Их затуманенные взгляды встретились. Глаза в глаза. Карие напротив карих. Жидкий текучий янтарь и горький шоколад. Ульяна тоже поддалась искушению, это чувствовалось в её движениях, в том, как она неосознанно тянулась к нему. В том, как приоткрылись её губы в ожидании поцелуя. Он должен был случиться. На этот раз не ради показушности и камер, а потому что они оба его хотели.
Нет, видимо, не оба. Кирилл моргнул, выходя из оцепенения и руша "тот самый момент".
― С меня достаточно танцев.
Он ушёл, а Матвеева осталась одна, растерянно тряся головой. Вот те на. Что это только что было? Опять она поплыла? Нельзя, нельзя так делать! Не с этим человеком! Нельзя снова попадаться на ту же удочку! Успокаивало лишь, что на этот раз неловкая ситуация коснулась их обоих. И пускай только попробует начать отрицать, что он ничего не почувствовал.
― Дать ключи от своего кабинета? ― хмыкнул Вадик, наблюдавший всё это время за происходящим. ― Там есть отличное кресло и удобный стол.
― Отвали, ― замерший возле него Кометов хмуро налил из принесённой бутылки виски и залпом осушил стакан.
― Я поржу, если твоя задумка провалится, и ты сам в неё втюришься.
― Не говори ерунды.
― А что? Я бы втюрился.
― Смени тему. Неужели больше не о чем поговорить?
― Да запросто. У меня на прошлой неделе проверка была. Еле договорились. Вредный гад попался. О, а в начале месяца трубу прорвало. Дома. Можно было самолётики бумажные пускать. Зато познакомился с соседкой снизу. Очень даже ничего.
― Какая увлекательная история.
― А то. Кто знает, может начало нового любовного романа? Кстати, о романах. В спортзал завтра едем?
― Да.
― Отлично. Помнишь двух близняшек? Тася и Ася которые?
― Ну помню.
― Вот и они тебя помнят. Сговорчивые девочки. Согласны в выходные развлечься.
Кирилл потянулся было снова за бутылкой, но, скривившись, отдёрнул руку. Он за рулём. Нет, пожалуй, больше не надо.
― В выходные я занят.
― Что, прям на оба дня?
― На оба.
― Тогда на следующей неделе.
― И на следующей.
Вадик проницательно уставился на него.
― Если не хочешь, так и скажи.
― Не хочу.
Друг только что не развёл руками.
― Да в чём дело?
― Всё нормально. Просто дел по горло.
― А может дело это носит женское имя? ― ехидно заметил собеседник, краем глаза поглядывая на танцпол.
― А может, ты заткнёшься? ― рыкнул Кометов.
― Я тебя понял. Значит, ошибся. С кем не бывает, ― миролюбиво заметил тот. ― Тогда, полагаю, тебе всё равно, что нашу Кривозубку сейчас клеит какой-то м*дак?
Кирилл, только присевший, снова поздоровался с места.
― Какого…
Как ожидаемо.
― И будет ещё потом что-то говорить, ― покачал головой Лысенко, снова подзывая официантку. ― Лена, позови Семёна. Сейчас начнётся мордобой.
Хозяин клуба как в воду глядел. Видимо, слишком хорошо знал друга, который уже подлетел к долговязому пареньку, трущемуся последние пару минут возле Ульяны, и без долгих разговоров с разворота впечатавший свой кулак ему в челюсть. Ясное дело, завязалась потасовка. Виновницу торжества быстренько оттащил в сторонку Вадик.
― Иди-ка, посиди. Сейчас разберёмся.
Матвеева не сопротивлялась. По-честному, она толком и не поняла, что произошло. Новоявленный поклонник ей не досаждал, приставать толком не приставал, лапать не лапал. Так, улыбался, да активно жестикулировал, намекая на совместные танцы и всё. Зато Кирилл рядом вырос свирепым коршуном слишком неожиданно.
Драка закончилась быстро. Подоспевший охранник, придерживая неудавшегося ловеласа под локоть, вежливо вывел бунтаря из клуба, лишая всех удовольствия понаблюдать за петушиными боями. Ещё и парочку ребят захватил за компанию, его друзей видимо. Всё это время Ульяна послушно ждала в указанном месте, меланхолично подъедая со стола остатки фруктов, но заметив вернувшегося Кометова, не сдержавшись, расхохоталась в голос.
― Я тебе кляп вставлю, ― хмуро прикладывая холодную бутылку к подбитому глазу, осадил её тот. Прилетело ему вскользь, но радужный перелив уже расползался красивым ареалом по смуглой коже. ― С пятнадцати лет не дрался. И как мне в понедельник на съёмки ехать в таком виде?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
― А я откуда знаю? Замажешься. Нечего было лезть, ― равнодушно пожала плечами Матвеева. ― Может, я себе личную жизнь собиралась наладить? Мужика нормального, наконец, нашла, а ты его отфутболил? Он же теперь ко мне не подойдёт. Психа ревнивого испугается.
― У тебя не будет личной жизни пока ты встречаешься со мной… Якобы встречаешься со мной.
Вадик многозначительно булькнул в стакан, то ли усмехнувшись, то ли кашлянув. Он оценил оговорку.
― Зашибись. Офигенно девки пляшут. Значит я умру старой девой, ― хмуро скрестила руки на груди Ульяна.
Скула Кирилла пренебрежительно дрогнула.
― Ты первая затеяла всю эту ерунду с отношениями. Но всегда можешь её закончить.
― Пф-ф, ― только и бросила та в пустоту высокого потолка, явно намереваясь закончить бессмысленную беседу и вернуться на танцпол.
― И что ты делаешь? ― строго перехватил её Кометов.
― Не видно? Я тебя игнорирую, ― она довольно оскалилась, заметив блеснувшее в сузившихся зрачках бешенство. Ох, если бы взглядом можно было убить… ― Это ты меня сейчас мысленно душишь?
― В моих мыслях ты уже синеешь и бьёшься в конвульсиях.
― Это хорошо. Значит, я всё делаю правильно, ― Кирилл жестом попросил Вадика передать ему оставленный на спинке диванчика кардиган, который прилетел Матвеевой чуть ли не в лицо. ― Эй, а если я тебе что-нибудь брошу? Второй фингал для симметрии поставить?
― Клянусь, ещё слово, и я заклею тебе рот.
― Какие-то у тебя извращённые ролевые игры, ― она сердито извивалась, пока её требовательно пихали в спину, проталкивая через толпу к выходу. ― Да хватит пинаться. Куда ты меня тащишь?
― Домой.
― Куда домой?
― Отвезу тебя домой. Иначе точно грех на душу возьму.
― Боже, как страшно. Мне уже дрожать в трепете?
― Язва.
― Тызва.
Пиликнула сигнализация. Феррари приветливо моргнул фарами.
― В машину.
― А вот не пойду.
― Я не спрашиваю.
Ульяну грубо затолкали, связав для надёжности ремнём безопасности.
― Это похищение, ― заметила она, недовольно ёрзая, потому что край ремня царапал плечо.
― Ещё немного и будет убийство.
― Кажется, я на тебя плохо влияю.
― Да что ты, правда?
― Сарказм не уместен, ― её хлопком дверцы отгородили от улицы. Едва водитель уселся на своё место, спорткар послушно зарычал и с привычным рёвом тронулся с места. Наверное, живущие вдоль шумных трасс москвичи проклинают мажоров на таких вот тачках. Грохот тот ещё. Попробуй поспи с открытым окном.
Мимо проносились смазанные пейзажи. Шептало еле слышно радио. Пахло весенней свежестью и сигаретами. Кирилл снова курил. Наверное, у него не меньше полторы пачки в день уходило. С таким-то рвением.
― Привет раку лёгких, ― заметила Матвеева.
― Кто бы говорил.
― Я балуюсь. А вот ты явно всеми силами стараешься не дожить до сорока.
― Это беспокойство?
― Это замечание.
― Кто бы сомневался. Только нотации от тебя и можно ждать.
― Хочешь, чтоб я беспокоилась? Правда?
― Мне плевать.
― А на что не плевать?
― На тебя так точно плевать.
― Ты хочешь, чтобы я беспокоилась за тебя и при этом тебе на меня наплевать? Два мнения сразу ― налицо когнитивный диссонанс.
Губы Кирилла дрогнули, однако он ничего не ответил, выпуская в открытое окно облако дыма. Со стороны Ульяны хорошо был виден взбухший под его глазом фонарь. Понятно, что в драку он полез не ради неё, а ради себя, однако ей всё равно было приятно. Нечасто во имя её скромной персоны устраивались разборки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
― У тебя когда-нибудь были серьёзные отношения? ― повинуясь любопытству спросила она, задумчиво разглядывая его, мать твою, идеальный профиль. ― Такие, чтоб продлились дольше недели?
