Никогда еще человеческие мужество и сила духа не доходили до столь невероятных пределов, и слава, которую навеки стяжал себе “Суворов”, венчает не только его доблестный экипаж, но и весь русский флот, всю Россию и даже все человечество!.. Это герои не только сегодняшнего сражения, но всех времен».
«Ближе к ночи торпеда с миноносца положила конец борьбе, и “Суворов”, не сломленный в борьбе, погиб тоже не сломленным.
Но, погибнув, он победил; и в трагедии последних часов его недолгой карьеры можно видеть надежду грядущего возрождения русского флота.
Слава отважным!»
Эти строки британский морской атташе — противник России и верный союзник Японии — капитан 1-го ранга Уильям Христофор Пэкинхэм написал в своем официальном Отчете в родной Департамент морской разведки.
14 месяцев войны Пэкинхэм провел наблюдателем на эскадре Того — на броненосце «Асахи». Адмирал Того, представляя английского специалиста Микадо, назвал его «самым храбрым офицером японского флота».
Полагаю, знал, что говорил.
В последнее время в печати промелькнули сообщения о большой судостроительной программе возрождения нашего многострадального флота. Планируется ввод в строй даже ядерных авианосцев. Представляется, что большое воспитательное значение для нас самих, наших врагов и особенно наших друзей имело бы присвоение первому сошедшему со стапелей русскому ядерному авианосцу имени самого стойкого корабля русского флота за всю историю его существования — «Князь Суворов». А двум последующим — «Император Александр III» и «Бородино».
Проникнутые духом своих героических предтеч, самим фактом своего существования и носимых имен, эти корабли надолго отбили бы у прогрессивного человечества желание «третировать русский народ», как сказал бы Генерал-Адмирал Константин Николаевич.
1943 год
В 1943 году, когда чаша весов в войне на Тихом океане резко качнулась в сторону американцев и в воздухе повеяло жутким словом «поражение», в Японии была переведена и опубликована «Цусима» Франка Тисса{376}. Героико-нордическая сага о непреклонном русском адмирале должна была, по мысли публикаторов, служить подданным Микадо примером, как надо и в безнадежных условиях стоять до конца за свою Империю и своего Императора.
Надо отдать должное — подданные и стояли. Верноподданно. До конца.
Все-таки поразительно, что дух самураев и камикадзе укреплял в самые страшные часы их неравной борьбы и образ нашего «железного адмирала»!
Свидетельство с той стороны
Следует с некоторым удивлением отметить, что значительная часть сказанного выше уже долгие годы не является секретом для западного читателя, интересующегося морскими сражениями русско-японской войны. Например, про ловушку адмирала Рожественского для его японского коллеги подробно, с опорой на данные Пэкинхэма и британскую официальную историю русско-японской войны говорится в книге английского писателя Ричарда Хока «Флот, который должен был умереть», вышедшей в Лондоне еще в 1958 году.
Говорится там и про жестокий и точный русский огонь, про удивительное везение японцев, без видимых потерь миновавших «горячую точку» поворота. Про то, что Цусима началась с того, чем закончился Шантунг: на пятой минуте боя 12-дюймовый снаряд, похоже с «Суворова», расколовшийся о мостик «Микаса», чуть не лишил Соединенный флот Главнокомандующего.
Про иные попадания в японский флагман, и отнюдь не только в него, в первые десять минут боя. Про то, что к неприятному разочарованию японских и английских специалистов стрельба 2-й эскадры оказалась много лучше стрельбы 1-й (это, кстати, кавторанг Лутонин, на тему, какая из двух Тихоокеанских эскадр стрелять умела). Что даже «3-й отряд стрелял с похвальной точностью, сосредоточив свой огонь на броненосных крейсерах. Три снаряда, попавшие в носовую орудийную башню “Якумо”, вывели ее из строя. “Асама” страдал от сильного сконцентрированного огня, пока тяжелый снаряд с одного из 12-дюймовых орудий “Николая I” не вывел из строя его рулевое устройство и не заставил покинуть линию».
Подводя итог этой «четверти часа для русских пушек», Ричард Хок констатирует неопровержимое:
«В эти первые минуты боя при Цусиме русские разбили вдребезги все предсказания об их вероятно плохой стрельбе, тяжело повредив три вражеских судна, поразив еще несколько и уменьшив их число на 8%»{377}.[399]
И другой английский историк Джон Вествуд:
«Если бы разрывалась большая часть русских снарядов (хотя бы часть! — Б.Г.), результат боя был бы иным».
Но не только качество искалеченных русских снарядов сыграло роль в эти первые, решающие минуты огневого контакта двух эскадр.
10. Мера лжи и измены в цифрах, схемах и графиках
И снова я поднял глаза мои и увидел:
Вот муж, у которого в руке землемерная вервь.
Я спросил: Куда ты идешь?
И он сказал мне: Измерять…
Книга пророка Захарии 2:1–2В художественном произведении, посвященном описанию войн и сражений, эмоциональная оценка автором происходящего и описываемого не только допустима и уместна, но порою совершенно необходима. Уже почти прочтенная читателем книга не относится к жанру художественной литературы, состоя более чем наполовину из документальных источников. Однако свою этико-эмоциональную оценку приводимых фактов автор не считал необходимым скрывать от читателя. И оценка эта, наверное, сильно разнится, когда речь идет о друзьях и врагах России, ее героях и предателях.
Последнее совершенно не противоречит православному отношению к человеку и миру. Любить Господь заповедует ближних и дальних, друзей и врагов. Заповедует, в том числе, и воину. Но обязанности, вытекающие из этого отношения к указанным категориям лиц, у того же воина совершенно различны. За ближних и други своя следует душу положить, а на войне — защищать их до последнего патрона. И до этого же последнего патрона, а может, и дальше, следует любить врага, которому эти патроны предназначены.
Это — что касается чувств и эмоций.
«Микаса» под русским огнем{378},[400]Вместе с тем при анализе военной операции, равно как и приготовления к ней, необходимо приходится обращаться к цифрам и числам, схемам и графикам, позволяющим бесстрастно и точно осветить и поверить холодным светом алгебры ушедшую гармонию или дисгармонию истории. Попробовать, так сказать, выразить математически меру мужества, стойкости и правды одних и предательства, измены и просто лжи других.
К цифрам и схемам мы сейчас и обратимся.
10.1. 87 дней. Не вокруг света
Хорошо известны и приводятся в каждом солидном, а тем более претендующем на официальность, труде о Цусиме три цифры: 150, 90 и 60. Цифры эти отражают количество дней. А именно.
По плану, составленному еще в Петербурге адмиралом Рожественским, 150 дней должен был занять путь эскадры на Восток. До Чусанского архипелага около Шанхая, как говорит Историческая Комиссия, ссылаясь на пресловутые протоколы пресловутого Совещания от 10,11 или 25 августа 1904 года[401]. А там — как сложится: через Желтое море в Порт-Артур или Японское во Владивосток. Некоторые авторы считают, что 150 дней, по расчетам Адмирала, должно было занять достижение Владивостока{379}.
И уж во всяком случае не вызывает сомнений, что таковой расчет был Адмиралом сделан. Так что можно принять за исходное данное, что по начальному плану именно 150 дней должен был занять путь 2-й эскадры от Либавы до Владивостока. Напомним, что от Цусимы до Владивостока пара суток эскадренным ходом без напряга. В мирное время.
Эти 150 суток на путь Либава-Владивосток складывались по плану Адмирала из 90 ходовых и 60 стояночных суток. Последние в массе своей посвящались угольным погрузкам — ведь погрузить предстояло более четверти миллиона тонн угля, а также необходимо возникающему и требующемуся в столь далеком пути мелкому ремонту и различному техническому обслуживанию судов и механизмов. На крупный ремонт, ежели и потребуется, надежд все равно не было.
Таким образом, согласно расчетам Адмирала, эскадра, выйдя из Либавы 2 октября 1904 года, должна была войти в Цусимский пролив на 148-е сутки похода, на его 88-е ходовые сутки. Примерно 25 февраля 1905 года.
