уведомления об учениях, в то время как Варшавский договор предлагал тридцать дней - компромисс составил сорок два дня; разница между 6 000 или 20 000 военнослужащих, участвующих на уровне, требующем предварительного уведомления, стала компромиссом в 13 000. Одним из наиболее важных Западных компромиссов было соглашение о включении повторного подтверждения обязательства о неприменении силы, впервые предвещенного в речи президента Рейгана в ирландском парламенте в июне 1984 года. В октябре 1985 года, незадолго до встречи с Рейганом на высшем уровне в Женеве, Горбачев объявил о принятии Советским Союзом предложения Запада о заблаговременном ежегодном прогнозировании планируемых учений. Также в этот момент Восток согласился перейти к более эффективной "рабочей фазе" переговоров. Позже, в январе и июле 1986 года, Горбачев согласился отказаться от военно-морских и воздушных учений. В конце концов, Советы согласились на далеко идущие проверки.
Запад пошел на этот компромисс, согласившись на сокращение числа таких инспекций и на использование самолетов принимающей страны в качестве части инспекционного процесса.
Как показывает это краткое резюме основных моментов переговоров, обе стороны пошли на компромисс, причем Восток в несколько большей степени. Еще одной особенностью процесса была непосредственная роль президента Рейгана и генсека Горбачева в публичном обозначении крупных уступок. Так же, как и связь с прогрессом в развитии советско-американских отношений. На встрече на высшем уровне в Женеве КДЕ был единственным текущим переговорным процессом, на который лидеры двух стран могли указать как на свидетельство прогресса. И КДЕ был успешно завершен в сентябре 1986 года не только к заседанию СБСЕ в Вене, но и непосредственно перед саммитом в Рейкьявике.
Успешные переговоры по КДЕ не только придали дополнительный импульс улучшению отношений между Востоком и Западом, но и дали больше права голоса и некоторую уверенность восточноевропейцам, которые внесли свой независимый вклад. Согласованные уведомления и ограничения на военные учения значительно ограничили возможное использование Советским Союзом таких учений для оказания политического давления на любую страну Восточной Европы, а также увеличили политические издержки любого будущего советского военного вмешательства.
КДЕ стал самым успешным новым предприятием СБСЕ со времени принятия Хельсинкского Заключительного акта в июле 1975 года. Если несколько менее важных коротких встреч (называемых форумами, встречами экспертов или семинарами) по вопросам культуры (в Будапеште, октябрь-ноябрь 1985 года), мирного урегулирования споров (Монтрё в 1978 году и Афины в 1984 году), науки (Гамбург в 1980 году) и Средиземноморья (Валлетта в 1980 году и Венеция в 1984 году) были скромно успешными, то встречи по гуманитарным вопросам оставались самыми спорными. Встреча по правам человека в Оттаве в середине 1985 года не смогла приблизиться к согласию. Встреча по "расширению человеческих контактов" в Берне весной 1986 года была, если и самой успешной из всех других встреч, то все же не в полной мере.
Соединенные Штаты больше всех настаивали на проведении встречи в Берне. На шестинедельной сессии в апреле-мае 1986 года впервые был достигнут значительный реальный прогресс по таким проблемам, как воссоединение семей и расширение контактов и обменов (в дополнение к обмену обвинениями в несоблюдении прав человека, которыми были отмечены все последующие встречи в Хельсинки). И снова обе стороны пошли на компромисс, и в итоге появился проект документа с обещаниями нейтральных и неприсоединившихся стран, который почти всеми был воспринят как хороший шаг вперед. Все тридцать пять государств, кроме одного, поддержали Бернский документ, но из-за правила СБСЕ о единогласии непринятие его одной страной означало, что проект документа не мог быть принят. Одиноким сторонником были Соединенные Штаты.
Отказ Вашингтона одобрить Бернский документ, вопреки рекомендации американской делегации, был основан на слабом основании, что он слишком "скромен" и "слаб", и что "реальная проблема остается проблемой соблюдения существующих документов", а не разработки новых. Прозвучавший в последний день шести недель, в течение которых Соединенные Штаты добивались принятия нового документа и внесли в него свой вклад, этот аргумент был крайне неадекватным. Зпадные европейцы и неприсоединившиеся страны были разочарованы и разгневаны американскими действиями. Министр иностранных дел Германии Ценшер лично обратился к министру Шульцу. Но Белый дом был больше тронут шумом справа в консервативных кругах США, которые боялись, что любое соглашение с Советским Союзом в области прав человека разбавит и дезориентирует конфронтационную позицию в этом вопросе, направленную против Советского Союза.
Советский Союз выступил с критикой Соединенных Штатов. Праула мог понтировать, что "история Хельсинкских форумов не знает другого случая, когда бы и Запад, и Восток просили Соединенные Штаты все обдумать, принять компромисс и не разрушать соглашение, которое было достигнуто с таким трудом". Американская позиция, казалось, оправдывала советские обвинения в том, что Соединенные Штаты заинтересованы только в антисоветской (и антивосточноевропейской) пропаганде прав человека.
Однако самым пагубным аспектом решения Белого дома не присоединяться к консенсусному документу было его воздействие на европейцев. Позволить всем остальным участникам, НАТО, нейтральным и восточным, достичь консенсуса, а затем в последний день выдернуть ковер из-под их ног было дипломатически некомпетентно. Кроме того, не только советские, но и восточные подозрения в заинтересованности Америки в эксплуатации проблемы прав человека, а не в поддержке постепенного реального прогресса в улучшении ситуации, казались слишком обоснованными. Наконец, президент продемонстрировал, что он больше заинтересован в удовлетворении экстремистских американских настроений, в американо-советской политической войне, или в том и другом вместе, чем в учете интересов европейских стран, даже своих европейских союзников, тем более на европейском форуме по безопасности и сотрудничеству. Американские и западноевропейские интересы не только расходились, но и считалось, что европейские интересы занимают низкое место в американских приоритетах и могут быть легко принесены в жертву. Кульминацией процесса СБСЕ в середине 1980-х годов стала третья общая конференция, на которой рассматривались события, произошедшие после принятия Хельсинкского Заключительного акта. Министры иностранных дел тридцати пяти членов (все европейские государства, кроме Албании, а также США и Канада) встретились в Вене 4 ноября 1986 года на новом раунде переговоров, которые продолжались до 19 января 1989 года. Как и в Белграде в 1977-78 годах и Мадриде в 1980-83 годах, на повестке дня стояли все аспекты Заключительного акта СБСЕ и других развивающихся переговоров, включая вопрос о расширении мандата для возобновления переговоров по мерам укрепления доверия и безопасности и разоружению в Европе. Советский Союз в самом начале проявил новую уверенность в себе, предложив провести в Москве конференцию по правам человека.
Заметным начинанием в области европейской безопасности в начале 1980-х годов вне рамок СБСЕ, более того, вне рамок официального участия, была Комиссия Пальме. Названная по имени своего председателя, бывшего премьер-министра
