17
Бортэ хлестнула плетью лошадь, поскольку гнедой Тэмуджина вырвался вперед. Она привстала на стременах, и вскоре ее лук уже касался его ноги. Тэмуджин повернулся к Бортэ, и темно-рыжие косички заплясали на ветру.
Бортэ завопила от восторга. Из травы впереди взлетали птицы. Она оглянулась — Анчар отстал на несколько корпусов.
Она обогнала Тэмуджина. Чуть натянув поводья, замедлила бег лошади, чтобы Тэмуджин поравнялся с ней. Они перешли на рысь, развернулись и поехали навстречу Анчару.
— Тэмуджин выиграл! — закричал ее брат.
— Нет, — откликнулся Тэмуджин, — Бортэ придержала лошадь. — Он улыбнулся; его жеребец бежал рядом с ее лошадью. — Я видел это. Я могу победить тебя и без твоей уступки. Никогда больше не делай этого.
Она смутилась и отвернулась. Другие девочки и мальчики держались подальше от них, потому что, наверное, хотели предоставить Бортэ возможность побыть с Тэмуджином одной.
Уже девять дней Тэмуджин жил здесь, но она видела его лишь вечерами, когда в семье рассказывали сказки перед сном. Когда она помогала матери, мальчики упражнялись в стрельбе из лука, сидели с Арасеном, стараясь перенять его мастерство в изготовлении луков, уезжали на пастбище или на охоту с ее отцом и играли в бесконечные игры антилопьими бабками.
Тэмуджин показал рукой на дерево.
— Отдохнем здесь немного.
Потом он обернулся к Анчару.
— Поезжай обратно к остальным, если хочешь.
— А вы не поедете? — спросил Анчар.
— Чуть позже, — ответил Тэмуджин.
Мальчик пожал плечами, показал Бортэ язык и ускакал.
Бортэ с Тэмуджином спешились и привязали поводья к нижней ветке. Она хотела было снять саадак с пояса и бросить на землю, но Тэмуджин поднял руку.
— Не делай этого. Отец говорил мне, чтобы я всегда имел оружие под рукой, особенно вне стана.
Она повесила саадак и колчан рядом с его оружием на дерево и села.
— Тут безопасно, Тэмуджин. Отсюда мы далеко увидим всякого, кто будет приближаться.
Он вглядывался в равнину.
— Я знаю, но зачем терять даже малое время, бегая за луком?
— Прости. — Бортэ чувствовала себя неловко, неуверенно, не знала, о чем говорить с ним сейчас, когда они остались с глазу на глаз. — Я о том, что дала себя победить… Но ты бы все равно обогнал меня.
— Оттого не надо было этого делать. Я достаточно хорошо сижу на коне, чтобы обогнать тебя. Если не обгоню, то мне надо еще поучиться.
Бортэ вытянула ноги.
— Я до сих пор не видела, чтобы что-нибудь тебе не удавалось.
Он засмеялся.
— Анчар выиграл у меня в бабки. — Он откинулся спиной на ствол дерева. — Когда мы вырастем, он, возможно, станет одним из моих генералов.
— А сколько их у тебя будет?
— Столько, сколько понадобится.
— У тебя есть братья, — сказала она. — Ты с ними так же ладишь, как с Анчаром?
— Только с одним не лажу. Вторая жена моего отца родила ему сына еще до моего рождения. Бектер лезет в драку по любому поводу. Ему не нравится, что я буду наследником отца.
Бортэ покачала головой.
— Но его мать — вторая жена, и он не может…
— Она была женой отца еще до того, как он нашел мою мать.
— И сделал твою мать первой женой?
— Он понимал, что моя мать более сильная женщина. Он часто рассказывает, как с первого взгляда понял, что она станет его женой. — Тэмуджин осклабился. — Она была новобрачная, ехала с мужем. Отец с дядьями прогнали его и привезли мать в свой стан.
Бортэ ужаснулась, но ей было интересно.
— Она, наверно, очень разозлилась.
— Отец говорит, что она рыдала, но потом это прошло. Она хорошая жена и, наверно, уже не жалеет ни о чем. А что, если твой отец обещал тебя кому-нибудь еще до нашей встречи? Ты бы захотела, чтобы я украл тебя?
— Ну, об этом глупо говорить — мы же помолвлены.
— Это само собой… — сказал он. — Я знал, что тебя надо было высватать сразу. Отец у меня такой — не станет ждать, если чего захочет… А чего мне ждать?
Бортэ доплетала одну из своих кос.
— Когда мы разговаривали в первый вечер, — продолжал Тэмуджин, — я думал о том, как иногда разговаривают мои родители. Тебе придется предостерегать меня от ошибок — отец рассказывает, как некоторые из его людей сообщают ему только то, что, по их мнению, он хочет услышать. Мать с ним более честна. В противном случае он бьет ее так же часто, как и другую жену.
— Я не позволю тебе бить меня! — сказала Бортэ, ударив его по руке; он схватил ее за руки и повалил на землю. Она, смеясь, вырывалась. — Если ты думаешь, что будешь бить меня, тебе мимо моих собак никогда не пройти.
Он прижал ее к земле сильнее.
— Не говори этого.
Лицо его стало красным, руки причиняли ей боль.
— Ты мне делаешь больно.
Он отпустил ее. Она села и стала растирать запястья.
— Ты храбришься и делаешь вид, что не боишься собак, — сказала она наконец. — Продолжай делать вид, пока сам не поверишь в это. Потом, когда ты усмиришь их, дай им кусок мяса или кость. Надо их так запугать, чтобы они боялись укусить тебя, но и пусть они знают, что получат награду, если подчинятся.
Мальчик молчал.
— А что заставило тебя бояться их? — спросила Бортэ.
— Когда я был маленький, Бектеру поручили присматривать за мной… мать рассказывает. Я сам не помню. Мать увидела, что собака повалила меня и грызет руку, а Бектер стоит рядом и смеется. Она сказала отцу, и тот дал ему взбучку. — Он наклонился к Бортэ. — Ты только не рассказывай Анчару, что я до сих пор боюсь собак.
— Конечно, нет… обещаю.
Она устремила взгляд на степь. Кое-где уже проклюнулась трава, через месяц земля будет оживлена синими и белыми цветами. Лошади ее отца паслись поблизости на пригорке. Какой-то человек ехал к табуну со стороны реки, за ним галопом неслись ребятишки, их голоса на холодном ветру сливались в невнятный шум.
Анчар отделился от ребятишек и поскакал к Бортэ с Тэмуджином. Они встали и пошли к своим лошадям.
— Какой-то человек, — кричал Анчар, приближаясь к дереву, — приехал из стана Тэмуджина. Арасен поехал за отцом. — Он натянул поводья и остановился возле Тэмуджина. — Человек этот хочет видеть тебя.
— Он не сказал, почему приехал? — спросила Бортэ.
— Арасен говорит, что его зовут Мунлик и что его послал отец Тэмуджина.
Тэмуджин нахмурился; его зеленые глаза стали серьезными.
— Он хонхотат, — сказал он. — Отец доверяет ему больше всех. Я вернусь с твоим отцом.
Он сел на лошадь и ускакал.
18
Тэмуджин ждал Бортэ и ее брата у юрты их отца.
— Мунлик там, — сказал он. — Он так и не сказал, почему приехал.
Бортэ и Анчар оставили свои плети у входа и пошли за Тэмуджином в юрту. Дай с гостем сидели в глубине шатра. Шотан сидела рядом. Дети повесили свои саадаки и колчаны и пошли к ним.
— Нашего гостя зовут Мунлик, — сказал Дай и показал на него чашей с кумысом. — Он говорит, что его отец Чарха верно служит багатуру с мальчишеских лет. — Он повернулся к гостю. — Моя дочь Бортэ и ее брат Анчар.
Гость кивнул Бортэ, его черные глаза были грустными.
— Мой брат багатур сделал верный выбор. Твоя дочь будет красавицей, Дай Сэчен.
Дети устроились на войлоке перед постелью. Мунлик приложился к чаше. Его пальцы, сжимавшие ее, побелели.
— Бортэ с Тэмуджином стали хорошими товарищами, — сказала Шотан, — хотя и не такими близкими, какими им следует стать перед свадьбой. Анчар стал братом мальчику, но ты все это увидишь сам, если поживешь здесь.
— Я не могу остаться надолго, уджин, — ответил Мунлик. Его приятное широкое лицо было серьезным; он ни разу не улыбнулся с тех пор, как Бортэ вошла в юрту. — Мне надо сказать, почему я здесь. Багатур жаждет увидеть сына — сердце его болит с тех пор, как он оставил мальчика. Он скучает по нему так сильно, что попросил меня поехать и забрать Тэмуджина.
Бортэ взглянула на Тэмуджина, который казался таким же удивленным, как и она.
— Друг Мунлик, — сказал Дай, — мальчик не прожил с нами и трех месяцев. Нам будет очень горестно расставаться с ним так скоро.
— Тогда ты понимаешь, что чувствует багатур вдали от сына, которого любит так сильно. Есугэй остается твоим худа, связанным с тобой помолвкой детей. Он просит лишь, чтобы ты разрешил Тэмуджину вернуться к нему на время.
В светлых глазах Тэмуджина, смотревших на Мунлика, застыло недоумение. Что-то было не так. Мунлик был насторожен, будто он чувствовал опасность.
Дай поглаживал бороденку.
— Если мой худа Есугэй так сильно хочет видеть сына, — сказал он, — я, конечно, должен его отпустить.
Бортэ было открыла рот, чтобы протестовать, но горло сдавило.
— Я не хочу уезжать, — сказал Тэмуджин странным монотонным голосом, — но раз мой отец хочет этого, я должен ехать к нему.
