44. После возвращения послов, карфагеняне направили эгестинцам 5000 ливийцев и 800 кампанцев. (2) Эти солдаты были прежде наняты халкидонцами для помощи афинянам против сиракузян, но после поражения отплыли назад и не знали, кому служить. Но карфагеняне купили для них лошадей и, дав высокую плату, послали в Эгесту. (3) Селинунтцы, чей город в то время процветал и был густонаселен, относились к эгестинцам с презрением. Сначала они, развернув боевым порядком армию, опустошили прилегающие к границе территории, а затем, видя превосходство своей армии и презирая противников, разбрелись по всей стране. (4) Стратеги эгестинцев, наблюдая за их действиями, напали на них совместно с карфагенянами[24] и кампанцами. Так как атака была произведена неожиданно, они легко обратили селинунтцев в бегство, убив около тысячи солдат и захватив весь их обоз. После этого сражения обе стороны отправили послов, селинунтцы к сиракузянам, а эгестинцы к карфагенянам, прося помощи и защиты. (5) Обе стороны пообещали свою помощь и это положило начало Карфагенской войне. Карфагеняне, предвидя величие войны, возложили ответственность за размеры вооружений на Ганнибала, назначив его полководцем и с воодушевлением помогая ему. (6) Ганнибал в течении всего лета и последующей зимы навербовал множество наемников в Иберии и призвал большое число граждан[25]. Он так же посетил Ливию, выбирая наиболее стойких мужчин из каждого города и приготовил корабли, намереваясь с началом весны переправить армию. Таково было положение дел на Сицилии.
45. В Греции родосец Дориэй, наварх триер, прибывших из Италии, после того, как подавил мятеж на Родосе[26], отплыл в Геллеспонт, желая присоединиться к Миндару, который в бездействии стоял в Абидосе и собирал отовсюду корабли союзных с пелопоннесцами государств. (2) Когда Дориэй приблизился к Сигеям в Троаде, афиняне, стоявшие в Сесте, узнав, что те плывут вдоль берега, вышли против него со всеми кораблями, которых было 74. (3) Дориэй шел своим курсом, оставаясь некоторое время в неведении о происходящем, но когда он понял, что к нему движется сильный флот, то испугался и, не видя никакого другого способа спасти свои войска, бежал в Дардан[27]. (4) Высадив на берег своих воинов, присоединив к ним гарнизон города и быстро раздобыв массу оружия, он расставил часть воинов на носах кораблей, а часть в надлежащем порядке на берегу. (5) Афиняне подплыли, с большим ожесточением пытаясь вырвать из строя корабли Дориэя; устремляясь большими массами со всех сторон, они держали противника в крайнем напряжении. (6) Узнав об этом, пелопоннесский наварх Миндар тотчас же отплыл из Абидоса со всем своим флотом и прибыл в Дарданскую область на восьмидесяти четырех кораблях, стремясь оказать помощь флоту Дориэя; сухопутное войско Фарнабаза действовало совместно, поддерживая лакедемонян.
(7) Когда флоты подошли друг к другу, обе стороны выстроили триеры для боя. Флот Миндара состоял из девяноста семи кораблей; на левом фланге он выстроил сиракузян, а правым предводительствовал сам. У афинян правым флангом командовал Фрасибул, а левым Фрасилл. (8) После того как войска приготовились таким образом, их командиры подали сигналы к бою: зазвучали трубы, давая приказ к нападению. Теперь, когда гребцы проявили все свое рвение, а кормчие умело управляли рулями, последовало потрясающее зрелище. (9) В тех случаях, когда триеры шли на таран, кормчие, в самый критический момент так умело разворачивали свои корабли, что удар приходился в нос. (10) Что касается эпибатов, то они, видя как к их кораблям несутся триеры противника, пребывали в ужасе за свою жизнь, но всякий раз, когда кормчие, используя навыки практики, срывали атаку, они, в свою очередь, пребывали вне себя от восторга, возвращая потерянную надежду.
46. При этом они проявляли не меньшую активность, поскольку, находясь на значительном расстоянии, осыпали врага потоком стрел, так, что все вокруг было полно снарядов. В то же время, другие каждый раз, как они приближались, бросали дротики, некоторые пытались пробить защиту эпибатов, а другие - кормчих. А когда корабли сближались, они сражались не только копьями, но и в момент касания, перепрыгивали на триеры противника и сражались мечами. (2) И поскольку каждый раз, то подходила подмога на крик о помощи, то спешили на победный клич, шум и беспорядок стояли над всем местом боя. Долгое время битва велась с одинаковым успехом для обеих сторон, так как ни у тех, не у других не было недостатка в честолюбии. Но через некоторое время неожиданно показался Алкивиад, прибывший из Самоса с двадцатью кораблями и как раз случайно плывший в Геллеспонт. (3) Когда суда показались вдали, обе стороны надеялись, что это к ним идет подмога; это внушило им больше уверенности и подняло мужество. Когда же прибывший флот приблизился, и лакедемоняне не получили никакого ответа на свой сигнал, а афиняне заметили поднятую Алкивиадом на его собственном корабле красную эмблему, которая была условным ответным сигналом - лакедемоняне были приведены в ужас и обратились в бегство, а афиняне, ободренные успехом стали энергично преследовать бегущих. (4) Им удалось тотчас же овладеть десятью кораблями, но поднявшаяся буря сильно затруднила преследование, ибо из-за высоких волн кормчие не справлялись с управлением кораблями, и попытки произвести таран неприятеля были тщетными, поскольку корабли, нацеленные на удар, относило волнами. (5) Наконец, лакедемоняне причалили к берегу и бежали в сухопутный лагерь Фарнабаза, а афиняне сперва пытались захватить корабли, причаленные к берегу, действуя с большей отвагой и решимостью, но затем, понеся тяжелый урон от персидского войска, отплыли назад в Сест. (6) Фарнабаз, желая защитить себя от обвинений лакедемонян, активно вступил в борьбу с афинянами, в то же время, в связи с отправкой трехсот триер в Финикию[28], пояснил им, что сделал это, так как узнал, что царь арабов и царь египтян имели планы на Финикию.
47. Когда морской бой закончился, афиняне уже ночью прибыли в Сест, а с наступлением дня, когда весь их флот был собран, они воздвигли трофей рядом с прежним[29]. (2) Миндар в первых часах ночи достиг Абидоса и принялся восстанавливать поврежденные суда. Кроме этого он послал к лакедемонянам за подкреплениями кораблями и солдатами, поскольку, пока его флот восстанавливался, он решил присоединиться к Фарнабазу для осады городов Азии, состоящих в союзе с афинянами. (3) Жители Халкиды и почти все остальные эвбейцы, покинувшие афинян, пребывали в большем страхе, так как, живя на острове, были бы вынуждены сдаться афинянам - хозяевам моря. Поэтому они просили беотийцев помочь им в строительстве дамбы через Еврип[30], чтобы этим самым соединить Эвбею с Беотией. (4) Беотийцы согласились с этим, так как Эвбея, став не островом, а частью материка, присоединится к ним. Поэтому все города приняли активное участие в возведении дамбы, и, соперничая друг с другом, распорядившись, чтобы участвовали не только граждане, но и иностранцы, жившие среди них, так что, по причине большого числа работников, эта задача была быстро выполнена. (5) Дамба к Эвбее была создана между Халкидой в Эвбее и Беотией в окрестностях Авлиды[31], так как это место было самым узким. В прежние времена течение в этом месте было очень сильным, но теперь его сила увеличилась, так как проход стал еще уже, и через него проходило только одно судно. По обеим сторонам были построены высокие башни, а через проход переброшен деревянный мост. (6) Ферамен, отправленный афинянами с тридцатью кораблями, сначала пытался помешать рабочим, но, будучи подавленным численным перевесом тех, кто строил дамбу, отказался от этой затеи и направился к островам[32]. (7) Желая освободить как граждан, так и союзников от контрибуций лакедемонян[33], он опустошил вражескую территорию, собрав большое число трофеев. Кроме этого, он посетил союзные города, наложил на них большие штрафы, видя, что их жители пытались изменить форму правления. (8) И когда он прибыл на Парос и обнаружил, что в городе действует олигархия, то вернул его жителям свободу и взыскал большой денежной штраф с тех, кто состоял в олигархии.
48. В это время на Коркире произошли жестокие гражданские распри, сопровождавшиеся резней, которые, как говорят, возникли в силу различных причин, но прежде всего поводом послужила взаимная ненависть между самими гражданами. (2) Ни в одном городе не было подобных смут, сопровождавшихся таким массовым убийством жителей, как здесь. Погибло полторы тысячи наиболее известных граждан. (3) И, хотя подобные беды имели место ранее, последующая была еще кровопролитнее, так как была усилена искрами старых разногласий. Одни коркирцы примкнули к лакедемонянам, а народные массы, желавшие демократии, были готовы вступить в союз с афинянами. (4) Эти два народа, боровшиеся за гегемонию в Греции, придерживались противоположных принципов. Так лакедемоняне строили свою политику, осуществляя контроль над правительствами своих союзных государств с помощью олигархии, тогда как афиняне устанавливали в государствах демократическое правление. (5) Соответственно, коркирцы, видя, что их наиболее влиятельные граждане намеревались предать город в руки лакедемонян, послали к афинянам за тем, чтобы те поставили свой гарнизон для защиты их города. (6) Тогда Конон, афинский стратег, отплыл на Коркиру и ввел туда шестьсот мессенян, привезенных из Навпакта[34], а сам отплыл со своими кораблями и бросил якорь у храма Геры. (7) Между тем эти шестьсот, прибывшие для установления демократии, в наиболее людное время прошли на рынок[35], выявили сторонников лакедемонян, арестовали многих из них, других убили, а более тысячи изгнали из города. Кроме этого, в качестве меры предосторожности против большого числа изгнанных и их влияния, они освободили множество рабов и дали гражданство иностранцам. (8) Тогда изгнанники бежали на материк, лежащий напротив. Но несколько дней спустя оставшиеся в городе и сочувствующие изгнанникам, вооружившись, захватили рыночную площадь и вызвали назад изгнанников для завершения борьбы. Когда ночь развела враждующих, они пришли к соглашению друг с другом, прекратили ссору и стали снова жить вместе как единый народ своего отечества. Так закончилась распря в Коркире.
