Все занялись подготовкой к бою. Слышалось учащённое дыхание, сопение, ругательства вполголоса на тупость начальства.
Всё заполнилось по-деловому скупой суетой и ощущением скорой жестокой драки.
— Мы тоже идём, командир? — спросил Мамба.
— Куда ж мы нахрен денемся, придётся идти, — с напускным безразличием ответил Янычар, устраивая поудобнее тяжёлый бронежилет и подгоняя ремешок у каски.
— Нас с «винторезом» и «валами» в первую очередь грохнут, — хмуро заметил Негатив. — Сразу ж понятно, что не просто пехота идёт. Все, вон, «калашами» на подобный случай обзавелись, одни мы как белые вороны. Знаешь же, что у нашего оружия дальность ограничена. Оно для спецопераций предназначено, а не для лобовых атак.
— Знаю. Где ты сейчас «калаши» возьмёшь? — недовольно спросил Янычар.
— У меня патронов мало осталось, — продолжал ворчать Седых.
Капитан, стиснув зубы, промолчал. У него патронов тоже осталось с гулькин хрен. Для их спецвооружения боезапас был дефицитен.
Подошёл Любимов.
— У меня в кунге автоматы есть, возьмите по одному на морду лица, дополнительный боезапас у старшины получите. Давай только быстро, выходим уже.
— Ай, да Николаич, ай, да спасибо! — довольно воскликнул Негатив. — У тебя там что, арсенал?
— Ага. Всё, что заработал на этой грёбаной войне.
— Так я пошёл? — спросил Седых.
— Давай, — откликнулся Любимов. — Где уже бруниками и касками успели разжиться? Вроде только появились?
— Как где? — удивился Куба. — Мы ж к твоей роте прикомандированы, Николаич. Пока вы там водочку вкушали без нас, сирых, обделённых простым человеческим счастьем, мы, чёрная кость, позаботились обо всём, к старшине сходили, получили амуницию. Вот только оружие штатное за нами не закреплено, надо бы исправить недочёт после боя. Хорошо хоть ты от щедрот своих пожаловал на время, а то куда мы с этим? — он продемонстрировал Любимову свой «вал», как бесполезную в хозяйстве вещь.
— Ладно плакаться, — хмыкнул майор. — Обделённый выискался. Неделю с бабы не слазил, водку жрал и всё мало ему.
— Этого много никогда не бывает, — в показушной тоске вздохнул Куба.
— Бек, пошли, — сказал Седых. — Давайте сюда свои пукалки, в кунге оставлю.
Скованные тяжёлыми бронежилетами и касками, трусцой они побежали в сторону автомашины.
— Ну, и что за хрень, Николаич? — поинтересовался Янычар. — Почему разведку гонят на общевойсковую операцию? Воевать больше некому?
— Что ты, первый день в армии? Не ведаешь о нашем дурдоме? Знаешь, о чём я стал мечтать на этой войне?
— Поделись, — полюбопытствовал капитан.
— Чтобы штабные хоть раз наравне со всеми в атаку сходили и на своей шкуре прочувствовали всю прелесть подобного культурно-массового мероприятия.
— Мечтатель, — с выражением детской непосредственности улыбнулся Янычар.
— Знаю, — хмуро ответил Любимов. — Поэтому и майор до сих пор.
Прибежали Бек и Негатив.
Разведчики разобрали видавшие виды автоматы, защёлкали затворами, проверили спаренные, перемотанные синей изолентой магазины, причём друг к дружке они крепились горловинами вверх, а не «валетом», когда при стрельбе лёжа может засориться горловина, перевёрнутого рожка.
— Куба, Мамба, — обратился капитан к подчинённым. — Сходите к старшине, возьмите там у него чего-нибудь пострелять дополнительно к этому. «Лимонок» что ли ещё прихватите для форса.
Остатки полка, растянувшись цепью за несколькими переваливающимися по колдобинам танками, БТРами и БМП, трусцой двигались в сторону развороченных позиций фйдеров.
С флангов под прикрытием бронетехники шли не менее потрепанные соседние мотострелковые полки.
Согласно приказу, предстояло захватить первую окопную линию вражеской обороны и закрепиться.
Нахрена захватывать то, чего нет, что перемолото своими «Ураганами», «Градами», полковой артиллерией, авиацией, — никто понять не мог. Но умники из штаба опять что-то затеяли, спустив на «землю» новые директивы.
Со стороны противника пока было тихо.
Подобная тишина могла быть как истинной, — после такой взаимной бомбёжки позиций, сложно представить, что кто-то смог выжить в этом аду, так и обманчивой, — ведь выжили же они.
Пусть не все, но выжили, и сейчас идут в атаку на тех, кто тоже мог уцелеть и в этот момент поджидает приближающегося противника, чтобы кинжальным огнём уничтожить живую силу и сжечь бронетехнику.
Сердце Янычара тревожно бухало, тяжёлый бронежилет создавал слабую атмосферу защищённости, но всё лучше, чем совсем ничего.
От бега по пересечённой, перепаханной взрывами местности ещё и раскисшей от бесконечного дождя, дыхание становилось всё тяжелее. Каска наезжала на глаза, мешая вглядываться в позиции фйдеров, чтобы при необходимости вовремя среагировать. На ноги налипла целая тонна грязи, не позволяя двигаться быстрее.
Слева от него метрах в пятнадцати бежал Мамба, ещё левее — Куба; справа с той же дистанцией двигались Бек и Негатив.
Позиции врага ожили неожиданно, когда до них оставалось метров триста, когда все уже с робко зарождающейся надеждой начали думать, что дойдут без стрельбы.
Не получилось…
Тугими хлопками ожили гранатометы, завыли на подлёте мины, вынимая душу, зло заработали пулемёты и автоматы.
Полки залегли в грязь, огрызаясь ответным огнём. Отчётливо и грозно заговорили пушки и пулемёты бронетехники. Эхо бешеной пальбы заметалось над испаханным взрывами полем.
Позиции фйдеров окутались дымом, но оттуда продолжалась отчаянная пальба, заставившая наступающих залечь. Кому-то из них «повезло» и они попрятались в невысокой траве, чудом сохранившейся в этом месиве. Пули страшно чирикали над самыми головами вжавшихся в сырую землю солдат, срубая травинки, безвольно падающие на испуганные тела.
Отделение мотострелков, укрываясь от обстрела, рванулось за остановившуюся БМП.
Механик-водитель не рискнул продвигаться дальше.
Перед машиной грохнул взрыв, подняв столб грязи, швырнув её вместе с осколками в стороны и на бээмпэшку.
Осколки тугой плетью хлестнули по броне.
Одновременно выстрел из гранатомёта с грохотом и лязгом оторвал левый фальшборт — стальную пластину, прикрывающую траки.
Испугавшийся механик-водитель решил, что они перебиты и машина стала неподвижной мишенью.
Он резко сдал назад, действуя скорее интуитивно, нежели осмысленно. Так поступает человек, отскакивающий от неожиданной опасности.
БМП прыгнула назад, намотав на гусеницы тела всего отделения вместе с лейтенантом, командиром взвода.
Их наполненные дикой болью вопли, срывающиеся на нечеловеческий визг, на миг перекрыли грохот боя.
По броне кто-то бешено застучал. Механик-водитель едва высунул голову, как на него обрушился поток отборной брани:
— … ты в рот!!! Ты, б…, семь человек задавил нах…!!!
— Как задавил??? — округлил глаза механик-водитель.
— А х… тебя знает!!! Нах… ты назад поехал??? Там отделение залегло и взводный с ними!!!
— Мне показалось, траки перебило!!! Я не думал, что за машиной кто-то есть!!! — начал оправдываться механик-водитель.
— А кого это теперь е…??? Ты вылезь, посмотри!!! Кровища по тракам течёт, как из ведра плеснули, кишки, кости размолотые!!!
Прямое попадание снаряда в БМП убило кричащего, экипаж, сотрясло машину, объяв пламенем.
На поле горела ещё техника, чадящий дым низко стлался, заволакивая всё чёрным саваном, создавая неплохую завесу.
Атака захлебнулась.
Остатки полков, понеся ещё бульшие потери, измазанные с ног до головы размокшей грязью, начали отступать, продолжая отстреливаться.
Янычар со своей группой пятился, как и все, матеря в душе бездарность штабников, погнавших мотострелков в лоб фйдерам без артподготовки. Наверняка эти стратеги посчитали, что предыдущего массированного артобстрела достаточно. Но это оказалось не так. За их просчёты люди платили жизнями.
Мотострелки и разведчики тащили своих раненых и убитых.
На поле всё ещё выли на подлёте мины, ухали взрывы, заставляя уцелевших падать ничком в слякоть; трещали автоматные и пулемётные очереди, кричали раненые, надсадно гудели не сожжённые противником машины, выходя из боя.
Но вслед ударила артиллерия фйдеров, земля заходила ходуном, взметнулась огромными чёрно-огненными столбами ввысь, взрывной волной сметая всё живое.
Началась паника.
Все побежали, кто куда, лишь бы подальше от этого кошмара.
Янычар, энергично работая локтями, расползающимися в сырой каше, пополз под танк с развороченной прямым попаданием башней и перебитыми траками. Бронежилет здорово стеснял движения. Нырнув под осевшую машину, почувствовал себя немного увереннее, ощущая, как содрогается земля. На его счастье взрывы ухали уже где-то в стороне, иначе бы укрытие вряд ли спасло от разрушительного воздействия мощного артобстрела.
