— А в прошлый раз тебе явно нравилось, когда я называл тебя по имени, — удивленно пожав плечами, но не скрывая ехидной улыбки, ответил парень. Уронив взгляд на его губы, я скривилась и подавила приступ подкатывающей тошноты. Господи, как я могла, как я могла?..
— Под твоим гипнозом мне что угодно могло понравиться, — парировала я, шаг за шагом стараясь вернуть себе самообладание, потому что расклеиться сейчас было последним делом. Видимо, Крайму пришлось по душе, что я прихожу в себя и включаюсь в словесную баталию.
— Не нужно оправдывать своё естественное влечение ко мне каким-то неведанным гипнозом. Я знаю, что вполне в твоем вкусе, — с совершенно серьезным видом ответил Правитель, и я почувствовала, что приступ тошноты сейчас сменится безудержным нервным смехом. Вот это самооценка у человека! Хотя какая еще самооценка может быть у абсолютного ничтожества?
— Хранители увидели в моей ауре следы гипноза, похожего на приворот, так что, умоляю, не надо здесь разглагольствовать о своей неотразимости. Лучше, пока мы еще живы, скажи, зачем тебе был необходим переход моей силы к Максиму? — неожиданно для себя самой спросила я. Видимо, мозг вернул себе самообладание, забыв оповестить об этом меня, и теперь стремился получить как можно больше информации, чтобы наконец-то собрать мозаику, которая до сих пор никак не хотела складываться.
— Ну, сложно сказать… — Краймиус задумчиво почесал подбородок, усевшись поудобнее в своём деревянном кресле. — Мне было нужно, чтобы ваши Стихии и уровень владения ими поднялись на следующую ступень. И если ты смогла сделать это, разрушив наш тоннель, постройка которого, кстати, была очень долгой и дорогостоящей, то Огонь — стихия более непокорная, для поднятия её на новый уровень нужно было устроить просто невероятный пожар, что стало бы как-то проблематично. А потому Максим повышал свой уровень мастерства, сражаясь с Водой, заключенной в его же теле. Я понятно объясняю? — с видом заботливого учителя поинтересовался Правитель, и, что самое главное, это выглядело весьма искренне. Нет, сравнивая настоящего и поддельного Правителей, я ошиблась, назвав их одинаково фальшивыми. Если Польгерд просто раздражал своей чрезмерной наигранностью и не давал нам понять, когда он честен, а когда нет, то Крайм, наверное, навсегда останется закрытой на сто замков книгой. Оставляя Максима без воздуха и спрашивая, всё ли нам понятно, он не изображал злого или хорошего Правителя, он словно поворачивался к нам разными сторонами своей личности. Проклятый шизофреник.
— Но почему? — подала голос притихшая Эрика, не пытаясь скрыть изумление. — Зачем тебе были нужны наши возросшие силы? Что за нелепый мазохизм?
— Я азартен. Убить вас, обладающих такой мощью, гораздо интереснее, чем лишить жизни неумелых землян, угодивших в страшный параллельный мир.
— Ты не азартный, — так уверенно возразил Глеб, словно знал Краймиуса всю жизнь. — Этого нет ни в твоем взгляде, ни в интонации, ни в движениях. Ты спокоен, собран и расчётлив, и, сдается мне, такой ты не только сейчас. Следовательно, наши возросшие силы были необходимы тебе для чего-то другого.
— Хм, талантливый чтец лиц и тела? — склонив голову набок и хитро сощурившись, проговорил Крайм. — Ты не можешь быть в этом уверен.
— Не могу, — согласился Глеб, — но то, что ты до сих пор не опроверг эту версию, лишь подтверждает мои слова. И ты опять же очень спокойно отреагировал на мое завуалированное уличение тебя во лжи, а азартные люди обычно не имеют такого самообладания.
Я потрясённо слушала друга, поражаясь его выдержке, мне такую и к старости не светит выработать. Не представляю, что бы мы делали без единственного рассудительного в любой ситуации члена команды.
— А с тобой весьма утомительно разговаривать, — натянуто произнес Правитель, переместившись на край трона и положив локти на колени.
— Про тебя я вообще молчу, — с усмешкой ответил повелитель Земли. — Всё тело уже затекло, и это только ради того, чтобы мы не сводили глаз с твоего священного лучезарного лика.
Видимо, я поторопилась с выводами о совершенной рассудительности Глеба, но, хвала Святому Ангелу, его колкость никак нельзя было сравнить с обещанием Максима кастрировать Крайма плоскогубцами, раскалёнными в разведённом на его раздробленном позвоночнике костре. Крайм, к моему удивлению, кивнул, словно соглашаясь со сказанным, и поднялся.
— Да, ты прав, чего-то мы тут засиделись, пора бы размяться. Вас разведут по комнатам, чтобы вы могли отдохнуть и приготовиться к ужину, а мы с Никой — видишь, я выполняю твою просьбу — немного прогуляемся.
— Нет! — вырвалось у меня прежде, чем я успела полностью осмыслить его фразу. — Я никуда с тобой не пойду! — не сумев справиться с дрожью в голосе, выкрикнула я, наблюдая за тем, как парень стремительно шагает в нашу сторону.
— Ты ведь понимаешь, что у тебя нет выбора, — разведя руками, вздохнул Крайм и мягко взял меня за плечо. — Фандиф, можешь отпустить её, — скомандовал он, и незримые оковы наконец-то спали, возвращая мне свободу движений, от которой я успела отвыкнуть. Я моментально дернулась, но мягкая хватка Правителя превратилась в стальную, и, даже брыкаясь всем телом, я не могла вырваться из горячей ладони Краймиуса, которая когда-то с омерзительной нежностью меня обнимала, а теперь грозилась пережать все сосуды. Не обращая никакого внимания на все извивания, падения на пол, попытки ударить или выскользнуть, парень уверенно тащил меня к двери по правую сторону от трона.
— Отпусти меня, отпусти! Какого чёрта ты меня куда-то тащишь, да сдалась я тебе, в конце-то концов! — беспрерывно орала я и, в очередной раз извернувшись, процарапала Правителю щеку. Зарычав и резко остановившись, Крайм вперил в меня бешеный взгляд глаз, являющихся словно отражением моих собственных.
— Если ты не успокоишься, всё время до назначенного ужина Максим будет корчиться от дикой боли, раздирающей его тело, и он даже не сможет кричать, чтобы хоть как-то облегчить свои страдания. Ты поняла меня? — почти над самым ухом прошептал Краймиус, и я мгновенно сникла, будто из меня выпустили воздух. Последним, что я видела перед тем, как покинуть тронный зал, были бледно-голубые глаза, полные боли, вины и бесконечного немого сожаления.
Распираемая от досады, обиды, осознания вселенской несправедливости и еще большого спектра разнообразных и не самых приятных чувств, я плелась за Краймом по запутанным коридорам, даже не пытаясь запомнить повороты или какие-либо полезные мелочи, которые обычно могут помочь при побеге. Игнорируя сигналы мозга, упрямо не желающего сдаваться и пытающегося заставить меня не раскисать, думала лишь о том, что, если Крайм не ослабит свою металлическую хватку, в ближайшую пару минут я лишусь руки. Но перспектива разговаривать с Правителем не прельщала меня еще больше, чем потеря конечности. Впрочем, он тоже не спешил заводить беседу, сосредоточенно продолжая куда-то меня вести и даже не смотря в мою сторону. Невидящим взглядом скользя по блеклым стенам, украшенным картинами разных размеров, я пыталась прогнать из головы надоедавшие мысли, вялым хороводом нарезающие уже который круг. Было непонятно, зачем Крайм устраивает для нас ужин. Хочет подольше поглумиться над нами? Возможно. Называет кодовым словом «ужин» казнь? Тоже вариант. Интересно, а как нас будут убивать? Вряд ли обойдутся простой гильотиной или повешением. Зародилась несмелая мысль о том, что нас могут бросить в Источник. Вероятно, как раз для этого Краймиусу и были нужны наши возросшие силы. Фонтан заберет наши Стихии, истощив до смерти, а сам станет мощнейшим оружием в Миртране, тогда уж Горная Долина точно окажется непобедимой. Хотя какой от этого толк, если Крайм хочет прорваться в наш мир?.. Фонтан с собой потащит? Или, наверное, зарядит полученной гремучей смесью водяные пистолеты, не иначе. Представив эту картину, я мысленно хихикнула, так как смеяться в реальности не осталось ни сил, ни желания, а то, не дай Бог, привлеку к себе внимание Крайма, и мучайся потом. Но крошечный момент позитива быстро сменился нарастающим раздражением, вызванным нашим затянувшимся шараханьем по опостылевшим узким коридорам, которым не было конца и края. Включив наплевательский режим по отношению к окружающему миру на полную мощность, я вполне благополучно стерпела оставшиеся минуты хождения по дворцу в поисках нужной комнаты. Казалось, Крайм сам не знал, куда меня запихнуть, и выбирал мне тюрьму по ходу действия. Наконец-то отворив дверь, ничем не отличающуюся от остальных, он, освободив мою руку, которую я уже почти не чувствовала, галантно — кавалер несчастный — пропустил меня вперед.
