Миранда могла видеть либо само убийство, либо то, как потом избавлялись от трупа. Миссис Дрейк и Майкл подозревали о существовании свидетеля, но не знали, кто это, а так как ничего не происходило, уверились в своей безопасности и начали без излишней спешки осуществлять свои планы. Ровена говорила о покупке земли за границей, внушая окружающим, что собирается уехать из Вудли-Каммон, так как это место служит ей печальным напоминанием о смерти мужа. Все шло как надо, как вдруг во время подготовки вечеринки в Хэллоуин Джойс внезапно заявила, что видела убийство. Теперь Ровена знала — вернее, думала, что знает, кто был в лесу в тот день. Она действовала быстро, но этим дело не кончилось. Юный Леопольд потребовал денег — он сказал, что ему нужно купить какие-то вещи. Трудно сказать, о чем мальчик знал или догадывался, но он был братом Джойс, поэтому миссис Дрейк и Майкл, возможно, подумали, что ему известно больше, чем было на самом деле. В итоге Леопольду также пришлось умереть.
— Ровену вы заподозрили из-за денег, — сказала миссис Оливер. — А Майкла Гарфилда?
— Он подходил во всех отношениях, — просто ответил Пуаро. — Но окончательно я обрел уверенность во время последнего разговора с ним. Он сказал мне, смеясь: «Отправляйтесь к вашим полицейским дружкам. Изыди, Сатана». И тогда я подумал: «Совсем наоборот. Это я оставляю Сатану у себя за спиной». Сатана, молодой и красивый, как Люцифер, может являться смертным…
В комнате присутствовала еще одна женщина — до сих пор она сидела молча, но сейчас шевельнулась в кресле и заговорила:
— Люцифер… Да, теперь понимаю. Он всегда был таким.
— Майкл был очень красив, — продолжал Пуаро, — и любил красоту, которую создавал своими руками, мозгом и воображением. Ради нее он пожертвовал бы всем. Думаю, по-своему Майкл любил Миранду, но был готов пожертвовать ею ради собственной безопасности. Он тщательно спланировал ее убийство, внушив ей мысли о ритуальном жертвоприношении. Миранда сообщила ему, что уезжает из Вудли-Каммон, и он велел ей встретиться с ним у гостиницы, где закусывали вы и миссис Оливер. Девочку нашли бы на Килтербери-Ринг рядом с золотым кубком и знаком двойного топора — чем не ритуал?
— Очевидно, он был безумен, — промолвила Джудит Батлер.
— Мадам, ваша дочь в безопасности, но я очень хотел бы узнать кое-что.
— Полагаю, вы заслужили право знать все, что я могу вам сообщить, мсье Пуаро.
— Миранда — ваша дочь, но не дочь ли она и Майкла Гарфилда?
Помолчав, Джудит ответила:
— Да.
— Но она этого не знает?
— Нет. Встреча с ним здесь была случайным совпадением. Я познакомилась с Майклом, когда была молодой девушкой, безумно в него влюбилась, а потом… испугалась.
— Испугались?
— Да, сама не знаю почему. Не то чтобы он что-то сделал — просто меня пугала его натура. За внешней мягкостью скрывалась холодная безжалостность. Я боялась даже его страсти к творчеству. Поэтому я не сказала Майклу, что жду ребенка, а просто оставила его — уехала и родила Миранду. Я придумала историю о муже-летчике, погибшем в катастрофе. В Вудли-Каммон я появилась более-менее случайно — у меня завелись контакты в Медчестере, где я могла найти место секретаря. А в один прекрасный день Майкл Гарфилд прибыл сюда работать в лесу Куорри. Сначала я не возражала, да и он, по-моему, тоже. Что было, то прошло, но позже, заметив, как часто Миранда бывает в лесу, я стала беспокоиться…
— Да, — кивнул Пуаро, — их тянуло друг к другу. Кровные узы. Я замечал сходство между ними, но Майкл, последователь Люцифера, был самим злом, а в вашей дочери нет зла — только невинность и разум.
Он подошел к столу, взял конверт и вынул карандашный рисунок.
— Ваша дочь.
Джудит посмотрела на рисунок. Внизу стояла подпись: «Майкл Гарфилд».
— Майкл нарисовал Миранду у ручья в лесу Куорри, — объяснил Пуаро. — По его словам, он сделал это, чтобы не забыть ее. Майкл Гарфилд боялся забыть свою дочь, но это не удержало его от попытки убить ее.
Пуаро указал на надпись карандашом в верхнем левом углу:
— Прочтите это.
— Ифигения, — медленно прочитала Джудит.
— Да, — сказал Пуаро, — Ифигения. Агамемнон пожертвовал своей дочерью, чтобы попутный ветер доставил его корабли в Трою. Майкл собирался принести в жертву свою дочь, чтобы заполучить новый сад Эдема.
— Он знал, что делает, — мрачно произнесла Джудит. — Интересно, стал бы он когда-нибудь об этом сожалеть?
Пуаро не ответил. Его глазам представился молодой человек исключительной красоты, лежащий возле мегалитического камня с изображением двойного топора и сжимающий в мертвых пальцах золотой кубок, который он схватил и осушил, когда перед ним предстало возмездие, явившееся спасти его жертву и передать его в руки правосудия.
«Майкл Гарфилд умер по заслугам, — думал Пуаро, — но, увы, сад никогда не расцветет на острове в греческих морях…»
Вместо этого будет цвести Миранда — юная, живая и красивая.
Он поднес к губам руку Джудит.
— До свидания, мадам. Напоминайте обо мне вашей дочери.
— Она должна всегда помнить вас и то, чем вам обязана.
— Лучше не надо — некоторые воспоминания желательно похоронить навсегда.
Пуаро подошел к миссис Оливер.
— Доброй ночи, chère madame. Леди Макбет и Нарцисс… Это было необычайно интересно. Должен поблагодарить вас за то, что вы привлекли мое внимание к этому делу.
— Ну вот, — сердито отозвалась миссис Оливер. — Опять я во всем виновата!
1969 г.
Перевод: В. Тирдатов
Слоны умеют помнить
Посвящается Молли Майерс в благодарность за многие любезности
Глава 1
Литературный завтрак
Миссис Оливер рассматривала себя в зеркале. Взглянув краем глаза на часы, стоящие на каминной полке, которые, как ей казалось, опаздывали на двадцать минут, она возобновила изучение своей прически. Вся беда была в том — миссис Оливер сама это признавала, — что стиль ее причесок постоянно менялся. Она перепробовала почти все — строгую высокую прическу с валиком, зачесывание волос назад с целью демонстрации высокоинтеллектуального лба (миссис Оливер надеялась, что он выглядит таковым), тугую завивку, артистичный беспорядок. Но ей пришлось признать, что сегодня тип прически не имеет значения, так как она намеревалась сделать то, что делала крайне редко, — а именно надеть шляпу.
На верхней полке гардероба миссис Оливер находилось четыре шляпы. Две из них явно предназначались для посещения свадебных церемоний, когда шляпа является необходимостью. Первая, украшенная перьями, плотно прилегала к голове и идеально подходила для перехода из автомобиля
