– Меня беспокоит его память. Он твое оружие помнит? Или твоих дам прекрасных?
– Оружие приметное. Но думаю, ни один мужчина, увидев наяву ланон-ши, ее уже не забудет.
– Значит, Блоод действительно ланон-ши?
– Ты что, Теа?! – изумился вор. – Я вам о чем все время толкую?
– Я думала, это выдуманное преувеличение. Ты так умеешь.
– Когда это я тебе «выдуманно преувеличивал»?
– В последний раз такое было давно, – согласилась лиска. – Хорошо, если она истинная ланон-ши, то она должна питаться мужской кровью. Как она могла ехать с вами? Как она вообще может быть замужем за обычным человеком?
Вор постучал себя пальцем по лбу:
– Это вполне даже понятно. Она разумна. Скажу больше – она мудра. Зачем ей питаться друзьями? Вот у тебя, когда ты голодна, не возникает мысли откусить у меня кусок задницы или погрызть Ныра?
– Что я, слабоумная, чтобы портить такого сказочника, как ты? Значит, ты друг ланон-ши? И мы едем к ней? Нет, похоже, я действительно слабоумная.
– Думаю, ее нам нужно опасаться в последнюю очередь. Прошло больше трех лет, мало ли что там у них могло случиться. Энгус был хорошим парнем, но власть меняет и не таких. Придется нам быть очень осторожными.
– Ты всегда осторожен. Но если эта ланон-ши захочет тебя? Сам говоришь, прошло три года. Вдруг у нее мужчины кончились?
– Для Блоод три года как для нас три дня. Хм… вообще-то для тебя три дня – тоже не три дня. В общем, все это мелочи. Я думаю, вы понравитесь друг другу. За кого нам нужно бояться, так это за фуа. Он у нас очень темпераментным стал. Как бы не спятил, увидав Блоод. Она действительно… необычная.
Барана оставили у спокойного озерца, украшенного маленьким, словно игрушечным водопадом. Лиска и фуа подергивали носами и многозначительно переглядывались. Лошади заметно нервничали. Квазимодо и Бат, которых природа обделила нюхом, занервничали еще посильнее лошадей.
– Кто-то крупный, – неуверенно сказала Теа.
– Людей ест? – бодро поинтересовался Бат.
– Сдурели – про богиню так говорить?! – зашипел вор. – Чего встали? Мы же не глазеть приперлись? Мы здесь проездом. Поехали, поехали…
Ночь прошла благополучно, если не считать подступившего под утро пронизывающего холода. Костер развели небольшой – дрова следовало экономить. Квазимодо не слишком страдал – плащ, покрытый еще и теплой дохой, не продувался, а жаркая Теа грела не хуже печки. Ныр мерз как-то странно – говорил, что зверски холодно, ноги и руки у него были как лед, но чувствовал фуа себя при этом неплохо, только разбудить его утром по-настоящему было трудно. Ныряльщик норовил и сидя, и стоя впасть в безмятежную дремоту. А вот у Бата по-настоящему утром зуб на зуб не попадал. Разогретое мясо и горячий настой чернослива приободрили путешественников, и отряд двинулся в путь.
Узкая дорога вела вдоль высоченных серых склонов и кажущихся бездонными пропастей. Ни наверх, ни вниз смотреть не хотелось. Сквозь голые скальные вертикали проплывали обрывки мглистой мути. Теа с вором возглавляли отряд, и, оглядываясь, они с трудом различали двигающуюся сзади повозку. Дважды на пути встречались свежие осыпи камней. Приходилось растаскивать крупные обломки и переталкивать через препятствие повозки. Солнце, казалось, исчезло навсегда. Опасаясь новых обвалов, Квазимодо шипел, напоминая, чтобы все разговаривали тихо, но кричать и так никому не хотелось.
Следующие дни мало отличались друг от друга. Казалось, путешественники попали в мертвый мир. Ни птицы, ни зверя, ни звука – лишь редкое эхо от упавшего в пропасть и отскакивающего от уступов камня. Ныр, дольше всех сохранивший способность удивляться величию каменных громад, уже умолк. Великий Дракон на холодный и мертвый мир смотреть вообще отказывался и проявлял некоторую активность только во время обеда и ужина.
Качаясь в седле, Квазимодо пытался понять – неужели здесь нет никого живого? Горцы рассказывали о диких круторогих козлах, о мелких, похожих на бесхвостых белок грызунах, о громадных птицах, способных унести взрослого барана. И где это все? Неужели путники куда-то не туда свернули? Нет, дорога оставалась под ногами. Это немного успокаивало. Раз здесь кто-то прошел и даже улучшал дорогу, срубая выступы скал, – неужели «герои Глора» горного пути не осилят? В магические тропы, уводящие в никуда, вор не верил. Хватит колдунам и придуманных пещер-ловушек.
Вечером за костром путники беседовали о том, кто проложил эту дорогу и способны ли на это обычные люди. Ныр и Бат высказывались в пользу каких-то великанов-огров. Теа рассказывала про забытые королевства с всесильными бессмертными королями. Квазимодо история не слишком интересовала. В любом случае дорога явно не окупала вложенных в ее строительства средств.
Костер трепетал крошечной искрой в холодном каменном мире. Квазимодо почудилось, что не ко времени упомянутые великаны глядят со склонов, дожидаясь, когда огонь угаснет. Вот потянутся огромные мозолистые лапы…
Квазимодо взял лиску за руку:
– Детка, мне, наверное, придется тобой поделиться. По ночам очень холодно стало.
Теа ухмыльнулась:
– Хорошо, что они не храпят. Ладно, пусть ложатся. Померзнут насмерть – скучно нам с тобой будет.
Бат начал было возражать. Теа быстро на него тявкнула, приказала не ломаться и вообще прекратить титуловать ее с Полумордым господами. За горами господа будут, а здесь все сосульки сопливые. Овчинные куртки, плащи и одеяла собрали в одну кучу. Угасающий ковер пригревал ноги. Спать было тесно, но тепло. Квазимодо наконец перестал ворочаться. Утром никто не дрожал. Сообразительный Великий Дракон оказался почему-то под рубашкой у Теа. За завтраком все укоряли в нетоварищеских чувствах прохладного телом Ныра. Фуа оправдывался тем, что он хоть и холоднокож, но и тепла мало забирает.
В пути Квазимодо пытался понять, как далеко продвинулся отряд. Сведения о горных перевалах разнились до такой степени, что даже приблизительно посчитать количество дней, необходимое для того, чтобы перевалить через горы, было трудно.
К вечеру пошел первый снег.
Разгребая место под костер, вор слышал, как Ныр интересуется у Бата, как долго еще может идти снег. Погонщик сказал, что до весны. Ныр подумал и поинтересовался, когда будет весна. Теа тут же тявкнула, что весна будет, когда снег кончит идти, и нечего глупости болтать, когда насущных дел полно.
Плотный ужин и полученная по четверти кружки крепкая сливовица примирили путников с надолго отложенным наступлением весны. Как ни странно, снег пришелся по вкусу геккону. Великий Дракон бегал-плавал по пушистой поверхности, взбирался на колени людей погреть лапы и снова принимался барахтаться в снегу. Квазимодо согласился с фуа – дивного ума ящерица и никаких затрат ей на одежду не нужно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
