прибыли более 4 млн человек. Многие европейцы обосновались в Бразилии, Уругвае, Чили и Мексике. Основную массу европейских иммигрантов составляли итальянцы, испанцы, немцы, а также восточные славяне, литовцы и евреи. Если принять во внимание тот факт, что в 1900 г. все население Латинской Америки составляло 63 млн человек, то станет очевидной значимость иммиграционной европейской компоненты в жизни стран региона. В последующие десятилетия демографические процессы в Латинской Америке отличались постоянным динамизмом: в 1900 г. ее население составляло 2,7% от всего населения земного шара, в 1920 — 4,9, в 1940 — 5,5, в 1960 — 6,83, в 2000 г. — около 9%.
Иммигранты частично оседали в городах, где их, как вихорь, захватывал начавшийся с конца XIX в. промышленный переворот. Для строительства железных и шоссейных дорог, сооружения портов и других элементов инфраструктуры были использованы земли индейцев, которых сгоняли силой, а в случае их сопротивления беспощадно уничтожали. Как правило, земли, принадлежавшие общинам, переходили в руки латифундистов и иностранных компаний. Концентрация огромных земельных массивов в руках аграрной олигархии в XIX — начале XX в. предопределила специфику аграрных отношений в Латинской Америке. Крестьянские хозяйства фермерского типа, за исключением некоторых стран, в частности Коста–Рики, были малочисленны. В основном жители сельских районов, лишенные земли, становились батраками, арендаторами или субарендаторами, а также уходили в города, где пополняли растущую год от года армию безработных. Этот земельный «голод», эта «власть земли» в течение XX в. найдут свое выражение в многочисленных попытках проведения аграрных реформ, в манифестах различных политических сил, во всех революциях.
Промышленный пролетариат в конце XIX — начале XX в. сложился в странах, задававших тон в индустриальном развитии. По мере роста городского населения формировались средние слои. Удельный вес пролетариата и средних слоев и их роль в обществе постоянно возрастали. В дополнение к традиционным партиям либералов и консерваторов стали создаваться новые политические партии — социалистов и радикалов, коммунистов (первая коммунистическая партия была создана в Аргентине в 1918 г.).
Численно росла буржуазия, которая в целом делилась на две категории: компрадорская, связанная экономически с иностранным капиталом и обслуживавшая в первую очередь латифундистов, и национальная, ориентированная на развитие внутреннего рынка и требовавшая от власти защиты от конкуренции мощных иностранных фирм. Неустойчивым было положение многочисленной мелкой буржуазии, постоянно находившейся на грани разорения. Укреплялась интеллигентская прослойка, связанная с университетами, инженерным ремеслом, газетно–издательским делом, адвокатурой, литературным трудом, театральной сценой, музыкой.
На вершине социальной пирамиды находилась олигархия, под которой в Латинской Америке понимаются группы крупных собственников, часто несколько семейных кланов, захвативших большую часть национальных богатств и контролировавших управление государством (40 семейств в Перу, 14 кофейных грандов в Сальвадоре, три «барона» олова в Боливии и т. п.)
Вплоть до конца XIX в. политическая борьба в странах Латинской Америки была окрашена в основном в консервативные и либеральные тона. Блок консервативных сил составляли аграрная олигархия, бюрократия, духовенство, являвшееся в большинстве латиноамериканских стран крупным земельным собственником, и высшее офицерство латиноамериканских армий, верой и правдой служившее олигархии во время многочисленных гражданских войн и государственных переворотов. Либеральный лагерь — это прежде всего представители торговой и начинавшей формироваться финансовой буржуазии, интеллигенция и служащие. В идеологическом плане эта часть общества придерживалась в основном национал–реформистской идеологии, формировавшейся в 1920‑е — 1930‑е годы и сохранившей свое влияние до настоящего времени. Национал–реформизм исходит из того, что политическая партия, выступающая выразителем национальных интересов и способная осуществить «национальную революцию», должна быть многоклассовой, включающей весь спектр общества, во главе с мелкой буржуазией. В ее задачи входит: добиться ликвидации зависимости от «иностранных экономических интересов» посредством диверсификации экономики и индустриализации; уничтожить латифундизм путем осуществления аграрной реформы; установить системы представительной демократии, проводить независимую внешнюю политику и т. п. Реализация всех этих целей в дальнейшем — прерогатива «антиимпериалистического государства», являющегося надклассовой силой, объединяющего большую часть общества и осуществляющего программу реформ. Добиться этого можно, используя институты парламентской демократии, но не исключается и революционное насилие. Воинственность термина «антиимпериалистический» не должна вводить в заблуждение читателя. В концепции национал–реформистов он служит для осуждения прежде всего капитала США за установление им контроля над экономикой стран Латинской Америки и ее деформацию. Он используется для достижения политической независимости от Белого дома. Наиболее значительными партиями этого типа являются: Народная (апристская) партия Перу, Перонистская партия в Аргентине, Партия мексиканской революции в Мексике, Партия демократического действия (Венесуэла), Националистическое революционное движение (Боливия), Партия национального освобождения (Коста–Рика), Доминиканская революционная партия. На левом фланге еще в конце XIX — начале XX в. стали создаваться новые политические партии — социалистов и радикалов, к которым после Первой мировой войны добавились коммунисты, объединившиеся в небольшие боевитые организации.
В процессе политической борьбы в XIX в. всевластие олигархии во многих странах было существенно ограничено, а в ходе революций и путем принятия ряда социально–политических актов XX в. окончательно подорвано. Особое место в обновленческих тенденциях социально–экономического и политического характера имела революция в Мексике.
На рубеже XIX — XX вв. особую роль в развитии континента стал играть внешний фактор. Ведущие европейские страны, создавая колониальные империи в Азии и Африке, не упускали из виду и Латинскую Америку. Но их возможности здесь были ограничены экономической экспансией, поскольку прямая агрессия против латиноамериканских стран потребовала бы чрезмерных усилий. К тому же они не могли не считаться с политикой уже занявших ведущие позиции в мировой экономике США, которые, не собирались отказываться от заявленного еще в годы Войны за независимость Латинской Америки тезиса доктрины Монро — «Америка для американцев».
В 1902 — 1903 гг. разразился Венесуэльский кризис, когда Великобритания и Германия попытались путем применения военной силы «выбить» из южноамериканской страны долги за полученные ею прежде займы от банков западных стран. Соединенные Штаты также потребовали выплаты долга, но выступили против предпринятой Германией и Великобританией бомбардировки венесуэльских портов, а дело о долгах согласились перенести в арбитражный суд. Суд не нашел взаимоприемлемое решение, а подключившийся к проблеме Гаагский международный трибунал вынес определение в пользу европейских держав. В ответ на это американский президент Т. Рузвельт огласил переход к новой политике (ее часто называют политикой «большой дубинки»), опиравшейся по–прежнему на доктрину Монро, но с явно выраженным стремлением США взять на себя лидерские функции на всем американском континенте.
К этому времени США уже обрели опыт в силовом решении латиноамериканских проблем. Политическая история Латинской Америки начала двадцатого столетия ознаменовалась рождением двух независимых государств — Кубы (1902) и Панамы (1903). В обоих случаях «повивальной бабкой» их суверенитета не случайно оказались США.
Еще в XIX в. Вашингтон стремился распространить свое влияние
