Глава 9
Послезавтра — Новый год. Прошло уже полгода, как Владимир ушел служить. Лето пронеслось. В хмурых дождях прошла осень. Пролетело лето. Прошла осень и наступила тяжелая военная зима. Небо затянули тучи. Рыхлый снег покрыл землю. Днем рыхлый снег вперемешку с глиной, такой, что налипала на сапоги, и каждый шаг давался с трудом и лужи, который на ночь покрывались тонким слоем льда. Постоянная сырость в ногах. Постоянный портяночный дух в палатке, где вокруг вечно горящей печи расставлены сапоги и развешаны портянки. Палатки выстывали мгновенно, и огонь надо было поддерживать почти круглосуточно. Заготовка дров стала основной хозяйственной заботой. Большой ценностью считался спальный мешок — в нем всегда тепло. Вове повезло — в роте РХБЗ было навалом комплектов ОЗК. Химической войны не предвиделось и резиновые чулки из них, удобно надевались поверх сапог или валенок, защищая их от сырости и создавая дополнительное тепло. Плащи тоже отлично спасали от дождя и снега. А еще резина прекрасно горела и иногда, для скорости, ею разжигали печь. Пять минут и в палатке баня. Но главное зло наступивших холодов это обычные бельевые вши.
Они роились везде. Их называли БТРы. БТРы селились в белье, одежде, спальных мешках. Едва их кормилец оказывался в тепле, как они активизировались, заставляя солдат чесаться и давить вредных насекомых. Еще применялись антигуманные способы их уничтожения в виде пропаривания одежды и просто банального стряхивания вшей на печку, где они погибали в ужасных мучениях (да простят воинов активисты гринписа). Большую часть времени люди проводили упакованными в ватные брюки и бушлаты, с кучей одежек под ними, а это и была главная благодать для БТРов.
Уже нельзя было, как летом, носить минимум одежды и обливаться водой на воздухе или в чисто символической бане. Теперь это было воспоминанием. Баню правда построили из подручных средств, но без предварительной протопки, что отнимало много времени и дров, помыться было нельзя. Хотя и это была большая роскошь. Многие подразделения не имели и этого.
Боевые действия в бригаде притихли. Шла гарнизонная служба. Армейская рутина. Сменился командир бригады — любитель муштры. Новый командир оказался не в пример прежнему, более понимающий людей, и не усложнял им жизнь. Нет, конечно, операции проводились. Но не столь масштабные, как летом.
Люди однако погибали, кто в бою, кто по случайности. Погиб Антон, тот самый разведчик, что отрезал ухо убитому. Ему разнесло голову гранатой из ГП (гранатомет подствольный) на блокпосту у Аргуна. Были нелепые смерти, вроде той, когда насмерть завалило в яме двух солдат, посаженных туда за какие-то провинности. Непонятно зачем застрелился приехавший из отпуска, солдат-контрактник роты РЭБ, что стояла по соседству. Часовой на ЦБУ (центр боевого управления) застрелил коменданта. Вообще неизвестно как и почему. Пропало без вести четверо срочников, стоявших на блокпосту у Шали. Ушли в этот город, что-то купить, скорее всего водку, конечно и пропали. Пресловутой «дедовщиной» не пахло. В среде контрактников, составлявших большинство бригады, не в обычае было третировать молодежь. Хотя кто знает? При таинственных обстоятельствах попал в плен блокпост в полном составе. Все сорок человек. В одну ночь. Без единого выстрела. Просто вечером все были, а утром ни людей, ни техники, никого.
Вовка в переделки больше не попадал. Несколько раз прикомандировывался в мотострелковый батальон. Где находился на усилении при управлении дней по пять — семь. Потом возвращали обратно в роту. Грязь, вши, холод — неизбежные спутники войны. Теперь и Вова увидел их в полном объеме. Бесконечное сидение под дождем и снегом во влажной, липкой глине. Но удивительно, болезни не приставали.
Личный состав в роте обновился. Не осталось никого, с кем Вовка приезжал сюда. Серега, тот самый, что рвался воевать, перевелся в NNN полк, откуда их взяли в бригаду. Он полагал, что там навоюется вдоволь. Кто знает? Может и так. Вовка философски взирал на эти вещи: «Куда посадили — там и сиди». Сашка, с кем они были в разведроте, уволился по приезду с гор и сказал, что теперь восстановится в ОМОНе. Дай то Бог. Уволился по окончанию контракта Боря, тот самый, что встретился им первым в роте. Он так и просидел в роте весь контракт. Никуда не выезжал. Кстати был представлен к медали. За что вы спросите? Да ни за что. Просто человек добросовестно служил, выполнял свою задачу. А разве этого мало? Запомнилось увольнение командира роты со старшиной.
В тот памятный день капитан Попов и прапорщик Рыков в приподнятом настроении, одетые в нарядные камуфляжи, заправленные в брюки, обутые в новенькие «Берцы» и с легкомысленными пакетиками в руках, попрощавшись со всеми, отправились в штаб, откуда, получив документы, с колонной уехать в Ханкалу. Однако, к всеобщему удивлению, менее чем через час Попов и Рыков вновь появились в роте. Куртки у обоих были уже навыпуск и подпоясаны, как положено. Весь остаток дня они посвятили повторным сборам. Оказалось, что командир бригады устроил им строевой смотр и т. к. у обоих не было укомплектованных вещмешков, кирзовых сапог и фляжек, комбриг решил, что с такими недостатками в снаряжении они не смогут добраться до дома. Наутро, уже в кирзовых сапогах, с фляжками на поясе и мешками за спиной «дембеля» вновь пошли в штаб. На этот раз вернулся один ротный. Оказалось, что хитрый старшина взял бу — шный котелок и фляжку, а вот капитан новые, да не посмотрел, что они в солидоле. Он не посмотрел, а полковник Мутов посмотрел. Еще сутки на устранение недостатков. С третьей попытки командир роты наконец-то вырвался из Ичкерии. Еще имели место курьезные случаи увольнения «за оскорбление чеченского народа». Оскорбление выразилось в расхаживании летом по пояс голые на виду у гражданских чеченов. Но эти ребята сами уволиться хотели. Надоела рутина и быт поганый. Тогда же водовоза уволили, попался на глаза Мутову в расстегнутой куртке, а главное солдат был хороший и увольняться не собирался, командиры за него, ан нет, уволили по дискредитации. И смех, и грех с этим полковником Мутовым Сам он, однако по своим стандартам не одевался, а видом походил на американского рейнжера из голливудского боевика. А командира взвода, у которого Вовка на блок-посту начинал, перед увольнением в яму посадили. Он со взводом запил. Ну, всех в яму и посадили. Командира в одну, подчиненных в другую.
К счастью Мутова достаточно скоро убрали. Пришедший ему на смену полковник Курков был безразличен к внешнему виду подчиненных, что, кстати, очень положительно сказалось на моральном климате и боевом духе.
Вовка и сам миллион раз собирался бросить все и свалить, но каждый раз, в самый последний момент, что-то останавливало его. Тем более, он наверное больше других понимал, что ловить дома нечего. Хорошо в его память запало, как он жил до этого.
Вот и сейчас, сидя в окопе, положив на колени, длинный как весло, автомат АК-74 он смотрел в звездное небо и курил на пару с Михаилом сигарету.
Михаил приехал месяц назад, его прикомандировали из воинской части с Нижнего Новгорода, где он служил по контракту. Попал в роту РХБЗ тоже огнеметчиком. Михаил был на два года моложе Владимира, но уже имел двух детей: мальчика восьми и девочку пяти лет, которых нажил от жены, бывшей старше его на десять лет. Парнем Миша был спокойным, очень общительным и интересным собеседником. Его рассказы о гражданской жизни, а особенно сексуальные похождения, а может быть и фантазии, были весьма занимательны. Вот и сейчас, беря от Вовки «бычок», он продолжал свою байку:
— И вот, короче, пока проститутка по вызову от меня выходит, ну водила их в дверях стоит, а тут моя жена вернулась. Ну, кто знал, что раньше времени с рынка придет? Ну и на меня значит наехала. Знаешь, так с выпендрежем, что, мол, с кем лучше с ней или со мной?
— Это при ней? — поинтересовался Вовка.
— Да нет, она уже уехала. Да ты слушай, не перебивай. И вот, я возьми да правду и скажи: «С ней конечно».
— Да, это уж действительно лучше, — мечтательно промурлыкал Вовка.
— И тут моя, как треснет меня сковородой, по голове. — Как бы имитируя этот удар, где-то на окраине Шали грохнул взрыв и поднялся столб огня. — Во, глянь, что это?
— Да нефть взорвалась, — ответил Вовка. — Да хрен с ней, потом-то что?
— Да что, что, во, смотри. — Сняв ушанку, Мишка показал шрам на стриженой голове. — Потом три недели в госпитале лежал, едва не комиссовали.
— Да, за правду все страдают, — по философски утешил товарища Вовка.
— Эх, не говори, — только и осталось тому ответить.
Затем оба, как по команде встали, вылезли из окопа и шлепая сапогами в резиновых чулках по хрустящему ледку прошли размяться по расположению роты.
Кроме них в карауле еще были водитель «водовозки» срочник Виталик и дед Слава. Да, именно дед, а как еще назвать сорокалетнего мужика, у которого в самом деле уже была внучка. А также многострадальный кот Барсикоднофамилец Вовкиного домашнего любимца, и кавказская овчарка Джохар — тезка и земляк мятежного генерала.
