– Представляю, – сказал я спокойно и, расправив завернувшийся воротник её блузки, подумал: а почему бы, к примеру, не расспросить по интересующему меня делу вот этого пацана, Павлика Ефимова. Бойкий, не зажатый, за словом в карман не лезет – лучшего очевидца-свидетеля, пожалуй, и не сыскать. Показал Веронике жестом, чтоб помолчала чуток, и окликнул не успевшего отойти далеко мальчишку: – Павлик! Ефимов! – А когда затравленно оглянулся, поманил рукой: – Иди-ка сюда, разговор есть.
– Именно с ним побеседовать хотите? – спросила девушка. Судя по интонации, мой выбор её несколько озадачил. Кажется, она не особо верила, что этот записной хулиган захочет поделиться информацией с обидчиком.
Однако я свой выбор уже сделал.
– А чем он хуже других? Ребёнок как ребёнок. Вы, Вероника, пока идите к детям. Как закончу, я к вам сам подойду. Хорошо?
– Хорошо, – кивнула она. Замешкалась на секунду, как будто хотела что-то спросить, однако ничего не спросила, махнула ладошкой: а, ладно. И поспешила к расшумевшейся без присмотра детворе.
Для разговора с Павликом я выбрал большую беседку-веранду, расписанную сценками из культового мультика "Ну, погоди". Когда вошли, я присел на низкую лавку, а пацан запрыгнул на перила. Хотя наоборот было бы, наверное, удобнее.
– Вы ейный жених? – поёрзав попой, первым начал разговор пацан.
– Чей жених? – не понял я.
– Веры Ники.
– С чего ты взял?
– Да так.
Я покачал головой:
– Нет, не жених, просто знакомый
– Ясненько, – догадливо протянул Павлик, после чего, шмыгнув носом, поинтересовался: – Воспитывать будете?
– Обойдешься, – отрезал я и, достав сигареты, предложил: – Будешь?
Пацан сперва удивился, а потом решительно мотнул головой:
– Не-а, чего-то неохота.
– Тогда тоже не буду, – спрятал я пачку в карман. – В школу уже этой осенью?
– Ну.
– Хочешь?
– Не-а, походу такая же тоска.
Это кому как, подумал я. И уточнил, выдерживая всё тот же развязный стиль общения:
– Стало быть, забьёшь на школу?
– Куда я на фиг денусь, – ответил юный реалист и деланно-громко, явно кому-то подражая, вздохнул с оттяжкой. Однако печалился недолго, уже в следующий миг ухватился за поперечную балку и повис на ней, словно шимпанзе. Качнулся раз-другой и поинтересовался: – А чего это вы со мной, как с взрослым?
Пожав плечами, я подумал недолго и постарался честно объяснить:
– Ты только что плюху словил, но не захныкал и психовать не стал. Выходит, понял, что получил по заслугам. Осознание содеянного присуще взрослым, поэтому и разговариваю с тобой соответственно. Не хочу сюсюканьем унижать. Просекаешь?
– А фигли, – ответил пацан. Ловко спрыгнул на дощатый пол и. отряхивая руки, спросил делово: – Что у вас там за тема-то?
Вытянув из внутреннего кармана пиджака лист с заготовкой эрзац-пантакля, я разгладил его на коленке:
– Рисовал такое?
– Рисовал, – мельком глянув на рисунок, ответил пацан. А затем так же легко добавил: – Все рисовали.
– С чего-то срисовывали?
– Зачем? Так.
– "Так" – это как?
– Из головы.
Версия о кем-то наведённом на детей мороке стала проявляться всё отчетливее.
– Хорошо, – сказал я. – Из головы, так из головы. А ты, Паша, знаешь, что это такое?
Стрелял я наугад, без надежды на точное попадание, но пацан вдруг уверенно заявил:
– Знаю, конечно. – Выдержал многозначительною паузу и с важностью великой добавил: – Но это тайна.
– Понимаю, – сказал я уважительно. Огляделся по сторонам, будто проверяя, не подслушивает ли нас кто, и начал подкатывать: – А со мной не поделишься? Позарез нужно знать. Для дела одного важного. А?
– Ну-у-у… – замялся пацан поначалу. Но затем желание подержать реноме взрослого человека переселило в нём стремление соблюсти обет, и он решился: – Побожитесь, что никому не скажите.
Приложив руку к груди, я торжественно произнёс:
– Даю слово, что никому не раскрою того, что сейчас услышу. – Потом постучал кулаком по лавке. – А если нарушу своё слово, пусть засохнут мои руки-ноги, как засохло это дерево.
Поклялся вот такой вот страшной клятвой, причём вполне искренне, и превратился в одно большое ухо.
Мальчишку моя непритворность удовлетворила целиком и полностью.
– Это схема тарелки летательной, – выпалил он. – В смысле летающей.
Мне стоило немалых усилий сдержать улыбку.
– Тарелки?
– Тарелки.
Я посмотрел на лист, повертел его так и сяк.
– Думаешь?
– А вы приглядитесь, – посоветовал пацан. – Тарелка же. Пришельская тарелка. Пришельцы схему всем-всем детям в голову скидывают, чтоб потом тоже, когда вырастут, могли летать. По космосу. Как и они.
– Сам догадался?
– Не-а, Димка Зотов. Сказал, станет взрослым, разберётся. Оторвёмся тогда.
– Красиво, – не мог ни восхититься я.
– Что "красиво"? – не понял пацан.
– Красивая гипотеза, говорю.
– Думаете, гоню?
– Вот ещё. Зачем? Сам когда-то в Деда Мороза верил.
– Я в Деда Мороза не верю, – запальчиво сказал пацан. – А в пришельцев верю.
– А слабо прямо сейчас эту схему нарисовать? – подначил я.
– Не-а, не слабо.
Пока я лез в карман за блокнотом, Павлик уже нашёл какую-то щепу, перебрался через перила и стал выводить магический знак на притоптанной у фундамента земле.
– Всё, хорош, не надо дальше, – остановил я его, когда, нарисовав аккуратные круги и прочие фигуры, приступил он к крючковатым буквам. – Похоже, действительно у тебя эта схема пропечаталась в голове.
– Я ж говорю, – горделиво произнёс Павлик. Отбросил щепу в сторону, отряхнул руки, а потом прищурился лукаво: – А вы специальный агент? Да?
– Нет, не агент, в частном порядке интересуюсь всяким таким, – поспешил уверить я. Затем, не давая пацану развить тему, пожал ему на прощание руку и сказал: – Спасибо тебе, Паша, за помощь. Большое спасибо. Только ты воспитательницу впредь, пожалуйста, не обижай. Взрослый ведь. Хорошо?
Не дожидаясь ответа, выбрался из беседки и быстрым шагом направился к уже затеявшей игру в "ручеёк" Веронике. Павлик было увязался следом, но потом приметил огромного махаона на ухе фиолетового бегемота, воскликнул восхищённо:
– Ну ни фига ж себе зверюга!
И поскакал ловить.
Бросив на него взгляд через плечо, я подумал: вот же как странно порой бывает на белом свете. Необходимо срочно избавлять детей от тёмной мути, а у некоторых, особо одаренных из них, от этой мути праздник на душе. Нет, серьёзно, разве не является праздником ожидание удивительного события, что откроет тебе однажды дверь в загадочный нездешний мир? Как по мне, так является, конечно. Ну и как, спрашивается, лишать этих маленьких смышленых людей такой радости? Чёрт его знает. Видимо, как обычно. Сожалея умом, но не дрогнув сердцем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
