С точки зрения обстановки на Западном фронте этот прогноз казался вполне реальным: 24 марта союзники расширили свой плацдарм восточнее Ремагена, затем форсировали Рейн в Оппенхайме на юге и в Везеле на севере. После этого началась новая серия молниеносной войны: в период с 27 марта по 4 апреля американцы взяли Мангейм, Франкфурт-на-Майне, Фульда и Кассель, канадцы методично продвигались в Голландии. А 2-я британская армия устремилась в направлении Бохума и Липпштадта, где соединилась с передовыми частями 1-й американской армии. Таким образом, союзники окружили Рурский бассейн, где была сосредоточена группа армий «Б» фельдмаршала Моделя. Как всегда, Гитлер запретил отступать и приказал оборонять «крепость Рур» до последнего солдата. Тем самым он обрек всю группу армий «Б» на уничтожение или пленение[609]. К тому времени Грац, Гамбург, Бремен и Вильгельмсхавен вновь подверглись мощным бомбардировкам, а в Аугбурге была уничтожена сотня Ме-262, уже выходивших с монтажного конвейера. Четвертого апреля после оперативного совещания Геббельс написал: «Очень резкая критика в адрес люфтваффе. Геринг выслушал все, не поведя бровью».
Но никакие совещания уже не имели смысла. Американские и британские армии продолжали веерное наступление на север и на восток в направлении Эмдена, Бремена, Ганновера, Гёттингена, Эрфурта и Магдебурга.
И уже 11 апреля вышли к этому городу на Эльбе. Немцы сдавались в плен целыми полками, не оказывая ни малейшего сопротивления, большинство городов выбрасывали белые флаги, как только замечали передовые подразделения союзников. На юге французы заняли Карлсруэ и двигались к Тюбингену и Штутгарту. Их левый фланг прикрывала 7-я американская армия. По всему фронту от Северного моря до Шварцвальда дезорганизованные и испытывавшие нехватку боеприпасов и горючего немецкие армии пытались сдержать напор танковых армий союзников, за которыми следовала мотопехота под прикрытием 3000 истребителей, подавлявших всякое сопротивление. Это до странности напоминало майскую кампанию 1940 года, с той лишь разницей, что противники поменялись ролями… Бомбардировщики Б-17, Б-24 и Б-26, не имея стратегических целей после разрушения промышленных центров, теперь бомбили казармы, места сосредоточения войск, командные пункты, узлы коммуникаций и железные дороги, что окончательно дезорганизовало сопротивление группы армий «Х» на севере и группы армий «Г» на юге. «И конечно, – написал впоследствии фельдмаршал Кессельринг, – тут, как и везде, мы не получали абсолютно никакой авиационной поддержки».
Однако это было не совсем верно: в Хайльбронне, расположенном на реке Неккар, в период с 9 по 13 апреля сотня ФВ-190 и Ю-88 задержала продвижение союзников, обстреливая дороги и бомбя мосты. Ме-262 из 44-го истребительного подразделения, вооруженные неуправляемыми авиационными ракетами класса «воздух – воздух», сбили множество осуществлявших налеты на Мюнхен, Нюрнберг, Лейпциг и Берлин бомбардировщиков и истребителей их сопровождения, вызвав определенную панику в высшем руководстве союзной авиации[610]. Но все это происходило лишь эпизодически: массированные бомбардировки полностью разрушили транспортную сеть, систему обнаружения целей и наведения люфтваффе. Немецкой авиации приходилось сражаться на двух фронтах, имея менее 2000 машин. К тому же их снабжение боеприпасами, запасными частями и горючим было крайне ограниченным. Люфтваффе теряло один аэродром за другим, а те взлетно-посадочные полосы, что еще оставались в распоряжении немцев, из-за плохого состояния представляли не меньшую опасность для их самолетов, чем столкновение в бою с противником…[611] Этих подробностей Геринг по большей части не знал: он стремился только сохранить видимость власти, уклониться от гневных нападок фюрера, укрыть свои сокровища и найти возможность выхода из войны путем переговоров. Сколько противоречивых занятий…
Однако начальник Генерального штаба люфтваффе и командующие воздушными флотами реально оценивали всю сложность обстановки и вскоре поняли ее безнадежность. Потому что с 16 по 19 апреля Красная армия вновь перешла к активным действиям. На фронте, протянувшемся вдоль рек Одер и Нейсе, в наступление перешли двадцать две советские армии. На севере 2-й Белорусский фронт Рокоссовского прорвал первую линию немецкой обороны около Штеттина и двинулся на Пренцлау. В центре 1-й Белорусский фронт Жукова пошел на штурм Зееловских высот и Прётцеля, намереваясь обойти немецкую столицу с севера. Южнее 1-й Украинский фронт Конева устремился к Котбусу и Шпрембергу, а потом двинулся на северо-запад в направлении Потсдама и Берлина[612]. Но помимо достижения ближайших целей, советские войска старались как можно скорее выйти к Эльбе, чтобы блокировать Берлин и разделить Германию на две части. А сил и средств для этого у них было достаточно, а именно: 2 миллиона солдат, 6250 танков, 42 000 пушек и 7000 самолетов. Группа армий «Висла» Хейнрици и группа армий «Центр» Шёрнера могли противопоставить им только остатки дивизий и добровольцев из «фольксштурма», практически не имевших артиллерии. Причем их тылам уже угрожали англо-американские армии, дошедшие к тому времени до Магдебурга, Галле и Лейпцига. А люфтваффе, которое быстро теряло силы и просто таяло под ударами авиации антигитлеровской коалиции, не могло оказать им никакой помощи. В общем и целом трудно было представить более безнадежное положение…[613]
Но Гитлер так не думал: он проявлял стойкий оптимизм, полагая, что весь немецкий народ думает только о том, чтобы сражаться до последнего вздоха, что «Фау-1» и «Фау-2», реактивные самолеты и новые подводные лодки изменят ход войны, что смерть Рузвельта, случившаяся 12 апреля, полностью изменит расклад сил. Фюрер надеялся, что англичане и американцы будут отброшены за Рейн в результате мощного контрнаступления группы армий Хауссера и 12-й армии генерала Венка, которая формировалась в горах Гарца. А решительные контратаки севернее и южнее Берлина заставят советские войска отойти за Одер. «Русские потерпят самое тяжелое поражение в истории у Берлина», – сказал он на оперативном совещании 17 апреля.
Скептицизм его окружения был осязаем, но никто не смел возражать Гитлеру. Кроме генерала Коллера. Но тот лишь вызвал гнев фюрера. «Люфтваффе – это сборище толстяков, лентяев, трусов! – кричал Гитлер. – Ни один из генералов авиации не едет на фронт… Галланд – театральный актеришка, а все остальные – обманщики… Книпфер, инспектор гражданской ПВО, просто свинья… В конце концов следует расстрелять нескольких человек из люфтваффе, и тогда все изменится!»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
