дезертирами и самочинные их расстрелы[2786].
Тем не менее в ответ на судебные процессы и партийную чистку, показавшие неуступчивость к левацкой части партийцев и отказ поддерживать наиболее грубые формы военного коммунизма (сама военно-коммунистическая политика сдавала свои позиции в регионе медленно), к началу 1922 года до 5 тыс. коммунистов Сибири сдали свои партбилеты, в Канском уезде самораспустилась одна из районных парторганизаций, разбежались во множестве сельские ячейки РКП(б) на Алтае, в Кузбассе и т. д. Почти все члены Олёкминского политбюро Якутской губЧК во главе с начальником К. И. Пономарёвым в январе 1922 года объявили о выходе из партии и провозгласили себя анархистами. (Характерно, что Пономарёва в связи с этим сочли просто «не очень развитым» и оставили в ГПУ[2787].)
Как уже говорилось, красный бандитизм особенно разлагал низовые чекистские структуры, затрагивая, разумеется, и вышестоящие органы ЧК. Циркуляр полпредства ВЧК по Сибири от 14 августа 1921 года без обиняков констатировал, что «проводниками красного террора на местах являются политбюро и милиция», которые «арестованных редко доводят до места, по дороге „при попытке бежать“ расстреливают». Подобные факты отмечались во всех губерниях. Циркуляр также отмечал, что «бедняцкая часть комячеек отбирает у крестьян хлеб… сплошь и рядом убивает зажиточных крестьян», из‐за чего селяне «боятся везти хлеб для товарообмена». Так, в Новониколаевской губернии была арестована целая организация из 30 коммунистов и бедняков, образовавшая отряд, который разъезжал по деревням и «в массе расстреливал так называемых кулаков, имущество их конфисковывалось и распределялось между беднотой»[2788].
В Мариинском уезде Томской губернии, видя, как войска ВЧК, подавляющие осенью 1920 года мятеж бывшего красного партизана П. К. Лубкова, массами расстреливают население, открытый красный террор активно осуществляли и почти все комячейки совместно с бывшими партизанами, служившими в милиции. В числе основных краснобандитских властных структур в уезде оказалось Мариинское политбюро, которое возглавлял бывший милиционер К. А. Зыбко[2789]. Горно-Алтайское политбюро подвергало массовым истязаниям задержанных алтайцев, вымогая признания в повстанческой деятельности. За массовые избиения арестованных было осуждено несколько сотрудников Кокчетавского политбюро. Поголовное избиение арестованных во всех ЧК и милиции было нормой[2790].
В письме руководству Особого отдела ВЧК И. П. Павлуновский в конце 1921 года откровенно разъяснял, что предлагаемые Лубянкой методы борьбы с красным бандитизмом, вроде засылки агентов для разложения анархических отрядов и убийств их главарей, в Сибири не годятся из‐за нелояльности местных чекистских структур – «в силу отхода от Губчека Политбюро и вовлечения Политбюро в красном бандитизме»[2791]. Полпред ГПУ признавал, что был не в состоянии контролировать анархически настроенные политбюро, «отошедшие» от подчинения губернским ЧК, а в своей брошюре 1922 года «Обзор бандитского движения по Сибири…» по сути выступал бесстрастным фиксатором бесчисленных краснобандитских преступлений, в том числе со стороны чекистов. При этом Павлуновский вовсе не сгущал краски, а, напротив, где-то приглушал их.
Например, отметив на исходе 1921 года, что красный бандитизм охватил Енисейскую губернию, Алтайскую, части Томской и Тюменской (и сделав вид, будто Новониколаевская, Омская, Иркутская и Якутская губернии от этого явления свободны), Павлуновский заверял центральные власти, что по предложению органов ЧК все губкомы разработали проекты борьбы с красным бандитизмом и осуществляют их совместно с чекистами, в результате чего он «понемногу идет на убыль». В качестве примера приводилось «Ачинское дело», представленное как угроза восстания партизан М. Х. Перевалова по всей Енисейской губернии[2792] (что, разумеется, было огромным преувеличением), ликвидированная партийным руководством при помощи ЧК. Более объективным выглядело указание на постепенность снижения опасности: действительно, если красный бандитизм и шел на убыль, то очень «понемногу», оставаясь весьма заметным и в первой половине 1922 года. В нем особенно был заметен бандитизм продовольственных работников, свирепо выбивавших продналог, зачастую превышавший прежнюю продразверстку. В 1921–1922 годах по Сибири за преступления при проведении заготовок было привлечено к суду до тысячи руководящих продработников.
В 1921‐м – начале 1922 года ситуация с бандитизмом представителей самой власти лишь ухудшалась. После решения Сиббюро о противодействии красному бандитизму губернские власти стали принимать соответствующие меры, но такие же куцые, как и предложенные верхушкой. Ничуть не торопясь, только в ноябре 1921 года, Алтайский губком РКП(б) издал совершенно секретное циркулярное письмо с перечнем мер по противодействию красному бандитизму. В нем констатировалось, что на путь террора встали не только те или иные ячейки, но даже волостные организации РКП(б), в результате чего «эта анархическая деятельность отдельных членов партии и целых ячеек превращалась в чистокровный бандитизм и выражалась в расхищении продовольственных запасов, сведении личных счетов, убийствах». Тем не менее циркуляр гласил, что «особых мер по отношению к пассивным и рядовым участникам „красного бандитизма“ применяться не должно». А вот с другими бандитами – «бывшими членами партии анархистов, эсеров всех оттенков» и принимавшими участие в акциях со своекорыстными целями – следует обходиться иначе: они «должны понести суровую кару, вплоть до расстрела»[2793].
Вот хроника протестов коммунистов против наказания виновников бандитизма, цитируемая по закрытой брошюре Павлуновского, выпущенной весной 1922 года для информирования верхов:
Октябрь 1921 года, Ново-Николаевская губ[ерния]. Сессией Губревтрибунала, по делу об убийстве в Каинске партизанами народного судьи Осипова, приговорено к расстрелу 4 коммуниста. Коммунисты-рабочие депо [станции Барабинск], бывшие партизаны, в связи с приговором намерены выйти из партии. На происходившей в Каинске партийной конференции часть делегатов протестовала против приговора.
Красноярская губ[ерния]. В Канском уезде съезд комячеек Мынгашевской волости постановил: требовать освобождения арестованных за самосуды коммунистов, в противном случае 97 коммунистов выйдут из партии. Три комячейки Минусинского уезда целиком вышли из партии, в виде протеста против ареста двух членов ячейки, [привлеченных] за убийство конвоированных арестованных, крестьян[-]кулаков. В уезде с 15–25 [октября] исчезло 13 человек служащих и крестьян, предполагается, что [они] были убиты партизанами. В г[ороде] Минусинске собранием красных партизан постановлено уничтожить 50 человек – «гадов», среди которых много ответственных работников. По всей губернии бывшие партизаны выходят из партии, на почве недовольства новой экономической политикой.
Ноябрь 1921 года, Красноярская губ[ерния]. В г[ороде] Ачинске и уезде раскрыта организация партизан, милиции и комячеек, имеющих целью уничтожение видных коммунистов и ответственных работников, освобождение из тюрьмы коммунистов, заключенных за самосуды. Лозунг – «Смерть примазавшимся гадам».
В г[ороде] Красноярске раскрыта организация красноярских партизан во главе с начальником милиции. Организация предполагала после убийства намеченных ею ответственных работников уйти в уезд, поднять восстание комячеек. В комячейках были намечены командиры по восстанию.
Иркутская губ[ерния]. Бардуковская волпарторганизация (40 коммунистов) постановила применять беспощадный террор к бандитам. К
