Бесстрашный поехал в Ле-Кенуа вместе со своим сыном Филиппом, графом Шароле, для переговоров с Вильгельмом Баварским и его супругой (сестрой Иоанна). Целью этих переговоров, неустанно продолжавшихся в течение трех дней, было вырвать контроль над Дофином из рук Вильгельма. Вильгельм оказался совершенно невосприимчив к уговорам. Его больше всего волновало наследство дочери и зятя. Так как его амбициозные планы относительно Лондонской конференции не увенчались успехом, он отказался участвовать в конференции в Кале, перспективы которой казались ему не лучше. Вильгельм теперь считал, что единственным возможным выходом для Дофина было присоединиться к национальному сопротивлению историческому врагу. Иоанн Бесстрашный был встревожен. Он покинул Ле-Кенуа, размышляя, не стал ли его зять и бывший союзник
арманьяком.
Его беспокойство было оправданным. Вскоре после этого, примерно в начале сентября, Вильгельм Баварский договорился с арманьякскими советниками Карла VI о том, что Дофин вернется в Париж и займет место титулярного главы королевского Совета. Но королевская казна была опустошена, чтобы оплатить достаточно внушительный военный эскорт для принца. 27 сентября, когда переговоры с англичанами в Кале были на грани срыва, из Ле-Кенуа от имени Дофина прибыл смелый манифест, адресованный главным городам Франции. Аррасский мир, объявил он, положил конец всякому оправданию нынешних разногласий между французами. Когда произойдет обещанное английское вторжение, он лично выступит против врага во главе объединенной нации. В нынешнем кризисе пусть каждый сохранит верность только королю и будет готов сражаться, как только его призовут[627].
Призыв Дофина к единству затронул важные интересы Парижа и, вероятно, большинства французов. В течение нескольких месяцев казалось, что найден способ примирить враждующие стороны. Королева, вооружившись своими полномочиями в соответствии с ордонансами, начала работать над достижением компромисса, который позволил бы ее сыну занять подобающее ему положение в Париже, а герцогу Бургундскому — почетное место в Совете. Ее усилия поддержали влиятельные фигуры, которые ранее были подавлены властной личностью коннетабля: герцог Анжуйский, который заставил себя преодолеть страх и ненависть к Иоанну Бесстрашному; значительное меньшинство в королевском Совете, люди, чьи симпатии были на стороне арманьяков, но которые были напуганы тем, что герцог Бургундский может объединиться с Генрихом V; и герцог Бретонский, старый друг и союзник королевы, который разделял ее взгляды и теперь был срочно вызван в столицу, чтобы поддержать ее.
Герцог Бургундский, с его привычной чуткостью к изменению политической ситуации, был достаточно склонен к сотрудничеству и вполне готов отказаться от договора о нейтралитете с Генрихом V, если такова будет цена. Под давлением Вильгельма Баварского и его супруги он вернулся в Эно в сопровождении Филиппа, графа Шароле, и многих придворных. Иоанн встретился с Вильгельмом в Валансьене 9 ноября 1416 года. Для них были устроены грандиозные пиры и развлечения. На фоне смеха и шума Вильгельм убеждал своего шурина отказаться от всех своих договоренностей с англичанами. 12 ноября они достигли соглашения. Судя по всему, письменного документа не было. Вместо этого соглашение приняло форму серии тщательно составленных устных обязательств, которыми обменялись Иоанн Бесстрашный, граф и графиня Эно и Дофин. Они договорились, что Вильгельм будет сопровождать Дофина в Париж. В течение двух недель после его прибытия туда герцог Бургундский будет вызван к королеве и примирится с королем. Взамен Иоанн Бесстрашный обязался жить в мире со своими бывшими врагами, за исключением герцога Анжуйского, которому он никогда не сможет простить отказ жениться своей дочери, и действовать совместно с Вильгельмом Баварским для защиты интересов короля и Дофины. Тем временем Вильгельм пообещал, что "не позволит Дофину оказаться во власти кого-либо, в ком он не может быть уверен". Граф ясно дал понять, что не будет лично воевать с англичанами, так как не был французом. В течение четверти века он был рыцарем Ордена Подвязки. Связи его дома с Англией были слишком тесными. Но он получил обязательство, что Иоанн Бесстрашный приложит все свои силы и влияние для защиты Франции от грядущего английского вторжения. Отъезд Дофина в Париж был назначен на конец ноября[628].
Не все были довольны этой попыткой принудить королевский Совет в Париже к соглашению с Иоанном Бесстрашным. В столице началась длительная борьба между сторонниками королевы и союзниками коннетабля. Арманьякские радикалы оказались в трудном положении. Они контролировали Париж и особу короля и имели в своем распоряжении крупнейшие военные силы на севере Франции. Однако юридически власть в государстве принадлежала королеве и Дофину во время отлучек Карла VI. В начале декабря 1416 года Дофин и его тесть отправились из Ле-Кенуа в Париж во главе величественной кавалькады. Их сопровождала "благородная компания, подобающая сыну короля", в действительности небольшая армия, и группа ближайших советников Иоанна Бесстрашного во главе с мастером дипломатических интриг Ренье Потом. Из Парижа кавалькада Дофина выглядела как бургиньонское триумфальное шествие. Она была вынуждена подолгу останавливаться в главных городах на своем пути, пока партии спорили между собой в столице. Все новости из города сводились к тому, что коннетабль и его друзья, хотя и были более чем рады возвращению Дофина в Париж, не хотели впускать в город его военный эскорт или позволить ему исполнять обязанности регента, если он предложит впустить герцога Бургундского. Многие из них боялись за свою положение, а некоторые — за свою жизнь. Они заявили, что "скорее умрут и увидят гибель королевства, чем допустят в столицу герцога Бургундского". Королева, которая планировала присоединиться к своему сыну по дороге, в Сен-Кантене, не появилась, вероятно, потому, что ей не позволили покинуть Париж. В конце декабря Изабелла послала в город герцога Бретонского, чтобы он представлял ее интересы. Но герцог приехал в сопровождении трех эмиссаров Бернара Арманьяка во главе с его главным лейтенантом, гасконским рутьером Рамоне де ла Герром. Они, должно быть, жестоко разъяснили герцогу Бретонскому позицию коннетабля[629].
В начале января 1417 года, вскоре после возвращения Иоанна Бретонского из Сен-Кантена, произошла одна из тех случайностей, которые могут нарушить все политические расчеты. Карл VI наслаждался одним из все более редких периодов ясности рассудка. Трудно сказать, как много он понимал из того, что происходило вокруг него. То немногое, что мы знаем о его мнениях в эти периоды ремиссии, говорит о его весьма непрочной связи с реальностью. Но он был достаточно вменяемым, чтобы председательствовать в Совете и время от времени высказывать свои пожелания. Герцог Бретонский вошел к нему в доверие и на короткое время сумел вырвать контроль над Советом у коннетабля. В результате политическое настроение в Париже резко изменилось. Герцог Бретонский сопровождал Дофина из Сен-Кантена в Компьень на следующем этапе его движения к столице.
