этому постановлению присоединились Куйтунская и Тулинская организации. В Шаманской волости состоялся съезд партизан в 40 человек[, им] постановлено: беспощадно бороться с контрреволюцией, бандитизмом, организовать всех партизан в одну мощную боевую единицу и создать местный организационный комитет. В Балаганском уезде расстреляны пойманный бандит, два старика, старуха и 15-летняя девочка.
Декабрь 1921 года, Томская губ[ерния]. Деревенские комячейки протестуют против репрессий, применяемых к неплательщикам продналога[,] и действий продотрядов. Совместно с партизанами проповедуют террор против ответственных работников и спецов. Партизаны угрожают властям, если им будут мешать уничтожать «гадов»[2794].
Разумеется, ко всем чекистским материалам о «заговорах» следует относиться критически. Такие выводы делались на основе агентурных сообщений о недовольстве партизан засильем «гадов» и желании их уничтожать; подобные разговоры особенно активно велись в состоянии опьянения, но для чекистов не было разницы между антиправительственным намерением, даже высказанным в алкогольном чаду, и действием.
В информационной сводке полпредства ВЧК по Сибири от 7 января 1922 года отмечалось, что в Кыштовском районе Омской губернии «развивается красный бандитизм, создалась группа для борьбы [с] ответственными работниками[;] вскрыты уголовные шайки бандитов[, в которых] участвовали два коммуниста[,] в т[ом] ч[исле] Предсельсовета». Сообщалось, что в Томской губернии деревенские комячейки и партизаны «открыто проповедуют террор спецам [и] совработникам[;] партизаны грозят властям с оружием в руках»[2795]. Весной того же года инфсводка констатировала, что в Кыштовском районе красный бандитизм продолжает развиваться, а в феврале в уездном Татарске Омской губернии «сильно сплоченные партизаны Кыштовского района… без ведома угоркома ходатайствовали об освобождении известного партизана» В. М. Макарова, который был осужден к расстрелу за участие в скандальном убийстве нарсудьи Д. А. Осипова, непримиримого к партизанским бесчинствам[2796]; весь уездно-городской комитет РКП(б) в Татарском районе был распущен за нелояльность и активную поддержку красных бандитов. В апреле чекисты отмечали, что в Славгородском уезде борьбу с бандитизмом ведут местные комячейки, попутно ликвидировавшие священника, заподозренного в связях с повстанцами[2797].
Той же весной красный бандитизм в Томской губернии по-прежнему носил организованный и в огромной степени грабительский характер, помогая маломощным хозяйствам коммунистов и партизан справиться с последствиями нэпа. В Боянской и Крапивинской волостях Щегловского уезда коммунисты сначала пускали слух о появлении белой банды, а затем организовывали отряд, который под видом белых грабил население. В Красной волости краснобандитская шайка имела в своем составе бывших партизан, отданных под суд и бежавших в связи с этим в банду. В южной части Щегловского уезда банду возглавил помощник начальника Щегловской милиции Буймов; в его отряде из примерно десятка постоянных членов был еще актив в 10–15 местных коммунистов. Грабежи и убийства объяснялись так: «Соввласть по политическим соображениям не может открыто проводить уравнение кулаков, мы это вполне понимаем, а потому делаем скрытно».
Коммунисты, однако, не забывали и о личных конфликтах: глава Сибревкома И. Н. Смирнов, объехав Кузбасс, заявил, что и в селах, и в промрайонах коммунисты, относящиеся к числу бывших партизан, вырезают не только кулаков, но и друг друга, сводя различные счеты[2798]. Возможно, Смирнов опирался на информацию, полученную военными властями 3 сентября 1921 года, о раскрытии чекистами «анархо-бандитского заговора», главой которого был начальник 2‐го района милиции Кузнецкого уезда, а участниками – милиционеры, бывшие партизаны и два сексота Кольчугинского политбюро; при этом некоторые участники являлись партийцами. Целью заговора был «расстрел устойчивых коммунистов, расстрелы проделывали под видом бандитов». Главари были арестованы[2799].
Более того, чекисты уверяли, что, по неполным данным, в Кузбассе удалось выявить до 60 анархо-террористических организаций и групп[2800], хотя в реальности эти группы обычно представляли собой кучки партизан, погрязших в пьяной болтовне о необходимости резать как спецов, так и пришлых коммунистов. Чекисты специально внедряли в такие коллективы сексотов, которые провоцировали экс-партизан на максимально радикальные высказывания. Но были и те, кто не нуждался в подстрекательстве. Известен арест в 1921 году группы коммунистов Кемеровского рудника, сбросившей в шахты трех специалистов. Оставшиеся на свободе члены этого анархического сообщества, согласно информации чекистов, готовили «убийство целой группы технического персонала» рудника; летом 1922 года они убили в Щегловске врача Мицкевича, после чего оказались под следствием[2801].
Чекисты в Щегловском уезде ликвидировали анархическую «Лигу Красного цветка», созданную в феврале 1920 года якобы по инициативе И. П. Новосёлова, вернувшегося на Алтай после освобождения из-под ареста. Штаб организации был в Кольчугине, а членов – 700 человек (чекисты не поскупились!). Сексот Рубенсон, в феврале 1921 года внедренный через члена организации А. И. Девятова, участвовал в ряде ее собраний. Другим агентом был Краснов. Вооруженное выступление наметили на 1 мая, поэтому накануне чекисты арестовали 20 человек, большинство из которых оказалось партизанами из числа красногвардейцев, совработников и «отдельных уголовных элементов». Томский губревтрибунал 7 декабря 1921 года осудил восьмерых коммунистов, причем троих – Ф. И. Николаева, К. В. Пономарёва и А. И. Уфимцева – приговорил к расстрелу; приговор в отношении двоих был исполнен 22 января 1922-го, но Уфимцеву удалось бежать. (Роль Пономарёва, вероятно, была самой темной, поскольку этот бывший участник отряда П. К. Лубкова как сотрудник Кузнецкого политбюро в ноябре 1920 года входил в число организаторов легендирования якобы существовавшего антисоветского заговора в Кузнецке и за участие в провокации Томским губревтрибуналом в марте 1921‐го был осужден на пять лет заключения, но вскоре смог бежать во время этапирования.) Девятерых освободили – вероятно, за сотрудничество со следствием. В 2003 году прокуратура Томской области всех этих осужденных реабилитировала, поскольку хотя подпольная организация существовала, но конкретной деятельности выявлено не было[2802].
Частый протест против налоговых обременений партизанских хозяйств сочетался с желанием подавлять сопротивление «гадов» при помощи карательных отрядов. Красные повстанцы охотно вступали в подобные боевые формирования, неизменно проявляя свои карательно-грабительские привычки. Краснобандитская шайка Булычёва, большевика с 1917 года, поначалу представляла собой отряд по борьбе «с остатками белых банд… работавший под руководством уполномоченного ЧК Щегловского уезда товарища Мальцева». Эта шайка расстреливала крестьян, укрывавших «белых» беглецов в тайге, и конфисковывала их имущество, часть которого оставляла у себя. За эти преступления отряд Булычёва в полном составе предстал в 1923 году перед судом[2803]. Порой военные власти резко вмешивались в местные дела с целью наведения элементарного порядка. Так, в Акмолинской губернии кокчетавский уездный военком Ф. В. Воронов самосудом «за открытое пьянство, разгул, взяточничество, изнасилование 6 женщин» арестовал и расстрелял в начале 1921 года начальника 6‐го района милиции Булыгина[2804].
Инфсводка от 26 марта 1922 года фиксировала усиление красного бандитизма и в Новониколаевской
