ское и Волковисское объявили себя за нового короля. Признал его
в воеводстве Виленском повет Лидский. Князь Огинский, сильнейший из литовских магнатов, изъявил желание пристать к
Станиславу, если за ним, Огинским, сохранят носимый им сан польного
литовского гетмана.
В это время Петр потребовал Мазепу в Минск, куда и сам
обещался быть. Гетман приехал в Минск в начале марта с ком-
панейцами и с двумя городовыми полками - Миргородским и
Переяславским; скоро потом подоспели еще козаки. Войска у
Мазепы было до 14 000. Мазепа расположил своих Козаков <на
пассах> от Гродна до Вильна, в городах Минске, Слуцке, Несвиже
567
и Ляховичах. Царь приказал им беспокоить шведов, пока не
придут на помощь саксонские войска.
Тут постигали Козаков несчастия одно за другим. В Несвиже
поставлен был стародубский полковник с четырьмя сотнями своих
полчан. Шведы напали на них сонных ночью и одну сотню
истребили совершенно, погиб и стародубский полковник Миклашевский.
Другая сотня, поверивши слову неприятеля, обещавшего отпустить
Козаков на свободу, если они не будут защищаться, положила
оружие и была объявлена военнопленною. Третья сотня заперлась в
бернардинском монастыре, не поддавалась никаким убеждениям
сдаться, и когда шведы, не ставши их добывать оружием, ушли, соединилась с четвертою сотнею, и обе пришли к гетманскому
обозу. Вслед за тем 18 марта шведы осадили переяславского
полковника Мировича в Ляховичах, за четыре мили от Несвижа.
В Литве сторона Станислава все более и более брала верх.
Именем двух соперничествующих королей устанавливалось в Литве два
высших судилища - два трибунала: один от короля Станислава в
Вильне, другой от короля Августа в Минске. По замечанию Мазепы, на минский трибунал не находилось много охотников ехать, потому
что шведский король угрожал разорять огнем и мечом маетности
тех господ, которые туда поедут. Шляхетство повсюду торопилось
признавать королем Станислава Лещинского. К этому возбуждало
шляхетство, кроме страха шведов, ненависть к русскому войску, наводнившему край в видах поддержания стороны, враждебной
Станиславу. В городе Орше был поветовый сеймик, где в приватном
совещании замышляли истребить великороссийское войско хитрым
способом, чтоб и духа его не оставалось в стране.
Находясь в Минске, Мазепа получил от княгини Дольской
небольшое письмецо, писанное цифрами. В нем княгиня извещала
гетмана о возвращении своего посланца от какого-то двора с
письмом от какого-то короля, которого имя не называлось в письме.
Мазепа приказал прочитать это письмо вслух своему писарю
Орлику и произнес:
<Вот глупая баба, хочет через меня обмануть его царское
величество, чтоб царь, оставивши короля Августа, принял под свою
протекцию Станислава Лещинского и помог ему утвердиться на
престоле, а он за то обещает царю подать такие способы, чтобы
царь мог победить шведа. Я уже о таком ее дурачестве говорил
государю. Его величество смеялся над этим>.
Орлик в своем письме к Яворскому, сообщая об этом событии, говорит, что сам он, Орлик, тогда поверил Мазепе и не имел ни
малейшего подозрения, чтобы гетман склонен был к измене царю.
Вероятно, так и было на самом деле. Царская сторона в то время
не проигрывала до такой степени, чтобы возбуждать опасения в тех, которые держались ее.
568
Мазепа должен был по царскому указу пребывать в Минске, пока русское войско под командой фельдмаршала Огильви не
выйдет из Гродно. 24 марта Огильви вышел из Гродно и направился к
Бресту, но Мазепа после того оставался в Минске еще до половины
апреля, хотя его козацкое войско находилось в большой нужде по
причине падежа лошадей и недостатка в продовольствии для самого
войска. Гетман всетаки думал освободить Мировича, которого в Ля-
хоёйчах держали в осаде шведы в числе 5800 человек войска.
Гетман отправил к Мировичу на выручку великороссийский отряд в
5000 человек под командой Неплюева и прибавил к ним своих ко-
заков, но последние, прошедши версты три от Минска, вернулись
назад под тем предлогом, что измученные лошади не в силах были
везти их. Тут пришло гетману известие, что сам шведский король
спешит к Ляховичам с шестью тысячами своего войска. Тогда
Мазепа, оставивши переяславского полковника <на волю Всемогущего
Бога>, двинулся из Минска на Быхов: царь приказывал в этом
городе поместить гарнизон, хотя гетман заранее изъявлял сомнение, чтобы там добровольно приняли русский гарнизон, тем более что
гетман шел туда с немногочисленным войском и без артиллерии.
Быховская крепость с городом могла быть сдана
малороссийскому гетману только с разрешения гетмана литовского. Тогдашний
литовский великий гетман князь Михаил Вишневецкий, достигший
в очень молодых летах своего сана только благодаря своей громкой
родовитости, держался до сих пор партии Августа и отличался даже
жестокостью над его противниками, но вдруг стал склоняться на
противную сторону, как только успехи Карла делались очевидными
в Литве и большая часть шляхетства литовского отступила от
Августа и признала Станислава. Гетман Мазепа, находясь еще в
Минске, обращался к Вишневецкому с просьбою подать помощь
Мировичу в Ляховичах. Вишневецкий отговорился тем, что его войско
разослано в другие места. Через несколько дней Мазепа узнал
положительно, что Вишневецкий хотя и не объявил себя решительно
на стороне Станислава, но уже сносится с панами шведской партии
и, стоя на Двине, сам не двигается против неприятеля и своим
подначальным начальникам отрядов запрещает воевать против шведов
и их польских союзников, а к быховскому коменданту Синицкому
послал приказание не впускать Козаков ни в Быхов, ни в Могилев.
Когда Мазепа приступил к Быхову, Синицкий, исполняя
приказание великого литовского гетмана, наотрез отказал впускать
Козаков в крепость, согнал из быховской волости людей, расположил их по крепостному валу в видах обороны и уставил на
башнях орудия. У гетмана Мазепы оставалось каких-нибудь
тысячи две Козаков и те терпели от недостатков всякого рода. Итак, гетман Мазепа отошел от Быхова, поручивши стоять под этим
городом новому стародубскому полковнику Силенку.
569
На возвратном пути в Украину гетман о судьбе покинутых в
Литве Козаков узнал от переяславских полчан, приставших к его
войску в Борисове в числе 150 человек: Ляховйчи-добыты
неприятелем, разгромленные козаки ушли в свой край через Слуцк, а сам
Мирович со старшинами и со многими товарищами взят в полон
шведским генералом, который, забравши пленных, отправился в
Полонное к подкоморию Любомирскому, ставшему открытым
сторонником шведского короля. О дальнейшей судьбе Мировича
известно, что шведский генерал, у которого он находился в плену, отправил его, вместе с другими военнопленными, в Штеттин. Жена
Станислава Лещинского просила шведского короля отпустить
Мировича домой, но Карл не согласился, полковника отправили в
Стокгольм, и гетман посылал к нему через Малороссийский приказ
1170 ефимков на милостыню малороссийским пленным в Швецию.
Миров ичу не пришлось уже воротиться в отечество: он умер в плену.
Возвратившись в Батурин, гетман получил известие, что летом
царь приедет в Украину осматривать укрепления Киева, считавшегося тогда важнейшим оборонительным пунктом при военных
обстоятельствах того времени. Мазепа делал распоряжения для
встречи на границе Черниговского полка такого высокого, еще не
виданного в Украине гостя, но вдруг царь известил его, что приедет
прямо в Киев водяным путем. Гетман приказал собираться туда ко-
закам и сам отправился в Киев в конце июня, жалуясь в своих
письмах к Головину на свои <подагричные и хирагричные> недуги.
В Киеве опять было искушение гетману. Все та же кума, княгиня Дольская, прислала к нему письмо, написанное цифрованною
азбукой. Мазепа позвал к себе в спальню Орлика, сам лег на
постель, а своему генеральному писарю приказал читать письмо. В
этом письме княгиня Дольская именем короля Станислава просила
Мазепу начинать <намеренный> путь, надеясь на скорое прибытие
из Волыни целого шведского войска, и быть уверенным, что все
