Принц до сих пор не мог забыть собственный кинжал, вонзившийся в дверной косяк у самого лица сестры, и теперь нашелся кто-то, на кого можно было переложить часть вины за случившееся.
— Так было надо, — небрежно пожал плечами Злат, с легкой иронией взирая на разгневанного принца.
Теперь уже все родичи, за исключением Рика и Элии, обратили свои настороженные лица к Повелителю Межуровнья.
— Он прав. Так было надо, — разряжая обстановку, ответила богиня. — Чтобы ваш страх не преобразовал остатки не развеянного Златом заклятия в по-настоящему могущественные чары, которые могли бы отправить меня в следующую инкарнацию.
— Больше ни слова о делах, хватит, — фыркнул Рик, начинающий подозревать, что планируемая пирушка вот-вот обратится в военный совет или скандал на почве маниакально-ревнивой подозрительности. Его суть бога тут же начала бурно протестовать против такого извращенного отношения к развлечениям. — Давайте лучше выпьем за то, что наша обожаемая сестра — тире кузина, для тебя, папа, персонально единственная дочь — сидит рядом с нами живая, целая и невредимая. За то, что угроза для нее с верхнего Уровня миновала! За благополучный исход! За то, чтобы все другие проблемы в этом году разрешались еще более быстро и удачно, чем эта!
Подхватив налету удачную мысль Рикардо, Источник, вдоволь наобщавшийся со Связистом за семидневки Новогодья, моментально организовал в своем гроте приличный инвентарь для застолья. Магу даже не пришлось колдовать.
Дружный звон бокалов и согласные крики сопроводили последние слова рыжего брата. Почему-то все решили, что устранение Джонком Вассардом леди-матери Джанети не выходит за рамки понятия "благополучный исход", но уж такова была странная логика принцев. Любовь богов может быть по-настоящему сильной, не знающей границ времени и пространства, сметающей все преграды, но эгоистичны и черствы они к тем, кто не затронул струн их сердец.
— Спасибо, Рик, — ответила принцесса, искренне улыбнувшись брату. — Но тогда нам нужно поднять бокалы и за тех, благодаря кому я сегодня сижу здесь, а не пребываю в состоянии чистой энергии в ожидании следующей инкарнации!
— Согласен! — воскликнул принц, тряхнув рыжей шевелюрой, и вынул пробку из бутылки с "Алым закатом". — За здоровье Повелителя Межуровнья лорда Злата, воителя Итварта и Сил Суда Абсолюта, если у них есть что-нибудь, похожее на понятие здоровья!
Отдавая долг чести спасителям принцессы, по древней традиции все сидящие за столом, невзирая на личные симпатии и антипатии, торжественно осушили свои бокалы до дна.
Повелитель Межуровнья на секунду замер от изумления, прислушиваясь к необыкновенным, совершенно непривычным ощущениям, наполнившим его тело и душу. Злату показалось, что все его существо охватил странный серебряный огонь, совсем не жгучий, наоборот, животворный и согревающий. Энергия богов Мира Узла — Лоуленда, благословляющих Повелителя Темной Бездны, ярким потоком хлынула по жилам Злата, разлилась, напитала самые глубины его сути. Впервые за многие тысячелетия Повелителю что-то преподносили в дар не из страха, безумной фанатичной преданности или добиваясь своих корыстных целей, а с бескорыстной щедростью и по доброй воле.
Такого прежде не бывало никогда и никогда прежде не случалось того, что случилось теперь. Повелитель Межуровнья медленно склонил голову и глухо молвил:
— Благодарю вас, боги! Будьте благословенны и вы! — и осушил свой бокал до дна, делая щедрый ответный дар, делясь с существами Уровня малой толикой своей странной, удивительной силы, той толикой, которую боги могли воспринять.
— О, Злат! — прозвучал восхищенный шепот принцессы, и ее улыбка стала наградой Повелителю за экстравагантный импульсивный поступок.
Злат улыбнулся не без грусти, с удивлением думая о том, что любопытная семейка лоулендских богов уже успела отхватить немалый кусок в его старом, слишком свободном и холодном сердце. А все из-за удивительной женщины, ради которой, вроде бы по собственной прихоти, он покинул тьму Межуровнья. А теперь Новогодье заканчивалось, и он снова должен будет вернуться туда, в вечное одиночество, вернуться к прежнему образу жизни, но не к прежнему холодному покою, его он потерял навсегда, но, пожалуй, ничуть не жалел об этом. Ведь он всегда сможет наблюдать за ними, и это его развлечет.
С новым чувством взглянули боги на Повелителя Межуровнья, и он ощутил их молчаливое уважение, так отличное от откровенного ужаса многих и от их собственной обычной настороженности и глубоко скрытого страха. Ревность к нему, чужаку, отнимающему внимание сестры, никуда не исчезла, но приобрела более человечную окраску, у всех принцев, даже у мага Рикардо с демонической кровью.
— А за меня, дорогого, научившего ваш Источник таким клевым штучкам, никто выпить не хочет? — с наигранной обидой громко поинтересовался Связист, стукнув себя мощным кулаком в грудь. Источник тихонько прыснул в ладонь.
— За тебя — хоть целую бутылку! — сердечно отозвался Кэлер, и его с готовностью поддержали.
Атмосфера возвышенных переживаний исчезла, уступая место обычному божественному веселью с шутками, взаимными приколами, пустой трепотней. Видя, что Джей уже помирился с Элией, братья начали интересоваться характером предпринятых им маневров по завоеванию благосклонности сестры. Принц секрета не утаил, но почему-то никто из родственников, исключая Энтиора, взять рецепт на заметку не пожелал.
Среди общего веселья, словно неприступный утес в бурном океане, сидел принц Нрэн, мрачно уставившись в кубок с вином. Душу воителя и плоть снедала жажда, которую нельзя было утолить. Среди родичей, даже не видя их разудалой беспечной компании, принц чувствовал присутствие принцессы, и безумная ревность пополам с желанием снедала его душу. Отпусти хоть немного вожжи упрямая воля, и, бог, сметя все со стола, схватил бы Элию и взял ее прямо здесь.
Нрэн ненавидел себя за эти безумные мысли, но не в силах был изгнать их прочь. Всё, на что он был способен, это лишь удерживать себя от воплощения грез, что не давали ему покоя все долгие, безумно долгие дни на границах. Вдали от кузины. Он пытался забыть нежную кожу, совершенное тело, небывалое блаженство. Он до отказа загружал сознание работой, гонял себя без пощады, но каждую ночь прекрасная Элия являлась ему во снах, и принц просыпался, томимый неутоленным желанием, сгорая в пламени, потушить которое могла лишь одна женщина во Вселенных. Нрэн измучил себя, но добился только того, что жажда увидеть принцессу стала совсем нестерпимой.
"Увидеть ее, — эта мысль полностью завладела сознанием бога. — Только увидеть, а там будь, что будет. Пусть ненавидит, пусть презирает, пусть проклянет за то, что совершил, но позволит смотреть на себя…"
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
