Теперь потерял уже терпение переводчик, кричал и стучал кулаком по столу не хуже Рама, к великому удовольствию солдат РОА, которые слушали за окном: «Хотите вы знать, кто разлагает роту? доводит ее до бунта? Вы, мой дорогой Рам! Вы и ваши немцы! Здесь в роте и там в штабе батальона! Рок и Меер!» Продолжал говорить спокойней, тише, вспомнил все ошибки и преступления немцев, так и сказал: преступления! Достав свою книжечку, вычитывал их прегрешения, бледному Раму, который от изумления, негодования и ярости потерял дар слова, положил книжечку обратно в боковой карман: «Вот! я вам все сказал! добавлю, что я поставил в курс всего генерала Аккермана! Вас пока не тронул! но трону, если вы будете упорствовать и не вернете Жукова обратно в его взвод! Впрочем, может быть уже поздно и даже я не смогу ничего сделать, смотрите вы видите русских солдат? — они ждут!» И Рам видел как солдаты подошли к крыльцу, оглянувшись, вдруг, увидел своих писарей, которые, не постучав, вошли в кабинет и стояли у двери, бледные и дрожащие, немедленно взял себя в руки и деланно засмеялся: «Вас ист лес? идите и продолжайте свою работу! Итак, Галанин, как мы с вами решили, для пользы службы мы пока оставим лейтенанта Жукова с его взводом, принимая во внимание любовь к нему солдат!»
Во время вышел из положения и обрадовался, когда Галанин молча повернулся и вышел из комнаты за писарями. В окно наблюдал, как русские обступили Галанина, как он поднял руку и сразу добился молчания и спокойствия! как он говорил и смеялся и как смеялись его солдаты! Смотрел на эту картину со страхом и изумлением, как будто в первый раз видел и этих солдат и этого странного человека. Понял… и сразу сделал нужные выводы, раз он пользуется таким доверием этих бродяг, нужно с ним считаться и ничего не делать опрометчиво, без его согласия. В этом и было спасение всей роты! К тому же, он что-то говорил о своем доносе на Рока Аккерману, на него пока не доносил… О том, что Аккерман благоволит Галанину, писал Меер! Значит? Химмельсакраментферфлюхте!
Когда Галанин вернулся и доложил ему, что удалось успокоить взвод, подошел к нему и дружески положил руку на плечо: «Ну вот и хорошо! Очень хорошо! И знаете, что я вам скажу, мой дорогой Галанин! Я сейчас пока вы выясняли это печальное недоразумение, смотрел в окно и много думал! Вижу, что вы правы! Не перебивайте меня! Я виноват, но уверяю вас, что я исправлю допущенные ошибки в моей роте; относительно батальона не могу, человек я маленький! Все приказы генерала будут исполнятся. Сегодня же я отдам соответствующие приказания; впрочем, нет не сегодня, что бы им не показать, что мы их испугались, но на этих днях! Увидите! Жуков молодец и его жена тоже, я рад что они остались!» — «Я знаю, что бываю груб, но войдите в мое положение… Гут… ни слова больше! Забыто и погребено! Пойдемте и в знак примирения выпьем и за карты! Есть у вас деньги? Хе, хе, хе! И откуда у вас столько денег и даже золотые русские рубли! Гут!» Начинало уже смеркаться. Ранние сумерки спускались на лес, на западе долго горело и играло червонным золотом пол неба, к ветру…
***
Началось вдруг неожиданно! Одновременное нападение на железнодорожную линию от Дна до Пскова… партизаны долго и тщательно готовились к этому большому рейду на важнейшую линию немецких коммуникаций на северном фронте. На помощь себе выгнали население всех колхозов, через которые проходили их молчаливые темные цепи, гнали перед собой стариков и баб, сонных и испуганных и совсем невооруженных, только немногие успели вооружиться вилами и топорами или по-вырывали колья из плетней, около полуночи подошли к железной дороге на всем ее протяжении и началось… Всюду перебили сонные гарнизоны опорных пунктов или прогнали их в лес, взорвали во многих местах линию, сожгли станции и полустанки, взорвали водокачки и расстреляли испуганных немецких и русских железнодорожников, от Дна до Пскова, за исключением только нескольких опорных пунктов, где засела первая рота 654 Восточного батальона, охраняя главным образом мост через Узу! Удивительно, что разбиты и обращены в бегство были наиболее надежные немецкие охранные части, бежали так далеко в лес, что их с трудом собрали на следующий день. А эта распущенная, совершенно разложившаяся и спившаяся рота, вдруг, огрызнулась сначала робко и неумело потом грозно и несокрушимо! Вопреки донесениям лазутчиков, почему то исполняла приказания немцев и, нанеся огромные потери пораженным партизанам, потерявших у моста своего самого храброго командира, погнала их обратно в лес. Все же партизанам удалось оторваться и уйти… правда, колхозники почти все погибли, но их не жалели особенно: элемент это был ненадежный и никому ненужный, ни немцам ни партизанам. А мост, тот мост, на который было обращено особое внимание, нападающих, остался невредимым! Прямо, чудеса какие то! трудно было поверить!
***
На этот раз Раму не повезло, или потому что сам играл рассеянно, был занят другими мыслями, или потому что сегодня начали играть новыми картами и он их еще не изучил основательно. Так или иначе, Галанину вдруг, удалось сорвать огромный банк 238 марок, почти все деньги Рама и писарей! Небывалая вещь в роте! И только Галанин собрался забрать эту кучу помятых бумажек, как, вдруг, начали ломиться русские и кричать: «Господин переводчик, выходите! выходите все! партизаны, гады ползучие напали, их мильоны!»
Как всегда по ночам, немцы были в полном боевом вооружении, и наскоро нацепив каски, выбежали на крыльцо и разбежались по окопам, где уже сидели испуганные русские. Рам с Галаниным остановились около минометов, слушали и смотрели, — была как будто летняя гроза, полыхали зарницы, по всему небу от края и до края, и глухо перекатывался гром взрывов и стучали пулеметы и автоматы. Было красиво и страшно, в особенности, когда взрывы приблизились и трассирующие пули начали чертить небо над Болотами и мостом. Как будто враг был везде, враг которого не было видно, но чьи действия отражали лес и река, звездное небо и черная притаившаяся земля. Рам бросился к минометчикам, по-немецки кричал непонятные команды; унтер-офицер не слушая его повернулся к Галанину: «Приказывайте вы, товарищ переводчик!» Галанин посмотрел на минометный расчет, сразу распорядился: назначил Кузьмина начальником штабного отряда, дал ему приказ подпустить поближе партизан и осветив ракетами бить наверняка, о немцах забыл, торопился уходить и обернувшись добавил: «Глупостей не делать! Немцев не трогать! Ждите сигнала, как только увидите над мостом красную ракету, возьмите из минометов в работу участок за рекой! Фомин знает куда. Все! не подкачайте, товарищи!» Ничего не понимающий Рам полез в окоп поближе к своим писарям!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
