— А вы много работали с детьми?
— Да. Почему вы спрашиваете?
— Просто так. Послушайте, Лиза, я по-прежнему прошу вас о встрече.
— Изучите отчеты. Вы найдете там все, что вам нужно.
— Меня не интересуют отчеты. Я провожу независимое расследование. Даю вам слово, что все сказанное вами останется в тайне.
— Я… правда не знаю, — сказала Лиза неуверенно.
— В таком случае давайте я приглашу вас поужинать, и мы сможем поговорить.
— Нет, — быстро ответила она. — Если хотите разговаривать, приходите ко мне.
— Хорошо. Где вы живете?
Лиза продиктовала адрес, и Стивен притворился, что записывает. Он не хотел показывать, что уже знает, где она живет.
— Когда я могу подъехать? Сегодня вечером?
— Да хоть сегодня, если хотите.
— Примерно в восемь — пойдет?
— Замечательно.
Лиза Фэйрфакс жила неподалеку от Дамбартон Роуд, главной транспортной артерии, идущей из самого сердца Глазго к берегам реки Клайд и огромным судостроительным верфям, которые когда-то снабжали судами весь мир. Высоченные подъемные краны по-прежнему виднелись издалека, но работы на верфях давно прекратились.
Улица, на которой жила Лиза, была узкой, поэтому найти место для парковки оказалось проблемой. К вечеру обе стороны дороги уже были заставлены машинами, и Стивен не решился втискиваться между ними на автомобиле, к которому еще не привык и не чувствовал его габаритов. Он медленно полз по улице и наконец обнаружил свободный пятачок. На самом деле это была площадка перед гаражом, запертым на двойной замок, на дверях которого была надпись, сделанная масляной краской: «Машины у ворот не ставить». Краска местами была ободрана, висячие замки основательно проржавели, так что Стивен решил рискнуть, и припарковал свой «Лендровер» перед гаражом. Он рассчитывал, что надолго не задержится.
Данбар вернулся пешком на улицу, где жила Лиза, нашел нужный дом и нажал кнопку домофона.
— Да?
— Это Стивен Данбар. Мы с вами сегодня разговаривали.
Электронный замок открылся с громким жужжанием, наводящим на мысль об электрическом стуле. Стивен вошел в подъезд — хорошо освещенный и, судя по всему, недавно отремонтированный. Повсюду стояли глиняные горшки, которые в теплое время года, вероятно, были усажены зеленью, но сейчас в них была лишь голая земля. Взбежав по лестнице на третий этаж, он обнаружил, что одна дверь приоткрыта. Решив, что это квартира Лизы, Стивен постучал и негромко позвал:
— Мисс Фэйрфакс?
— Я сейчас подойду, — послышался женский голос. — Проходите в гостиную, присаживайтесь.
Данбар закрыл за собой дверь и, пройдя по длинному коридору, свернул в комнату направо. Садиться он не стал, предпочел постоять у окна. Хотя на улице уже стемнело, шторы не были задернуты, и Стивен некоторое время любовался огнями на противоположном берегу Клайда, похожими на разбросанные по черному бархату жемчужины. Услышав движение за спиной, он обернулся.
— Добрый вечер, мисс… — начал он и осекся — к нему, раскрыв объятия, направлялась женщина лет семидесяти с диким блеском в глазах.
— Джошуа! Ты вернулся домой! — воскликнула она и попыталась его обнять.
На секунду Данбар остолбенел от удивления, затем попытался отстраниться от старухи — осторожно, потому что она выглядела очень хрупкой, — но та настойчиво стремилась его обнять.
— По-моему, здесь какая-то ошибка, — пробормотал Стивен, отступая, и на очередном шаге упал в кресло — он не подозревал, что оно находится так близко за его спиной.
— О Господи! — воскликнула, вбегая в комнату, другая женщина. — Мама, прекрати! Прекрати сейчас же!
Изо всех сил стараясь вернуть самообладание, Данбар поднял взгляд на сокрушенное лицо Лизы Фэйрфакс.
Это была стройная, привлекательная девушка лет тридцати, с блестящими каштановыми волосами, собранными на затылке, и глубокими темными глазами, которые говорили о незаурядном уме, но сейчас в них плескались тревога и смущение.
— Простите! — сказала Лиза. — Я думала, она еще спит. Она… страдает от старческого слабоумия.
Данбар кивнул и глубоко вздохнул, переводя дыхание.
— Сожалею, что я не Джошуа, — негромко сказал он вслед Лизе, которая, обняв женщину, уводила ее из комнаты, разговаривая с ней ласково, как с маленьким ребенком. Через несколько минут она вернулась.
— Мистер Данбар, прошу прощения! Я была уверена, что мама спит, иначе ни за что не допустила бы, чтобы вы пережили такое. Хотите выпить?
Стивен улыбнулся такому стремительному сокращению дистанции.
— Джин, если можно.
Лиза налила обоим джин-тоника. Легкое дрожание рук по-прежнему выдавало ее смущение.
— Присаживайтесь, пожалуйста, — предложила она, протягивая Стивену бокал.
— Разве ваша мать не должна находиться в больнице? — спросил Данбар.
— В общем, да, — ответила Лиза. — Но в наши дни на это не стоит рассчитывать. Ее болезнь неизлечима, так что в больницу ее просто не примут. После кратковременного пребывания в стационаре и оценки состояния маму, как они это называют, «вернули в общество». Такова политика государства.
— Но вы наверняка должны получать какую-то помощь…
Лиза покачала головой.
— По мнению властей, я и есть это самое «общество». Она моя мать, так что я и должна заботиться о ней. Единственный вариант получить помощь — это купить ее. Я так и делала раньше, но у меня больше нет работы.
— Это звучит ужасно.
— Я знавала и лучшие времена. — Лиза произнесла это, скорее констатируя факт, нежели с сожалением. Данбару она показалась сильной женщиной, которая оказалась в трудном положении, но стойко выносит все тяготы жизни.
— Расскажите мне об Эми Тисдэйл, — попросил он.
С лица девушки исчезло напряжение, уступив место очень привлекательной, хотя и несколько растерянной улыбке. В глазах ее читалась благодарность за то, что Стивен обходит молчанием недавнее происшествие.
— Ах, да, Эми… — сказала она и помолчала, собираясь с мыслями. — Эми была совершенно обычной девочкой за исключением того факта, что ее почки отказывались нормально работать. Почти с самого рождения она переходила из одной больницы в другую, так что в итоге даже привыкла к такому существованию. Но она вовсе не была «стойким маленьким героем», каких любят показывать по телевизору. На самом деле она частенько вела себя как маленькая барыня, если что-то было не по ней. По-моему, девочку просто испортила жалость со стороны родителей и родственников, но, несмотря на ее капризы, мы все любили Эми. Она стала нам почти родной, и мы все очень обрадовались, когда нам сообщили, что для нее нашли подходящую почку. Девочка ждала подходящую почку несколько лет, а она нашлась всего через несколько недель пребывания у нас. Анализы показали, что орган в хорошем состоянии, совместимость была около восьмидесяти процентов, если я правильно помню. Это казалось просто чудом.
— И вы ожидали хороших результатов?
— Конечно! Совместимость была превосходной, а пересадка почки в последнее время стала совершенно обычной операцией. Мы с нетерпением ожидали того дня, когда Эми скажет нам «до свидания» и покинет палату. Она смогла бы наконец жить нормальной жизнью.
— Но этого не произошло…
— Да. Организм отторг почку, и девочка умерла вскоре после операции.
— Кто проводил операцию?
— Доктор Хэтфулл, один из ассистентов доктора Росса.
— Что вы можете о нем сказать?
Лиза, казалось, была удивлена вопросом.
— Не мое это дело, комментировать врачей…
— И все-таки я хочу знать, что вы о нем думали. Напоминаю, все останется между нами. Ничего из сказанного вами не выйдет за порог этой комнаты.
— Ну… по-моему, доктор Хэтфулл отличный хирург. Впрочем, в этой больнице все врачи были такими. «Медик Экосс» — очень престижное место, как говорится, хороший шанс сделать карьеру. Желающих попасть туда на медсестринскую или врачебную должность было множество.
— Но вы до сих пор считаете, что что-то было не так?
— Я уверена, что Эми пересадили несовместимую почку. Ее реакция была настолько сильной, что могла быть вызвана только попаданием в организм совершенно чужеродной ткани. Иммунодепрессанты, которые ей вводили, оказались совершенно неэффективными. Бедняжка, она умерла в мучениях…
— У вас есть какие-нибудь предположения по поводу того, каким образом ей могли пересадить не ту почку?
Девушка покачала головой.
— Я думаю об этом постоянно, с тех пор как все случилось, и понимаю, что все факты говорят об обратном. Из той донорской больницы был отправлен только один орган, так что перепутать ничего не могли. Анализ на тканевую совместимость проводился и в той больнице, и в «Медик Экосс» — результаты полностью совпали. Но я верю тому, что видела своими глазами. Мне доводилось наблюдать больных, у которых произошло отторжение, и Эми была классическим примером пациента, которому пересадили несовместимый орган. И ничто не убедит меня в обратном!
