Княгиня Дольская. - Первое искушение.
Во все предшествовавшие годы ни на волос не нарушались
самые лучшие отношения Мазепы к царю. Между гетманом и
царем происходили частые обмены подарков как между близкими
друзьями; один другому посылали на гостинец произведения, составлявшие для получавшего редкость. Например, Мазепа
отправлял Петру в Москву к царскому столу своей охоты дичь, лосей
и серн, также из малороссийских садов дуль1, яблок, вишен и
щеп разных плодовых деревьев, а царь Мазепе, вместе с разными
гостинцами, присылал произведения северной природы, например, живую рыбу из Невы и Ладожского озера. В начале 1705
года гетман снова был принят в Москве, по собственным его
словам, <с великим уконтентованем>, и описание приема, сделанного
ему в этом году, показывает, как высоко ценили тогда гетмана.
С самого Нового года начали по царскому указу готовить кормы
для лошадей Мазепы, а для его свиты - вина и съестные
припасы. Мазепа въехал в столицу 17 января, вместе с генеральным
асаулом Скоропадским и с пятью знатными войсковыми
товарищами; за ним прибыла многолюдная свита, состоявшая из слуг
и челядников, на двухстах подводах; всем каждодневно
отпускались в изобилии столовые запасы и напитки в размере, соответствующем достоинству гостей. Во время бытности царя в своей
столице гетман был много раз приглашаем к государю на пиры
1 Груш.
558
и вместе с тем на беседы о текущих делах. Тогда предположено
было повторить на весну поход в Польшу на помощь партии
короля Августа. Но Мазепа встретил тогда в Москве вообще
недоверие к Польше, с которою Московское государство находилось
в союзе против шведов. Мазепа не только не уничтожал такого
недоверия, а еще поддерживал. <А что если бы поляки показали
нам вражду, - не сыскался ли бы у них новый Палей, который
был бы нам тогда полезен?> - спрашивал Мазепу Головин, давая
тем гетману понять, что на случай признают небесполезным и
того Палея, которого гетман домогался заслать подальше и бес-
поворотнее. <Для поляков, - отвечал Мазепа, - всякий козак есть
Палей, но правобережные козаки без левобережных ничего с
ляхами не сделают! В городках они могут еще кое-как обороняться, а в поле отпора не дадут. Да их теперь там и немного: козачества
всего 4700 человек при 8200 душах всего населения мужского
пола. Нам и на нашей стороне надобно остерегаться лядского
нападения. Ляхи нас не терпят, и войска польские, стоя на зи-
мовых квартирах, где только встретят малороссиян из
Гетманщины, обирают их, называют изменниками и бьют>.
По возвращении гетмана в Украину царь оказал Мазепе новый
знак своего доверия, приказавши казнить смертью Мандрику, сотника кобецкой сотни Киевского полка, за дерзкие слова о Мазепе.
К гетману начали присылать польские паны Любомирский и
Шембек приглашения оказать помощь войсками своего регимента
для приведения русских подданных в послушание панам. Гетман
отговаривался неимением на то царского указа, а присланному
по этому делу пану Радзиевскому говорил так: <Люди тамошние
быть под властию вашей не хотят, говорят, что им лучше быть
под бусурманами, чем под ляхами, да не только под бусурманами, а хоть бы и под самым Люцыпером… особенно после того, как
два года тому назад польный коронный гетман истреблял их
старых и малых около Буга и Днестра. Нам приневоливать их
трудно, а вот когда король Август воротится в Польшу и вся Речь
Посполитая будет с ним в единомыслии, тогда, быть может, его
царское величество, ради любви и приязни к королю, и найдет
какой-нибудь способ устроить так, чтобы Украина Правобережная
стала спокойна под польскою властью>.
Весною гетман получил указ идти с войском на Волынь, а в
мае пришел другой указ, которым предписывалось ему идти
налегке, без тяжелой артиллерии к Бресту; в июне же прислан
третий указ идти самому к Сендомиру, а в Литву отправить ко-
зацкий отряд для соединения с великороссийскими военными
силами. Тогда гетман отправил в Литву отряд сборного козацкого
товариства, по одному известию в 3000, по другому же - 4500
человек, назначив над этим отрядом наказным гетманом прилуц-
559
кого полковника Дмитрия Горленка и давши ему запасов на
полгода. Затем с Мазепою войска, готового к походу, было 40 000
городовых Козаков и охотных пеших и конных полков. С ним
должны были разом идти три великороссийских полка севского
разряда.
Отправляясь на войну, гетман принимал участие в комиссии
о проведении рубежей между царскими и турецкими владениями;.
Ведение этого дела возложено было царем на дьяка Емельяна Ук-, раинцева, но в июне гетман писал к Меншикову, что запорожцы
противодействуют порубежному делу, домогаясь, чтобы граница
была на Буге и Днепр оставался бы в их власти. Такие требования
выражались смелым и дерзким тоном в письмах кошевого атамана
Гордеенка к дьяку Украинцеву и к гетману, и Мазепа, испытавши, как он выражался, что увещания гетманские пристают к
запорожцам как горох к стене, отправил на границу к югу несколько
сотен Нежинского полка, приказавши по требованию Украинцева
укрощать оружием упрямство и своевольство <тых псов
запорожцев>. Московское правительство, однако, обошлось тогда ласково
с запорожцами, послало им милостивую грамоту, в которой
прощались им все вины, указывало им содействовать порубежной
комиссии, жить в согласии с великороссийскими людьми и
казнить промежду себя противников, дерзающих производить
беспорядки. Эта порубежная комиссия, на которую с козацкой стороны
гетманом был послан войсковой товарищ Максимович, не пришла
к желанному концу. Турецкие комиссары выставляли с своей
стороны разные претензии, а русские домогались, чтобы турки на
кизикерменской и таванской земле не возобновляли крепостей, по
крайней мере, до окончания войны царя со-шведами.
Гетман выступил 18 июня. Дошедши до Паволочи, он отправил
вперед Самуся и Искру, приказавши им опустошать по-козацки
подольские маетности Потоцкого и винницкое староство, находившееся тогда во владении Лещинского, выбираемого шведской
партией в короли. Впрочем, гетман велел только уничтожать панских
губернаторов, а поспольству не делать никакого разорения, чтобы
можно было потешить войско добычею. В первой половине июля
Мазепа с войском вступил на Волынь: тамошнее шляхетство
прислало к нему депутацию и просило обойти мимо их воеводство, потому что все обыватели его верны королю Августу. Они
указывали на воеводства Подольское и Русское, где находились
маетности панов, приставших к шведской стороне. Сообщая об этом
в приказ, Мазепа изъявлял мало доверия к искренности и
постоянству поляков, хотя бы и таких, которые выдавали себя
неизменными приверженцами короля Августа. Он опасался, чтобы
даже самые гетманы польские не задумали, изменивши внезапно
королю Августу, заступить путь козацкому войску. Мало надеялся
560
Мазепа и на самих своих Козаков и вспоминал события давних
времен, когда козаки выдавали головою ляхам своих
предводителей.
Мазепа с своим войском с 13 июля по 4 августа стоял табором
на берегу реки Случи близ Старого Константинова. Все панские
губернаторы и евреи разбежались, остались на своих местах одни
православные, народ бедный. Мазепа приказал своим козакам
скосить весь хлеб на корню, а остальной вытоптать лошадьми в ма-
етноетях Потоцкого и других панов шведской партии и наложил
на жителей контрибуцию в пользу своего войска.
Во время стоянки под Старым Константиновом посещал гетмана
пан подкоморий Любомирский и уверял его в своей преданности к
королю Августу, но губернатор этого пана, управлявший его
маетностью в Полонном, подкупленный заранее Мазепою, сообщал
секретно, что его пан обманывает гетмана: он дружит с новоизбранным
королем Лещинским и теперь, побывавши у малороссийского
гетмана в обозе, пошлет известить Лещинского о всех порядках, какие
заметит в козацком таборе. Поэтому Мазепа, как доносил он
Головину, держал себя так осторожно с Любомирским, чтобы тот не в
силах был ничего от него выведать. <Я, - выражался Мазена, -
сюда вошел как агнец среди волков: здесь нет ни одного человека, искренно преданного королю Августу; они кажутся ему верными не
