Внезапно мне становится трудно поверить, что все мои бабушки и дедушки мертвы. Я видела своих родителей в гробах. Я знаю, что они умерли. Но я никогда не знала никого из бабушек и дедушек. Они умерли еще до моего рождения, по крайней мере, мне так говорили.
Что-то здесь не так. Слишком много смертей. В нормальных семьях так не бывает!
Я хочу разбудить Джекса, заставить его моих бабушек и дедушек. Я не знаю, чувствует ли он растущее во мне напряжение, но внезапно его глаза открываются. Он мгновенно просыпается, садится и осматривает комнату.
— В чем дело? Ты что-нибудь слышала?
Я кладу руку ему на плечо.
— Нет. Просто думала.
— О чем? — Он расслабляется.
— Вспомнила кое-что о своих родителях. Нашу лодку. И пистолет.
Он притягивает к себе.
— Значит, ты начинаешь думать, что они не были такими уж обычными, как ты считала?
— Мы можем их найти? Почему у меня бабушек и дедушек? Или детских фотографий моих родителей? Я никогда не думала об этом, предполагая, что они были утеряны, когда родители умерли и я переехала к тете, но теперь меня это удивляет.
— Информация о тебе надежно скрыта. Но я могу попытаться.
— Спасибо. — Я кладу голову Джексу на плечо.
Меня захватила буря эмоций. Я знаю, что мы в опасности, что нам придется ехать в Вашингтон и что мы можем не пережить этой встречи. Или мы можем разделиться, и тогда я не узнаю, жив ли Джекс.
Возможно, я больше никогда не увижу его и не узнаю, что случилось.
Как и с моей семьей.
Но мне ничего не остается, кроме как идти вперед.
Впервые за много дней меня переполняет страх, мне хочется плакать. Джекс, кажется, понимает, что со мной, и целует мои волосы.
— Они еще не добрались до нас.
Это правда. Мы уже многое пережили.
— Мне страшно.
— Страх — это естественно. То, как мы ведем себя, несмотря на наш страх, отличает нас друг от друга.
Я поднимаю лицо, и он целует меня легко и нежно. Мое тело начинает отзываться на поцелуй, и я вздрагиваю. Рука Джекса скользит мне за спину.
— Иди ко мне, — говорит он и закидывает мою ногу на себя.
Я касаюсь его возбуждения и моментально вспыхиваю. Я забираюсь на его бедра и опускаюсь вниз. Без предисловий. Без прелюдий.
Искры разлетаются по моему телу, когда он наполняет меня. Руки Джекса держат меня за талию, затем обхватывают грудь. Я поднимаюсь и опускаюсь в своем собственном темпе. Каждый толчок подобен откровению, новой преамбуле к экстазу.
Первые утренние лучи падают на окно, и теперь я вижу Джекса немного лучше. Он наблюдает за мной. Я кладу руки ему на грудь и ускоряю темп, хотя теперь мне сложно его контролировать. Я подчиняюсь ритму моего тела.
Затем это начинается: напряжение моих мышц вокруг него, ощущение пульсации, вибрирующей во мне. Поначалу она устойчива и предсказуема, но постепенно нарастает. Потом взрыв. Оргазм накрывает меня. Я кричу, шепчу что-то нежное. Джекс сжимает мои бедра, все еще двигаясь, а затем крепко сжимает и извергается в меня.
Я чувствую, как дрожат его руки, потому что мы не меняем позы. Разбитые и удовлетворенные мы боимся, что это конец, что кто-то из нас, или мы оба, не увидим следующее утро.
Я падаю ему на грудь и утыкаюсь лицом в шею.
Джекс обнимает меня и прижимает к себе.
— Все будет хорошо, — шепчет он.
У меня пропал голос, поэтому я ничего не говорю. Солнце медленно заполняет комнату. Никто, даже Джекс, не может помешать ему начать этот день.
Глава 21
Джекс
Одеваясь, я прислушиваюсь к шуму воды в ванной. Мысленно представляю струйки воды, стекающие по телу Мии, ласкающие каждый ее изгиб, как это делали мои пальцы. На мгновение я завидую им.
Они мимолетны, эти легкие прикосновения к ее коже. Возможно, это им стоит завидовать мне?
Я сажусь на край кровати и достаю ноутбук.
Запись Мии легко достать из кэша, не пингуя сервер Мстителей. Он по-прежнему не показывает ничего, кроме имени.
Я задумчиво начинаю рассматривать комнату, думая о том, как узнать больше, и замечаю черное кольцо из оникса на тумбочке. Беру его и начинаю рассматривать. Внутри есть инициалы, которые мы заметили вчера вечером — «ХС».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Решаю рискнуть и войти в сеть Мстителей, послав сигнал через столько узлов анонимайзеров, сколько могу. Это не остановит их, если они следят, но замедлит поиск. Затем я сканирую кольцо и начинаю искать.
В настоящее время к кольцу привязан только специальный идентификатор, что означает, что невозможно получить имя текущего владельца. Инициалы — это тупик, но запрос в историю получает отклик. Информация старая и всходит к периоду основания организации Мстителей во время Второй мировой войны.
Но по-прежнему никаких имен. Я лениво просматриваю записи и останавливаюсь на черно-белой фотографии первых Мстителей. Они позируют перед чем-то похожим на мемориал Линкольна в Вашингтоне, округ Колумбия, рука мужчины слева лежит на плече коллеги, у второго мужчины рука в кармане. На правой его руке виднеется большое черное кольцо.
Проверяю имена. Мужчина справа — Прескотт Адамс. Вытаскиваю информацию о нем и просматриваю фотографии.
Больше никаких сомнений. Черное кольцо принадлежит ему. Но чьи инициалы внутри? Точно не его.
Набираю его имя в сети. Смотрю на идентификационный номер и удивленно моргаю.
000001.
Он — первый Мститель. Отец-основатель.
Но его номер теперь не связан с кольцом.
Мое сердце учащенно бьется. У меня предчувствие. Сумасшедшая, дикая, невероятная догадка. Я достаю записи из бункера в Сент-Луисе и просматриваю информацию. Где-то среди кучи высвечивающихся предупреждений есть то, что я ищу.
Резко втягиваю воздух, когда нахожу. Числа. Идентификационный номер того, кто вошел в бункер со мной в тот день.
Мия.
Сверяю ее номер с тем, который в настоящее время привязан к кольцу.
Это совпадение.
Я ошарашен.
Не удивительно, что они защищают ее. Не удивительно, что у нее есть ключ ко всему.
Она — Мститель. И не из какой-то там обычной семьи.
А из самой первой.
В голове гудит. Это многое объясняет. Убежище. Тетю. Родителей и пистолет.
И стертые записи.
Но как ей это рассказать?
Шум из-за закрытой двери отвлекает меня. Смотрю на часы. Слишком рано для обслуживающего персонала, да и нас бы предупредили о приходе.
Не хорошо. Я осматриваю комнату в поисках оборонительных мест и оружия. Не знаю, куда делся пистолет. Где-то на полу? Под кроватью? Он вне досягаемости. Хватаю веревку, которую мы использовали прошлой ночью.
Поднимаюсь с кровати, когда дверь бесшумно открывается. Двое мужчин заполняют дверной проем, один стоит, второй пригнулся, в его руках дротики. Мельком вижу женщину позади них.
Мстители.
— Пожалуйста, не надо, — говорит стоящий мужчина, указывая на веревку в моих руках. — Мы не хотим вовлекать мисс Морроу.
Я смотрю на дверь ванной. Душ все еще включен.
— С ней все в порядке. И она одна, — произносит женщина из-за спин мужчин, — Но мы не одни. — Намек ясен. Здание окружено. И я в ловушке.
В данный момент.
Я сажусь на кровать. Веревка и кольцо все еще у меня в руках. Мне нужно продержаться достаточно долго, чтобы разработать план.
— Думал, вы будете раньше.
Женщина выглядит ошеломленной и бросает мне рубашку. Странно, я думал, что меня выведут в пижамных штанах.
— Мы не хотели прерывать ваши романтические настроения.
Сидящий на корточках мужчина смеется, и женщина отвешивает ему затрещину.
— Именно поэтому вы до сих пор не застрелили меня, несмотря на приказ убить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Она кивает.
— Нам приказано увести тебя от нее. Затем займемся деталями.
— Уверен, ты не хочешь, чтобы твоя леди пострадала, — говорит мужчина, сидящий на корточках.
Если они и обдумывают идею ее вовлечения, то понятия не имеют, насколько Мия особенная. Не сомневаюсь, что они познают все круги ада, если с ней что-то случится. Однако несчастные случаи никто не отменял. И если Сазерленд что-то задумает, то это неизбежно.
