class="p">Горбачев и советское руководство не только допускали, но и поощряли эту либерализацию и движение к народному правлению. До сих пор не совсем ясно, увидел ли Горбачев вероятность того, что реформистские, ориентированные на перестройку коммунистические лидеры потерпят крах и их сменят некоммунистические правительства, и когда это произошло, но эта перспектива становилась все более очевидной. Генерал-лейтенант Леонид Викторович Шебаршин, назначенный главой управления КГБ по иностранным делам, был назначен на должность начальника управления КГБ по иностранным делам.
По словам Горбачева, первой серьезной оценкой, которую он сделал, заняв этот пост, была оценка того, что "шансы на выживание режимов союзников по [Варшавскому договору] были невелики". Хотя Горбачев, возможно, надеялся, что режимы в Восточной Европе смогут трансформироваться или, по крайней мере, уступить место "социалистическим" преемникам, он знал, что существует значительный риск того, что этот процесс выйдет из-под контроля. Тем не менее, он считал альтернативу жесткой линии репрессий обреченной на долгосрочную перспективу и несовместимой с его целями по либерализации внутри страны и прекращению холодной войны в Европе. И даже консерваторы в руководстве, в частности Егор Лигачев, уже в 1986-87 годах согласились с тем, что Советский Союз не должен прибегать к силе в попытке контролировать ситуацию. Какими бы неопределенными ни были перспективы, только курс, направленный на укрепление народной поддержки, имел хоть какую-то возможность на успех, и Горбачев устоял.
Решение Горбачева продвигать политическую либерализацию в странах Восточной Европы не было отменено даже тогда, когда в то же время серьезные этнические, националистические и зарождающиеся сепаратистские тенденции вызвали волну трудностей в Советском Союзе. Проводя твердую линию против любого выхода из состава Советского Союза даже бывших независимых балтийских государств, Горбачев рассматривал это как другую проблему.
9 апреля 1989 года беспорядки в Тбилиси, Грузия, были жестоко подавлены, двадцать человек погибли. В мае и июне беспорядки вспыхнули в нескольких местах в Центральной Азии. В июле в Грузии вновь произошли насильственные действия со стороны абхазов. Наибольшее недоумение у Горбачева вызвал постоянный рост настроений независимости в странах Балтии, в результате чего Литва и Эстония в мае, а Латвия в июле объявили о своем "суверенитете". В августе впечатляющая явка примерно 1 миллиона прибалтов создала "живую цепь", протянувшуюся от Вильнюса на 430 миль через Ригу до Таллина, протестуя против пятидесятой годовщины соглашения Молотова-Риббентропа о включении Прибалтики в советскую сферу влияния и заложив основу для принуждения Сталиным вхождения трех республик в состав СССР в июне 1940 года. На пленуме ЦК 19-20 сентября руководство по-прежнему считало, что проблема заключается в нахождении правильного баланса внутри союза.
Горбачев посетил Восточную Германию в начале октября и, как сообщается, еще раз сказал Хонеккеру о необходимости реформ, предупредив его: "Тех, кто опоздал, накажет сама жизнь". Публично Горбачев уклонился от каких-либо признаков поддержки Хонеккера и призвал к перестройке. Когда два дня спустя толпы в Лейпциге выросли до неуправляемых размеров, силы безопасности не двинулись против них; руководители службы безопасности и военные - в частности, Эгон Кренц - отказались стрелять в людей. К 17 октября Хонеккер был смещен своим собственным Политбюро и заменен Кренцем. (Кренц позже рассказал, что восточногерманский лидер посоветовался с Горбачевым за два дня до смещения Хонеккера). 9 ноября новое восточногерманское руководство (по сообщениям, после звонка Горбачеву) открыло ворота и разрешило снести Берлинскую стену. Главного символа железного занавеса, разделявшего Европу, больше не было.
На следующий день после падения Берлинской стены пал и ветеран коммунистического руководства с самым долгим сроком пребывания у власти, Тодор Живков из Болгарии, отстраненный от власти своими коллегами. Его преемник, многолетний министр иностранных дел Петр Младенов, всего несколькими днями ранее останавливался в Москве по пути в Пекин и обратно, вернувшись в Софию только 9 ноября. Возможно, Живков просто боялся, что его смещение было спланировано в Москве и, пытаясь предотвратить это, привел к этому.
До конца месяца, 24 ноября, Милош Якеш, лидер жесткой линии в Чехословакии, подал в отставку, через неделю после того, как начальник чешской пропаганды Ян Фойтфк был вызван в Москву и сообщил, что Советский Союз, в свою очередь, заявил о том, что он не может быть отменен. Союз откажется от вторжения в Чехословакию в 1968 году, тем самым устранив любой фундамент для режима.
В декабре, сразу после встречи на высшем уровне с Бушем на Мальте, Горбачев созвал в Москве встречу лидеров Varsaw Pact. Все они, за исключением, конечно, самого Горбачева и румынского лидера Николае Чаушеску, были новыми после последней встречи на высшем уровне Варшавский договор в Бухаресте пятью месяцами ранее. Горбачев рассказал о своей встрече с Бушем и о дальнейшем улучшении отношений. Он сказал, что Соединенные Штаты больше не являются врагом, хотя Варшавский пакт по-прежнему необходим для противостояния тем, кто все еще выступает за конфронтацию. Он спросил мнение остальных, но никто не захотел высказаться, кроме Чаушеску, который произнес одинокую и противоречивую ноту, утверждая, что НАТО становится сильнее, и что Варшавский договор тоже должен стать сильнее и противостоять антикоммунистической политике Запада. Горбачев повторил необходимость ликвидации наследия холодной войны. Все присутствующие, кроме Чаушеску, также согласились осудить вторжение в Чехословакию в 1968 году и подтвердить принципы суверенитета, невмешательства и разрешения всех споров исключительно политическими средствами. Доктрина Брежнева была формально похоронена.
В Румынии последний из старых коммунистических режимов столкнулся с началом народного восстания после того, как в середине декабря войска открыли огонь по демонстрантам, и 22 декабря Николае Чаушеску был свергнут, бежал и был схвачен. Иле был предан военно-полевому суду, и 25 декабря было объявлено о его казни. Были сообщения о том, что некоторые из тех, кто сверг и сменил Чаанышеску, и кто давно готовил заговор, поддерживали связь с Горбачевым и ожидали советской поддержки. В данном случае нет четких доказательств того, что Горбачев знал об этом заранее.158 Однако во время своего последнего визита в Румынию он ясно дал понять, что верит в перестройку для всех стран Восточной Европы. Чаушеску, однако, понимал, насколько хрупкой была его собственная власть, и опасался предпринимать какие-либо изменения. В августе, встревоженный быстрым отступлением коммунистического руководства в Польше (и не зная о том, что Горбачев поощрял этот процесс), Чаушеску в частном порядке призвал к военному вмешательству в Польшу в рамках Варшавского договора, но, разумеется, не получил поддержки ни в Москве, ни в других странах.
На протяжении всего этого года, завершившегося революцией 89-го, Горбачев продолжал подтверждать принцип свободы выбора каждого народа. Как уже говорилось ранее, он подтвердил этот идеал в Сорбонне и
