Что касается третьей юной леди, то ее историю Карпини психологически верно оставил последней, когда представлял заявление дежурному верховному судье Хехо Атанао. По итогам второй истории, Хехо уже был изрядно зол, а третья привела его в бешенство.
Вероника, симпатичная, стройная, веселая 18–летняя девушка, игнорировала внимание мужчин к своей персоне. Сексуально–привлекательными для нее были только большие мягкие игрушки. В основном она делила свое расположение между очаровательным нежным пингвином и несколько более брутальным, и страстным тигренком. Они ее вполне удовлетворяли в смысле секса, так что у нее был легкий характер, что отмечали сокурсники в Высшем архитектурно–художественном колледже Леалефало. Молодая девушка с художественными навыками иногда рисует портреты своих возлюбленных. Обычное дело – если этими возлюбленными являются мужчины, а не мягкие игрушки. Сначала поползли слухи, потом — вопросы преподавателей, потом директор колледжа позвонил в психиатрическую клинику, и произошла принудительная госпитализация.
Диагноз: «Шизофрения. Сексуальное влечение, направленое на неадекватный объект». Веронику лечили от любви к мягким игрушкам инсулиновым шоком. За 2 года ее вес вырос от 50 килограммов до 80, зато она стала сексуально–равнодушна к любым, без исключения, объектам. Ей все время хотелось сладкого, а остальное ее не волновало.
Карпини положил перед судьей две фотографии. Вероника — до и Вероника — после.
— Вы уверены, что это один и тот же человек? – спросил Хехо Атанао.
— Абсолютно уверен.
— Вы понимаете, что если это неправда, я применю санкции за ложный донос?
— А если — правда? — спокойно спросил Микеле. Вероятно, в тот момент, он даже не представлял, какой ящик Пандоры только что открылся. Он собрал эти броские и трагические материалы просто для того, чтобы придать эмоциональный вес своим логически выверенным аргументам по поводу общей социальной опасности ряда организаций. Откуда ему было знать, что у судьи Атанао 16–летняя дочь, пока еще немного нескладная, но уже красивая девчонка, и она обожает спать с огромными пушистыми игрушками, и что папа иногда ворчит: Кама, что ты, как малявка? Кама Атанао не питала к своим пушистым друзьям сексуальных привязанностей. В этом смысле ее интересовали парни, но… Для Хехо Атанао в данный момент это не имело значения. Он был не психолог, а инженер–моторист. Простой дядька…
— Сен Карпини, подождите, пожалуйста в приемной, мне надо обсудить все, что вы сказали, с другими судьями… Это не надолго, я переговорю с ними, и вас приглашу.
— Aita pe–a, — сказал Карпини, вышел, налил себе из автомата бесплатный (но дрянной) кофе, и стал ждать, усевшись на жесткую скамейку.
Примерно через четверть часа мимо него вихрем пролетел в кабинет дежурного судьи полковник INDEMI Гозо Фойш. Прошло еще около четверти часа, и разведчик вышел оттуда в состоянии крайней озабоченности. Карпини не упустил момента:
— Что, merdido fasсista bastardo, jodido per culo, получил в рыло, joder conio?
Шеф военной разведки с тоской посмотрел на футунского агроинженера и сказал:
— Знаете, Микеле, по сравнению с вами, я просто мягкий пушистый зайчик.
— Что, разведка, чердак протек от страха? – продолжал издеваться Карпини.
— Вы грубы, сен Карпини, — закончил разговор Гозо Фойш, развернулся и отправился исполнить приказ суда о выявлении десятков тысяч социально–опасных элементов в разных концах страны, установки наблюдения, и подготовки их синхронного ареста.
Неизвестно, в какой мере Карпини был информирован о предстоящей полицейской операции. Скорее всего, судья Атанао дал ему понять, что техническое решение суда, запрещающее въезд в Меганезию сотрудникам римского офиса фонда «Устойчивое Развитие» — это отвлекающий маневр для гораздо более серьезной акции, но и только. Микеле этого хватило, чтобы успокоиться и поехать домой на Футуна. Его чувство собственного достоинства уже было восстановлено тем, что он публично «построил» руководящий состав INDEMI, и захватил трофей в виде очаровательной Чубби Хок (которую начальство разведшколы дальновидно отпустило на экстренные каникулы). Жители Футуна встречали молодого агроинженера, как римляне – Цезаря после его победы в Галлии. Надо полагать, что во время довольно бурного «медового месяца», Карпини не забывал о предстоящей «более серьезной акции», так что приглашение в Лантон на «Процесс биоэтиков» воспринял, как должное – хотя о методах, которыми проводились аресты, впоследствие отзывался отрицательно.
Надо сказать, что типовые действия армии и полиции по пресечению политического переворота (а именно такова была модель операции) не могут вызвать симпатию у нормального человека. Но, если сравнивать эту операцию с политическими чистками, проводившимися другими режимами в тот же исторический период, то окажется, что меганезийский вариант выглядел сравнительно пристойно. «Традиционные» шоу с избиением задержанных сапогами и прикладами, и последующим забрасыванием их бесчувственных тел в кузовы грузовиков, не устраивались. Операция была только тем, чем была: большим количеством арестов, проведенных в короткий интервал времени.
Далее, Верховный суд принял все мыслимые меры, чтобы процесс не выглядел, как политическая расправа. Главной из этих мер было приглашение Карпини, как стороны частного обвинения, с прямой трансляцией по TV его коротких диалогов с ответчиками.
Первым его собеседником был представитель движения «Анти–ГМ».
— Я, в общем, простой фермер, — сказал Карпини, — я не понимаю, зачем вы изображаете распространение генно–модифицированных культур как какую–то трагедию?
— Это и есть трагедия. Из–за своей аномально–высокой витальности, они могут выйти из–под контроля, вытеснить естественную флору, и разрушить сложившиеся экосистемы.
— И что произойдет при таком вытеснении?
— Катастрофа. Вымирание целых видов. Изменение облика стран, континетов и морей.
— Давайте поближе к нашей здешней реальности. Возьмем типичный аграрный остров диаметром 1 миля. Это 250 гектаров. Если тысяча местных жителей будут выращивать культуры с урожайностью 10 тонн с гектара, то чтобы прокормиться и заработать на жизнь, надо распахать весь остров. Тут не до экосистем. Другое дело — ГМ–культуры, дающие трижды в год по 30 тонн с гектара. Жители могут занять под их выращивание примерно 50 гектаров, а 200 — оставить под экосистемы: парк или что–то в таком роде.
— Есть международное разделения труда, — заметил представитель «Анти–ГМ», — У вас мало земли, но можно заниматься другим бизнесом и импортировать продовольствие.
— И быть зависимыми от поставок? – уточнил Карпини, — А что, если цены на мировом рынке окажутся слишком высоки для нас?
— Вы можете попросить продовольственную помощь. Есть программы…
… А если вдруг эмбарго? – перебил Карпини, — Тот, у кого нет еды и денег, вынужден платить своей независимостью, это — азы политики. И почему наши фермеры должны уступать американским и европейским фермерам свой законный заработок?
— Потому, — сказал представитель «Анти–ГМ», — что питание, состоящее в основном из ГМ–продуктов, может привести к самым непредсказуемым последствиям.
— К каким, например?
— Например, к новым видам аллергии.
— Что делать, — вздохнул Карпини, — новые аллергии и так возникают каждый год.
— … И к другим, гораздо более опасным вещам.
— К каким? Есть какие–то доказательства опасности ГМ–продуктов для здоровья?
— В том–то и дело, что опасность пока не доказана, и многие этим пользуются.
— Если она не доказана, то откуда известно, что она вообще существует?
— Она существует, из–за горизонтального переноса генов, — ответил ему представитель «Анти–ГМ», — Есть вероятность перехода генов из пищи в гены потребителя. Что вы будете делать, когда потребителей ГМ–растений родятся ГМ–дети?
— Да, — подтвердил Карпини, — Горизонтальный дрейф генов существует, и играет свою роль в эволюции. Но этот механизм совсем не такой, как вы пытаетесь здесь показать. Иначе у океанийцев, которые тысячи лет едят рыбу и кальмаров, появилась бы чешуя и щупальца, а у европейцев, по тому же механизму, выросла бы репа на месте головы. В реальности ничего этого не происходит.
— … Но вы не можете доказать, что ГМ–гены не оказывают влияние на потомство!
— Разумеется, не могу. Говорят, на потомство может влиять даже расположение звезд на небе, и поди, докажи обратное. Но зачем идти так далеко? Есть явный вред ГМ–культур для совершенно определенной группы людей. Только не здесь. Аграрно–продуктовые консорциумы Европы несут ущерб, когда в бывших европейских колониях перестают закупать их супердорогие продукты, и начинают выращивать дешевые ГМ–культуры. Ищи, кому выгодно – старый, надежный принцип. Кто спонсоры «Анти–ГМ»?
