также изучал древние ведические и буддийские тексты, а также учение Елены Петровны Блаватской, однако сам находился в контексте христианской философии.
На каком-то этапе Толстой получил посвящение в масонство, позже он отошёл от активного участия в деятельности масонской ложи. Единственное его упоминание об этом этапе своих духовных поисков нашло отражение в романе «Война и мир», где он, не входя в секретные подробности, описал ритуал посвящения одного из героев.
Масонство является духовным и интеллектуальным сообществом, которое имеет свою глубокую и сложную символическую философию и некоторые тайны. Масонство основано на глубоких моральных и нравственных принципах. Лев Толстой всю жизнь сохранял почтительное молчание об этой теме даже после того, как отдалился от масонских сообществ.
В конце жизни Толстой написал о своих литературных шедеврах, таких как «Война и Мир» и «Анна Каренина», что «они привлекают внимание к моим серьёзным вещам». Наиболее важными своими произведениями Лев Толстой считал размышления о сути христианской жизни, изложенные в философских шедеврах: «В чём моя вера?» и «Краткое изложение Евангелия».
С середины своей жизни он перестал считать себя литератором и стал больше задумываться о вечных вопросах духа. Резкая критика церковных обрядов и догматов стала одной из причин отлучения Льва Толстого от Русской православной церкви в 1901 году. С точки зрения богословов, решение Священного синода относительно графа Льва Толстого об анафеме, отлучении от церкви — это не проклятие писателя, а простая констатация очевидного факта, что он по собственному желанию в соответствии со своим мировоззрением больше не является членом церкви. Кстати, некоторые церковные иерархи того времени говорили, что готовы были отменить анафему, если писатель публично принесет своё покаяние.
В «Ответе Синоду» Лев Толстой подтвердил свой разрыв с церковью: «То, что я отрёкся от церкви, называющей себя православной, это совершенно справедливо. Но отрёкся я от неё не потому, что я восстал на Господа, а напротив, только потому, что всеми силами души желал служить ему».
За писателем устанавливается негласный полицейский надзор для выяснения его отношений со старообрядцами, а возможно, и противниками царской власти. Толстой был философом и мыслителем, совершенным одиночкой, далёким от сект и подпольных сообществ революционеров. Слежка за ним была абсолютно бесполезной и ни к чему не привела.
В те годы некоторые религиозно-философские произведения Толстого были запрещены к публикации в России, однако они всё же печатались в Европе, распространяясь в России нелегально. Постепенно идеи толстовства начали проникать в умы студенчества и интеллигенции.
Толстой несколько раз приезжал в один из величайших христианских монастырей России, Оптину пустынь. В то время игуменом монастыря был старец отец Варсонофий, с которым у него установились доверительные отношения.
Будучи в преклонном возрасте, почувствовав свой близкий уход, Толстой вышел из дома и пошёл куда ноги приведут. Так писатель оказался на станции железной дороги, он постепенно терял силы, окружающим стало понятно, что он уходит.
В это время отец Варсонофий узнал, что писатель умирает на станции железной дороги. Старец мгновенно поехал на станцию, чтобы дать Толстому возможность перед смертью примириться с церковью. Отец Варсонофий взял с собой всё для святого причастия, он получил инструкцию от церковного начальства: если Толстой хотя бы шёпотом скажет всего одно слово «каюсь», то старец имел право его причастить, тем самым произошла бы автоматическая отмена анафемы.
Загадочность этой истории заключается в том, что старца не пустили к писателю, который находился в тот момент в доме станционного смотрителя, как не пустили к нему жену и некоторых ближайших родственников. Сложно сказать, что смог бы сказать умирающий Толстой, увидев рядом с собой старца Варсонофия. Возможно, он бы произнёс слово «каюсь», а возможно, остался бы верен своему пониманию истины.
В 1910 году, после тяжёлой кратковременной болезни на восемьдесят третьем году жизни, Лев Николаевич Толстой умер в доме начальника станции. Последними его словами, которые он произнёс за несколько часов до смерти, обращёнными к старшему сыну, были: «Серёжа… истину… я люблю много, я люблю всех…»
Среди гениев нет лентяев и трусов, нет слабых и немощных. Погрязнуть в страданиях и депрессии — означает быть в старых рамках своего мышления, пагубных привычках и неправильном стиле жизни. Изменение и трансформация жизни требует смелости и трудолюбия.
Творчество Льва Толстого оказало огромное влияние на Махатму Ганди, который считал русского писателя своим духовным наставником. Процесс освобождения Индии и построения гражданского общества в этой древней стране был заложен Махатмой Ганди, который черпал вдохновение из древней ведической философии и трудов Льва Толстого.
Пример Индии показывает, что идеи Толстого — не такие уж несбыточные фантазии, более того, они вполне реальны и практичны. Было бы наивно считать, что индийское общество развивается исключительно по принципам, которые Толстой почерпнул из Евангелия. Однако историческим фактом является то, что в процессе обретения независимости Индии Махатма Ганди успешно использовал эти принципы в своей политической борьбе.
О своих религиозных размышлениях Лев Толстой писал: «Я не толковать хочу учение Христа, я хочу только рассказать, как я понял то, что есть самого простого, ясного, понятного и несомненного, обращённого ко всем людям в учении Христа, и как то, что я понял, перевернуло мою душу и дало мне спокойствие и счастье. Я не толковать хочу учение Христа, а только одного хотел бы: запретить толковать его».
В этих словах писатель подчёркивает, что высказал лишь свои персональные воззрения на учение Христа: «Я хочу только рассказать, как я понял». Очевидно, что для самого Толстого его точка зрения была абсолютной истиной. Для нас с вами его осознания и идеи могут послужить хорошим основанием для размышлений. С некоторыми из выводов Толстого я готов согласиться, а с какими-то — нет.
Давайте рассмотрим некоторые идеи, высказанные Львом Толстым в предисловии к своей работе «Краткое изложение Евангелия». Прежде всего, хочу признаться, что комментировать идеи Льва Толстого мне крайне сложно, что-то вызывает восхищение и восторг, а что-то — совершенное неприятие. Я думаю, что его исследования не нужно воспринимать как абсолютную истину, в реальности это была лишь его персональная истина. Все выводы, мнения, концепции Толстого являются важным основанием для дальнейшего анализа. Его учение может стать хорошей пищей для нашего свободного исследования сложнейших вопросов о жизни и учении Иисуса Христа.
Лев Толстой начинает свой анализ с утверждения: «Читатель должен помнить, что Иисус никогда сам не писал никакой книги, как Платон, Филон или Марк Аврелий, даже никогда, как Сократ, не передавал своё учение грамотным и образованным людям, а говорил тем безграмотным людям, которых он встречал в жизни, и
