«Умело съехал», — усмехнулся про себя Николай. В правой руке он держал кожаную сумку, в которой лежало пятьдесят тысяч долларов. Еще накануне он переносил в ней оружие, но, даже расскажи он Гордееву об этом, тот не стал бы изводить себя угрызениями совести и спокойно спрятал бы зеленые бумажки в массивный сейф, стоявший в углу комнаты.
Николай помучил вождя еще несколько минут, а потом водрузил сумку на стол.
— Здесь небольшая сумма… пятьдесят тысяч долларов. Очень надеюсь, что эти деньги пригодятся нашему общему делу.
Николай как бы невзначай притронулся к верхней пуговице куртки. В нее был вмонтирован маленький микрофон. В ста метрах от дома в своей машине сидел майор Громовский и с кривой усмешкой записывал излияния Павла Несторовича. Майор был честолюбив и очень тщеславен, ему не терпелось тряхнуть солидной «компрой» перед носом начальства — иного пути к получению очередного звания он не видел.
— Николай, вы даже не представляете, что сделали для нашей партии!
Просторный кабинет Павла Несторовича был сплошь увешан портретами борцов за демократию, и сейчас, как показалось Радченко, они взирали на гостя с особым умилением.
— Именно такими патриотами и будет возрождаться Россия. Так вы готовы вступить в нашу партию?
— Буду счастлив. У меня к вам имеется одна просьба, — слегка замялся Николай.
— Говорите, Николай. Я считаю вас своим другом, а потому готов выполнить любое ваше желание. Так чего вы хотите?
Павел Несторович слегка приподнял сумку и почувствовал приятную тяжесть. «Отец местной демократии» с радостью думал о том, что полученных денег вполне хватит на то, чтобы сменить мебель в коттедже, а вокруг дома установить камеры слежения.
— Я бы хотел — если вы не возражаете, конечно! — стать ближайшим вашим помощником.
— Похвально! А чем вы конкретно хотели бы заниматься?
В просторном кабинете Павла Несторовича Радченко чувствовал себя очень уверенно. Нечто подобное, видимо, испытывал Савва Морозов, когда поддерживал деньгами большевистскую партию.
— Поймите меня правильно, Павел Несторович, я бизнесмен. И мое призвание, — я бы даже сказал — высшее назначение, — всем, чем могу, поддерживать демократию в нашей стране. Но для свободы действий мне нужен официальный документ о том, что я являюсь помощником депутата Государственной Думы.
Такое удостоверение стоило пять тысяч долларов, и Гордеев, пользуясь статусом депутата, сумел набрать около ста помощников. Сумма в итоге набралась нехилая — пятьсот тысяч долларов. Он сумел поменять старую «Волгу» на дорогой джип, выстроил двухэтажный особняк. Сумма в пятьдесят тысяч значительно превосходила установленную таксу, и если бы Радченко пожелал, то Гордеев выписал бы ему с десяток удостоверений помощника депутата.
— Ну разумеется, дорогой! Через пару дней, после заполнения соответствующих бумаг, вы получите свое удостоверение.
Николая притягивала к себе личность Гордеева. «Депутат» имел внешность рубахи-парня — таких людей охотно принимают в любые компании. Они интересны в застолье, они хорошие собеседники и если сколотился коллектив из трех человек, то им первым наливают в стакан водки. Женщины хотят иметь от них детей и безропотно отдаются, стоит таким мужчинам лишь моргнуть глазом. Большое будущее для них — почти неизбежность.
Интуиция подсказывала Коля ну, что его путь еще не однажды пересечется с дорогой «демократа». На первых порах следовало приручить этого медведя, чтобы в один прекрасный "день он не прокусил кормившую его руку. За домом Гордеева Радченко установил наблюдение, и лидер партии даже не подозревал о том, что едва ли не каждое его тайное рандеву записывается на пленку. Интересно, что сказала бы его добропорядочная женушка, если бы узнала, что последней привязанностью Павла Несторовича стала семнадцатилетняя студентка колледжа.
— Можете всегда рассчитывать на мою помощь, Павел Несторович! — Николай постарался придать своему голосу проникновенность.
Глава 20
— Колян, мы пришли к тебе с миром, — сказал Артем Резаный, самый известный из всех присутствовавших авторитетов. Резаный обвел взглядом сидящих и спокойно продолжал: — Война нам не нужна. Очень неприятно жить, когда знаешь, что кто-то ходит за тобой на цыпочках, сжимая в руке топор. Я не говорю уже о том, что война сильно бьет по нашему бизнесу.
«Все явились без оружия, как было оговорено заранее. Каждый мог взять на стрелку только одного телохранителя, и сейчас плечистые парни в угрюмом молчании стояли за спинами боссов.
После смерти Назара авторитеты впервые собрались вместе. «Фиалка» для предстоявшего сборища была идеальным местом. Ее преимущество заключалось, во-первых, в том, что бар находился в самом центре города — некая свободная экономическая зона, где свою долю имел каждый из присутствовавших воротил. Во-вторых, авторитеты города уже не однажды собирались в этом баре, и каждый чувствовал себя здесь почти как дома, тем более что за прошедшие несколько месяцев в «Фиалке» ничего не изменилось.
Обычно посетителей в баре обслуживали девушки — длинноногие молодые красотки. Юбки у них были настолько короткими, что из-под них виднелись трусики.
Но в этот раз бар был пустынен.
На организацию встречи каждый из авторитетов выделил Николаю Радченко солидную сумму. Ножки столов чуть ли не подгибались от деликатесов.
— Колян, я не хочу говорить грубых слов, но ты вмешиваешься не в свое дело. Вспомни, чем ты занимался раньше? Обувал лохов! Так и делал бы то же самое дальше. А здесь уже все отлажено, все отмерено и отстегнуто кому надо, — четко выговаривал каждое слово Пятак. Зубы у него были сплошь золотые, и пламя свечей весело плясало на благородном металле. — Ты" никогда не задумывался над тем, что все ниши уже заняты и ты просто лишний?
Николай оставался невозмутимым. Создавалось впечатление, будто обидные слова предназначались для кого-то другого. Только один раз губы его снисходительно дрогнули, когда Пятак эффектно завершил свою тираду.
— Позволь мне не согласиться с тобой, Пятак, мягко вмешался авторитет по кличке Бес. Ему было сорок пять, он был старше всех присутствующих. Многие с почтением именовали его Батей. За его плечами был колоссальный уголовный опыт, по существу, он являлся ходячей тюремной энциклопедией. За ним прочно закрепилась репутация человека с понятием, способного разрешить любой конфликт. Не случайно именно его приглашали улаживать споры, которые могли завершиться большой кровью. — Для каждого из нас есть место под солнцем. Работы хватит на всех. Другое дело, что мы не должны мешать друг другу, должны обговаривать правила, по которым каждый из нас должен работать. Однако у меня создается впечатление, что ты, Коля, сознательно попираешь все правила.
—Я не спрашиваю, кто грохнул Назара. Но тот, кто это сделал, должен помнить, что ни одно злое дело не остается безнаказанным. Как говорят у нас, если не хочешь, чтобы тебя убили, не убивай сам, — сказал Пятак и многозначительно посмотрел на Радченко. — Ладно, это как бы между прочим… Но я хочу сказать, что наследники Назара ведут себя так, будто, кроме них, никого больше не существует. Подобные действия называются беспределом. На зоне за такое отправляют в петушатник.
Сказано было сильно. На минуту в баре установилось предгрозовое затишье.
— Не будем ссориться, братва! — Голос Беса прозвучал на удивление мягко, а интонации были настолько вязкими, что, казалось, способны были успокоить всех присутствующих. — В конце концов, мы собрались здесь не для этого. Давайте отведаем балычка, икорки, попьем пива, посмеемся, атам и решим, что нам делать.
Разговор не заладился с самого начала. Гнетущее напряжение ощущали все присутствующие. Один только Николай был невозмутим — он энергично кромсал ножичком куски мяса и с аппетитом отправлял их в рот.
— А мы и не ссоримся, — печально улыбнулся Игорь Прохоров, или просто Прохор. — Мы уже не первый год живем на этой земле и уж как-нибудь сумеем отличить правду от туфты. Пятак был не прав, когда сказал, что Колян действует как беспредельщик. Мне думается, что все намного хуже. Он поступает как типичный мент! А ведь он проучился в милицейской школе всего год. Трудно представить, что было бы, если бы наш Коля одолел вею ихнюю науку. По нашим блатным понятиям, мент должен сидеть у двери. А наш Николай, как первейший из людей, восседает во главе стола. Вот что я хотел тебе сказать, Коленька: ты не туда лезешь. Здесь все места занятыми, если ты набрал в свою команду три десятка отмороженных, которые не способны даже сосчитать до десяти, это не значит, что ты сумеешь скрутить нас в бараний рог. Прежде чем принять твое предложение и прийти в «Фиалку», мы переговорили между собой… — Прохор многозначительно выдержал паузу. — Мы тебя воспринимаем как скверную погоду, которая скоро должна закончиться. Нам не по душе твоя активность, дружок! Возможно, у кого-то другого твои успехи и вызвали бы уважение, но только не у нас. На своем веку мы повидали всяких фраеров. А потом, есть такая славная примета: кто ретиво начинает, тому очень быстро сворачивают шею.
