По правде говоря, Шпеер приехал для того, чтобы проверить, нельзя ли привлечь Геринга к участию в переговорах о прекращении огня. Впоследствии он написал: «Если бы Геринг, который был вторым человеком в государстве, вместе с Кейтелем, Йодлем, Дёницом, Гудерианом и мной в форме ультиматума потребовал, чтобы Гитлер посвятил нас в свои планы завершения войны, то Гитлеру пришлось бы объясниться». Увы! Гитлер отказывался вступать в переговоры с союзниками, и больше никто, за исключением Гудериана и Шпеера, не смел с ним об этом говорить[600]. Фюрер скорее думал об упорном сопротивлении до тех пор, пока его враги на востоке и на западе не разругаются и не ослабят хватку. А пока он проводил политику выжженной земли. «Американцам, англичанам и русским мы оставим только пустыню», – заявил Гитлер[601]. Но какими бы ни были политические и идеологические разногласия между союзниками, Черчилль, Рузвельт и Сталин явно намеревались согласовывать свою стратегию, чтобы покончить с Третьим рейхом. Именно к этому они пришли недавно, по окончании Ялтинской конференции.
Англо-американские войска, вынужденные перестроить все свои боевые порядки после контрнаступления немцев в Арденнах, медленно продвигались вперед на широком фронте от Сара до южной Голландии. Но свою относительную медлительность на земле они компенсировали резко возросшей активностью в воздухе: их авиация сосредоточила свои удары по Берлину, Руру, Дрездену[602], а главное, по последним уцелевшим заводам по производству синтетического горючего. Тринадцатого февраля союзники бомбили Полице, что неподалеку от Штеттина, на следующий день сбросили бомбы на Магдебург, Дербен, Эхмен, Брунсвик и Хайде в земле Шлезвиг-Гольштиния. Пятнадцатого февраля настала очередь заводов в Бохуме и Реклингхаузене[603].
Немецкая система ПВО была сильно ослаблена, потому что Гитлер распорядился перебросить многие батареи тяжелых зениток на восток, желая создать линию противотанковой обороны вдоль Одера. Союзники в ходе последних налетов тем не менее потеряли 57 самолетов, но при этом сбили 236 немецких машины. Последние остававшиеся боеспособными эскадрильи были брошены на Восточный фронт генералом Коллером, который полностью заменил своего начальника, ушедшего с головой в другие дела.
Следует признать, что эти дела имели весьма отдаленную связь с деятельностью люфтваффе, хотя Геринг и сказал своему слуге Роберту: «Хорошо бы мне снова начать летать. Эх, будь я моложе и стройнее…» В то же самое время, хотя рейхсмаршал этого не знал, фюрер сказал Геббельсу, что «Геринг из-за своей полноты отвратителен немецкому народу». И добавил: «До чего бы мы сегодня дошли, если бы Геринг был на моем месте. Возможно, он подошел бы для обычных условий, но в наше бурное время было бы абсолютно неприемлемо видеть его в роли фюрера нации. Он не способен ни физически, ни морально выдержать такое огромное испытание».
Спору нет, но, в отличие от Гитлера, Геринг вознамерился побывать в зоне боевых действий. И отправился на фронт на Одере, для чего потребовалось проехать менее 100 километров от столицы. Это было опасно, но Геринг решил, что терять ему больше нечего. Свой поступок он объяснил так: «Гитлер кричал, что люфтваффе бесполезны, с таким презрением и с такой злобой, что мне приходилось краснеть от злости и испытывать муки. И я предпочел уехать на фронт, чтобы избежать подобных сцен». Напрасный труд: Гитлер, которого поставили об этом в известность Борман и Геббельс, возмутился, назвал «глупой экскурсией» вояж рейхсмаршала и приказал тому вернуться в Берлин. И обязал постоянно присутствовать на ежедневных оперативных совещаниях, проходивших в бетонном бункере под рейхсканцелярией…[604]
Эти совещания угнетали всех участников по многим причинам. Гитлер с упоением продолжал упражняться в стратегии, беспощадно обвинять люфтваффе, заявлять о своем намерении продолжать борьбу «с фанатичной решительностью», угрожать расправой всем, кто «выскажет пессимистичные предложения». Однако приходившие в рейхсканцелярию доклады доказывали, что стратегическая обстановка неуклонно осложняется. Конечно, советские войска задержались перед Одером, но им требовалось перегруппировать силы после январского наступления, а также ликвидировать все оставшиеся у них в тылу очаги сопротивления противника на огромном пространстве от Балтики до Дуная. Несмотря на несколько контратак, предпринятых войсками группы армий «Висла» под командованием Гиммлера и группы армий «Центр» под командованием генерал-фельдмаршала Шёрнера, 1-й и 2-й Белорусские фронты в период с середины февраля по начало марта 1945 года овладели «цитаделями» Познань, Штаргард, Эльбинг и Грауденц и полностью блокировали Гданьск, Гдыню и Кёнигсберг. Южнее передовые части 1-го Украинского фронта Конева окружили Бреслау и Глогув. А войска 2-го и 3-го Украинских фронтов Малиновского и Толбухина в середине февраля взяли Будапешт и двинулись в направлении Вены на севере и озера Балатон на юге. Что касается люфтваффе, только остатки воздушного флота фон Грейма еще наносили редкие точечные удары при попытках вермахта проводить контратаки и снабжали гарнизоны Гдыни, Гданьска, Кёнигсберга и Кюстрина. Но немецкие эскадрильи явно уступали противнику как в количестве (они противостояли пятнадцати советским воздушным армиям), так и в качестве боевых машин, а транспортные самолеты Ю-52 становились легкой добычей для русских истребителей. Возраставшая нехватка горючего вынуждала все больше самолетов немцев оставаться на земле именно в то время, когда они могли принести наибольшую пользу на Восточном фронте.
Или на Западном фронте… Потому что с 7 марта, после взятия Трира и захвата американцами моста у Ремагена, операции союзников получили новый импульс. Выйдя из себя, Гитлер приказал расстрелять виновных в том, что мост у Ремагена оказался цел и невредим, уничтожить американский плацдарм на правом берегу Рейна и отправил в отставку главнокомандующего германскими войсками на Западе фон Рундштедта. Того сменил отозванный из Италии фельдмаршал Кессельринг. Но обстановка от этого ничуть не улучшилась. Дело было в том, что у нового главнокомандующего в распоряжении оказалось всего 55 сильно потрепанных и плохо оснащенных дивизий[605], которые должны были сдерживать 85 союзных дивизий, продвигающихся со стороны Арнема вдоль Рейна к швейцарской границе… Кроме того, он мог рассчитывать только на эпизодическую поддержку люфтваффе, которое ему не подчинялось, у которого не было горючего и запасных частей и которое буквально разрывалось, вынужденное одновременно поддерживать наземные войска и защищать промышленные центры.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
