собираемся опубликовать материал о ходе расследования по делу Неона.
— Я им больше не занимаюсь, — сказал Мэтт.
— Вот об этом-то я и хочу поговорить. Насколько понимаю, последней жертвой Неона стала ваша супруга, и…
— Что-о?! — Моментально вскипевший гнев помимо воли выплеснулся наружу.
— Разве это не так? — удивленно спросил Феннер.
— Кто, черт побери, вам про это рассказал?
— Информация напрямую из вашего отдела по связям с общественностью.
— Вообще-то этого нельзя было делать! — гаркнул Джексон, неспособный сдержать раздражения.
— Мне очень жаль, если это оказалось для вас таким ударом, но теперь у вас есть возможность поведать о своем видении случившегося.
— Без комментариев!
Джексон ткнул на «отбой». Это было более вежливо, чем просто послать на три буквы.
32
Намеренно это вышло или же из-за того, что ее подсознание работало сверхурочно, но Айрис поймала себя на том, что катит к дому детектива уже прямо на следующее утро — несмотря на то что встреча была назначена только на вечер. Правда же заключалась в том, что она совсем не горела желанием появляться в пабе с рестораном, который он ей назвал. Это была излюбленная точка молодых деловых хлыщей в дорогих костюмах и с фальшивым загаром. Ничего даже близкого к ее собственной «зоне комфорта» — в местах вроде этого она всегда чувствовала себя неуютно. Да и со стратегической точки зрения опасно. Кто-то вроде нее слишком уж там выделяется. Начнут поворачиваться головы, а в таком случае и ее собственная может скатиться с плеч. Она поделится с Джексоном тем, что узнала, прямо сейчас, они обменяются информацией, а потом можно будет переходить к следующей стадии.
Приближаясь к дому Джексона, Айрис остановилась у тротуара, сняла шлем и позвонила ему на мобильник. Звонок попал прямиком на автоответчик. Ничуть этим не смутившись, она преодолела остаток пути и по подъездной дорожке подкатила к дому. Дорожка выглядела пустой, поскольку и была пустой. Присев на ступеньки крыльца, Айрис ткнула в другой номер из списка.
— Всё в порядке? — спросила она.
Ответивший голос был знаком ей, как кожа на собственной спине. Со своей единственной подругой Айрис была знакома уже чуть ли не сто лет, всегда восхищаясь ее силой, спокойствием и находчивостью. Только вот сегодня голос у той не звучал по обыкновению уверенно и невозмутимо.
— Ты уже поразмыслила над советом врача? — спросила подруга.
Вообще-то Айрис ни о чем другом и не думала. А как иначе-то?
— Ну конечно.
— И?…
Айрис чувствовала, что само время утекает у нее между пальцев. И без изрядной суммы наличных рано или поздно, в один прекрасный день утечет совсем. В ее случае есть большая вероятность, что скорее рано, чем поздно.
— Я занимаюсь этим вопросом.
— Айрис, я и вправду думаю…
— Все, что я хотела знать, это всё ли в порядке.
— Да, но…
— Я не могу останавливаться. Свяжемся попозже.
Айрис оборвала звонок, прислонилась спиной к входной двери Мэтта Джексона и пожелала себе, черт побери, смотреть на будущее хоть чуточку оптимистичней.
Пройдя по дорожке обратно к «Триумфу», она направилась домой. Там она немного вздремнет, подзаправится углеводами и кофеином, а потом будет следить за албанцами. Айрис надеялась, что карри неведомого дяди пришелся им по вкусу и они будут появляться в его заведении достаточно регулярно. Рутинный порядок — губительная штука, о чем ей было известно лучше, чем кому-либо еще.
* * *
— Ты урод!!!
Джексон стоял перед Броуном, и ему было плевать — пусть даже если вся полиция Бирмингема его сейчас слышит. Уголком глаза он засек Киран Ша, стоящую поодаль с обеспокоенным выражением на лице. Мэтт сомневался, что это беспокойство относилось к нему.
— Ты слил информацию в прессу!
Лицо Броуна, не любившего публичных сцен, болезненно скривилось.
— Давайте пройдем туда, где можно поговорить в спокойной обстановке, старший детектив-инспектор Джексон.
— А мне и здесь неплохо!
Джексон огляделся. Все застыли, беспомощно озираясь по сторонам; мало кто рисковал встретиться с ним взглядом. Можно было подумать, что он стоял посреди комнаты с автоматом наперевес.
Ша стала придвигаться поближе, но тут же попятилась, когда Броун едва заметно покачал головой.
— Пошли, Мэтт. — Броун показал на пустую допросную. Джексон последовал за ним. Он уже высказал свою точку зрения.
Зайдя внутрь, Броун сел, но Джексон остался стоять.
— Я понимаю, насколько ты расстроен.
Рассудительная реакция Броуна только подлила масла в огонь.
— Энди Феннер из «Бирмингем пост» звонил мне сегодня в десять утра, чтобы узнать мою реакцию на некоторые факты, прежде чем они отправят номер в печать, и с тех пор телефон звонит не переставая!
Вид у Броуна был искренне виноватый.
— Должно быть, это действительно оказалось для тебя серьезным шоком.
Правда, чуть ли не более шокирующим оказалось его совершеннейшее спокойствие.
— У тебя недостало элементарного приличия даже предупредить меня!
Карие глаза Броуна слегка потемнели. Джексону доводилось видеть собачье дерьмо похожего оттенка.
— Мэтт, мне правда жаль. Ясно, что наш пресс-центр дал маху.
— Это все, что у тебя есть мне сказать?
— Если не считать того, что могу тебя заверить: решение проинформировать средства массовой информации о последней жертве Неона было принято на самом верху.
— Комиссаром? — Джексон провел пальцами по подбородку. Превосходство в огневой мощи было не на его стороне.
— Почему бы тебе не присесть? — заметил Броун.
И, поскольку вся энергия теперь окончательно истощилась, Джексон последовал совету и сел.
— Нужно было сделать выбор. Тебе больше остальных известно, какой у нас сейчас дефицит бюджета, людских ресурсов и времени.
Ему действительно это было хорошо известно — не считая разве того, что в личном плане у Джексона с некоторых пор в избытке имелось и первое, и второе, и третье. И он был готов отдать абсолютно все и не сдаваться вплоть до того самого последнего дня, когда Неон будет вычислен и Айрис выполнит условия их мрачного договора.
Голос Броуна, бубнящий в спертой атмосфере допросной, постоянно сбивал с мысли.
— Мэтт, могу я поговорить с тобой как друг, а не как детектив?
Джексон сохранял молчание. Маркус Броун не был и никогда не будет ему другом и даже приятелем, и все же он не сомневался, что в этом человеке есть прямота и честность, как ни тяжело это было признать. Уж лучше бы Броун был хитрым и мстительным.
— Я человек неженатый, и мне даже близко не представить, через что тебе довелось пройти, но это вовсе не значит, что я отношусь к твоей ситуации без всякого сочувствия. Ты испытываешь сейчас огромное давление, вызывающее состояние когнитивного
