То были жители подземелий, Дети Кузнечного Горна, наины, приплывшие в новый мир на намерьенских кораблях. Однако наины предпочли поселиться среди представителей своего народа далеко на востоке. Гвиллиам стал королем людей — намерьенов и тех, кто жил на этих землях до его появления. Глава наинских намерьенов был избран королем всех наинов нового мира. И сохранил корону, несмотря на годы сражений, пока два народа окончательно не слились в один. На Совет прибыл Фейдрит, король и повелитель Дома Александра, древний намерьен Первого поколения и король всех наинов.
В течение столетий наины жили в изоляции — так они сами решили. Они сражались главным образом против лиринов, оставаясь частью Совета, но всегда держались особняком, самостоятельно разбираясь со своими проблемами. При появлении Дома наинов наступила неожиданная тишина, а затем все зашумели, обсуждая новых участников Совета.
Когда делегации заняли свои места, наины расположились напротив лиринов, чьи места оказались в той части Чаши, что находилась возле Помоста Созывающего. В воздухе повисло напряжение. Члены Совета разделились по Домам, народам или флотам, с которыми прибыли на новые земли их предки. Болги-намерьены стояли рядом с Акмедом, устроившегося в качестве хозяина за спиной Рапсодии.
Наконец напряжение достигло наивысшей точки. Часть Домов по прибытии в новые земли ратовали за чистоту намерьенской крови, некоторые узнавали в толпе дальних родственников. Другие Дома принимали новых членов более свободно, не требуя подробных сведений о предках, стараясь извлечь политические выгоды из новых союзов. Различие в подходах вызвало ожесточенные споры, кое-кто даже обнажил оружие, хотя любые проявления агрессии на Совете были запрещены. Рапсодия огорчилась, увидев, как легко намерьены хватаются за мечи, но потом сообразила, что, пока она не объявит Совет открытым, никто не будет считать себя связанным законом, который вступит в действие только после этого. Она решила не терять времени.
Неожиданно раздался оглушительный рев, и Рапсодия привстала на цыпочки, чтобы посмотреть, что происходит. Через мгновение в море людей открылся проход, и появился человек в великолепных черных доспехах на мощном боевом скакуне, также закованном в броню. Рапсодия сразу же узнала лошадь. Остановив коня возле Помоста Созывающего, всадник снял шлем, и Чаша вновь огласилась приветственными криками — прибыл Анборн.
Их глаза встретились, и даже с высоты своего помоста Рапсодия заметила улыбку, промелькнувшую у него на лице, а потом он ей подмигнул. Анборн соскочил с коня и вышел на открытое пространство посреди Амфитеатра. Вокруг моментально возникла толпа, одни приветствовали его со спокойным уважением, другие с нескрываемым ликованием. И Рапсодия увидела в нем настоящего короля солдат, маршала всех намерьенов, а вовсе не угрюмого грубияна, к которому испытывала симпатию и которого даже считала одним из кандидатов в мужья. Он был прирожденным предводителем, и она собственными глазами увидела, как намерьены отреагировали на его появление. Король наинов подошел к Анборну и пожал руку — так приветствуют друг друга старые друзья. Однако среди лиринов раздался ропот недовольства, многие презрительно отворачивались.
После приезда Анборна Дома начали разбиваться на Волны — так намерьены называли флоты, с которыми они прибыли на новую землю. Но даже и внутри флотов существовали серьезные расхождения. Лирины-намерьены в основном расположились вместе с Первым флотом, но часть лиринов оказались среди представителей Третьего флота, признав тем самым Волну, с которой они плыли, а не сторону, за которую воевали. Наины расположились между Анборном и делегацией Третьего флота, занявшей южную часть Чаши, хотя кое-кто из них оказался среди других фракций.
Малые народы, вроде гваддов, собрались вместе, не смешиваясь с крупными группами. Часть диаспоры, даже те, кого с радостью приняли бы в другие Дома, начала формировать собственную фракцию у дальнего края Чаши. Рапсодия не понимала причин их поведения: то ли их что-то смущало, то ли они не хотели иметь ничего общего с растущими проявлениями вражды. Прибыли еще не все гости, а очаги разногласий, перерастающих в злобу, уже начали возникать. Певица посмотрела на Элендру, одетую в простую кольчугу и голубой плащ, и закатила глаза. Элендра улыбнулась.
Затем обе обратили внимание на новую группу, входившую в Чашу. Наступила неловкая тишина. Среди вновь прибывших попадались похожие на лиринов, только с более смуглой кожей. Рядом с ними шагали великаны ростом с Грунтора, худощавые и гибкие. Их выделяла золотистая кожа и мудрость, написанная на лицах. Рапсодия затаила дыхание. Хотя она не видела их на Острове, Певица узнала древних сереннов, легендарных перворожденных Серендаира, которые исчезли задолго до ее рождения. Смуглые лирины, вероятно, были кизами, еще одним перворожденным народом Острова, — таинственной расой, живущей в древних лесах. Рапсодия поняла, что утром, когда она возносила свои молитвы, она слышала пение именно этого Дома.
Однако никто из перворожденных не шел во главе своего Дома. Первым оказался человек, сложением напоминающий Анборна, только с солидным животиком. Ястребиный нос и серебристые волосы ясно говорили о его происхождении: это был Эдвин Гриффит, старший сын Энвин и Гвиллиама, удалившийся на Гематрию, Остров Морских Магов, как только началась братоубийственная война. Только теперь Рапсодия поняла, почему морские маги обладают таким могуществом. Они являлись перворожденными народами и их потомками, решившими отделиться от остальных намерьенов еще до начала войны, которая поэтому их и не затронула, что позволило им свободно развиваться и процветать в течение всего тысячелетия. Они образовали изолированную группу.
Когда последние из морских магов расселись, появились представители Второго флота. Сердце Рапсодии забилось быстрее: во главе этой группы намерьенов на сером скакуне ехал Эши. Как и наины, Второй флот поднял знамена, повествующие об их предках, однако никто не надел доспехи. Эта последняя и самая большая Волна оказалась самой разнородной из трех. В ее рядах были представлены все народы, а также люди со смешанной кровью. Они заняли места между Первым и Третьим флотами, не смешивая с ними свои ряды, но обмениваясь сердечными приветствиями.
Появление Эши произвело большое впечатление, поскольку лишь немногим было известно, что он жив. Его начали узнавать, когда Второй флот еще только подходил к Чаше. Стоило Эши въехать внутрь в окружении родственников из Дома Ньюленд и остановиться перед Помостом, приветствия стали оглушительными. Мгновение он смотрел на Рапсодию, его лицо оставалось неподвижным, но в глазах плескалась тоска. Сердце Рапсодии рванулось к нему, как год назад, когда она смотрела на него из окна своего дома в Элизиуме, а он стоял на берегу подземного озера. Это произошло после их первой ночи, проведенной вместе. Затем сердце Рапсодии сжалось от чувства вины. Она быстро обвела взглядом замерших рядом с ним людей, пытаясь определить, кто из женщин может быть его женой. В первом ряду она заметила много молодых знатных леди, но так и не сумела выделить ту, что стала новой леди Ньюленд. Эши поклонился Рапсодии, а потом вернулся к центру Второго флота.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
