и затащил Петьку: теперь пропадаем здесь со скуки – страшная грязь и нет электричества. <…> Целый день сижу дома, клею марки, или читаю: если есть с кем, играю в шахматы. Вообще, мне становится как-то неприятно от той мысли, что я когда-то здесь жил, а родители мои и сейчас еще живут в этой дыре. Эта самая Кубань, черт бы ее взял вместе с ее подлым народом, считается житницей России, а в магазинах пусто, сахар, крупы и многое другое надо везти из Москвы, хлеб здесь дороже, чем в городе, дрова и вообще топливо чуть ли не на вес золота, а за водой приходится месить грязь на расстоянии доброго километра.
Почему мои родители, довольно культурные и образованные люди, должны жить, вернее, влачить скучное и скудное существование здесь, в этой дыре, и перспектив никаких нет, а такие подонки человечества, как мой «милый дядюшка» и большая часть жителей нашего дома живут в Москве, пользуются всеми преимуществами цивилизации, не принося почти никакой пользы. А эти проклятые казаки! Недавно отец на работе назначил ночное дежурство нашего соседа. У того были на ночь какие-то грабительские планы: ну, он, конечно, начал ругаться и процедил сквозь зубы «…захватили власть и радуются», на что папаша спокойно ответил: «А что же вы так плохо защищали свою Кубань в 1917 году?» Красноречивый диалог, нечего сказать.
1 марта 1953 г.
Прошло много времени и событий. <…> Приехали в Москву, пошли к моим не чистым на руку родственникам, а через два дня я перебрался в Жаворонки. Это было в воскресенье, ровно две недели назад. Целый день мы были в «Спартаке», катались в лесу на лыжах. <…> После этой прогулки я с Петькой и чемоданом оправился на новую квартиру и попал на проводы масленницы. Для завоевания «авторитета» пришлось солидно выпить. Хозяева мне понравились, ребята тоже. <…> С ребятами жить значительно веселее, чем в обществе не очень далеких и не чистых на руку горе-родственников. Здесь можно интересно поспорить и вообще полезно провести время. За последнее время я сдружился с Левкой Мизрахом.
До сих пор у меня не было ни одного хорошего товарища-еврея, но Левка – замечательный парень. Везде сейчас довольно говорят о евреях, предателях, «Джойнте», сионизме и т.д. Всех евреев ненавидят уже за то, что они евреи, но Левка, хотя и еврей, но стоит многих русских. Он очень остроумен, хорошо разбирается в музыке и довольно быстро прививает любовь к музыке и мне. Он мне достал билет в Большой театр на «Руслана и Людмилу» – подобного удовольствия я еще в жизни не испытывал. Какая это музыка, какой героический сюжет, какое исполнение и декорации!! Мелодии одна лучше другой <…>, теперь я начинаю понимать, что такое музыка. «Руслан» воодушевил меня стоять в очереди, и вот мы с Петькой на «Лебедином озере». Теперь восхищаемся театром, оркестром, исполнением. Я с величайшим удовольствием поглощаю музыку и до боли в глазах слежу за движениями балерин (главные партии – Плисецкая и Л. Жданов). <…> Я сразу как-то прозрел. Меня теперь привлекают многие симфонические мелодии. <…>
