27. (1) Все, кто в этом городе являются ораторами и учеными, проявите милосердие к людям, которые выдвигают свою родину как школу всеобщей пользы человечества. Все вы, кто принимал участие в самых святых мистериях[14], сохраните жизнь тем, кто вас посвящал в них; таким способом выразят свою признательность за любезные услуги те, кто их уже получил, и другие, кто с нетерпением ожидает в них участие, но в гневе лишает себя этой надежды. (2) Где тогда иноземцы смогут приобщиться к свободомыслию, если город афинян будет разрушен? Коротка ненависть, вызванная преступлениями ими совершенными, но важны и многие достижения, которые притязают на благожелательность.
Но безотносительно заслуг города, очень может быть, выясняя личности военнопленных, найдем тех, кто справедливо получил помилование. Ибо союзники афинян, находясь под властью своих повелителей, были вынуждены присоединиться к походу. (3) Из этого следует, что если справедливо мстить тем, кто имел преступный замысел, то было бы уместно рассматривать как заслуживающих снисхождения тех, кто грешил против своей воли. Что я могу сказать о Никии, который с самого начала, после вмешательства его полиса в интересы сиракузян, был единственным человеком, противостоящим экспедиции против Сицилии, который постоянно заботился об интересах сиракузян, проживающих в Афинах и служил им проксеном[15]? (4) Было бы действительно странно, чтобы Никий, который покровительствовал нашим делам как политик в Афинах, должен быть наказан, и что ему не должно быть предоставлено гуманное обращение за расположение, проявленное к нам, но из-за службы на благо своей родине он должен понести неумолимое наказание, и что Алкивиад, человек, который породил войну против Сиракуз, должен избежать заслуженного наказания, как от нас, так и от афинян, в то время как тот, кто зарекомендовал себя, по общему мнению, самым человеколюбивым из афинян, даже не должен познать милосердие, предоставляемое всем людям. (5) Поэтому, что касается меня, когда я вижу изменения в его положении, я премного сожалею. Поскольку еще недавно он был одним из самых выдающихся из всех эллинов, и его уважали в каждом городе за благородный характер; (6) но теперь он предстает с руками, связанными за спиной, в грязной тунике, познав достойное сожаления состояние плена, как если бы Фортуна хотела жизнью этого человека дать пример своей власти. Преуспевание, которое Фортуна дает, надлежит нести как свойственно человеку и не выказывать варварскую жестокость по отношению к людям нашей нации."
28. (1) Таковы были доводы Николая, предъявленные народу Сиракуз и, прежде чем закончить, он завоевал сочувствие слушателей. Но лаконец Гилипп[16], который все еще придерживался непримиримой ненависти к афинянам, взобравшись на трибуну, вступил в спор на эту тему. (2) "Я очень удивлен, мужи Сиракуз, видя, что вы так быстро, в вопросе, в котором прискорбно пострадали от деяний, изменили свое мнение, убежденные словами[17]. Почему же вы, спасая свой город от разорения, лицом к лицу сражаясь против людей, прибывших уничтожить ваше отечество, вдруг стали кроткого нрава? Почему тогда мы, кто пострадал, не можем сами причинить зло? (3) Именем небес, мужи Сиракуз, прошу простить меня за изложение своего совета со всей откровенностью, ибо, будучи спартанцем, я придерживаюсь спартанской манеры речи. И в первую очередь можно было бы спросить, как Николай может говорить о "милосердии к афинянам", которые сделали его старость жалкой в виду бездетности, и как, придя на Собрание в траурном платье, он может плакать и говорить, что вы должны оказать сострадание к убийцам своих детей? (4) Ибо человек, который перестает ценить своих ближайших родственников после их смерти, но предпочитает спасти жизнь своих злейших врагов, больше не является справедливым. Сколькие из вас собрались здесь, чтобы оплакивать сыновей, убитых на войне?" По меньшей мере большинство слушателей подняли громкий крик. (5) И Гилипп, прервав шум, сказал: "Видишь, Николай, тех, кто криком заявляет о своем несчастье? А сколькие из вас отчаялись увидеть братьев, родственников или друзей, которых вы потеряли?" Гораздо большее число слушателей закричали в знак согласия. (6) Затем Гилипп продолжил: "Ты видишь, Николай, множество тех, кто пострадал от афинян? Все они, хотя и не совершали преступлений перед афинянами, лишились своих ближайших родственников, и они обязаны ненавидеть афинян в той же великой мере, как они любили своих близких.
29. (1) Разве это не странно, мужи Сиракуз, если те, кто погиб, избрали смерть ради вас по собственному согласию, но вы ради них не должны строго наказывать хотя бы ваших злейших врагов? И что, хотя вы будете восхвалять тех, кто отдал жизни ради спасения свободы своей отчизны, вы делаете вопросом величайшей важности сохранность жизней убийц, но не обеспечение почестей этим мужам? (2) Вы проголосовали украсить за счет государства могилы павших; но что вы найдете более справедливым украшением, чем наказание убийц? Кроме того, клянусь Зевсом, это выглядит так, словно зачислив их в число своих граждан, вы желаете оставить в живых добычу покойников. (3) Но, можно было бы сказать, они переменили название врагов и стали просителями. На каком основании, скажите на милость, им должно быть предоставлено гуманное обращение? Ибо те, кто первые учредили наши обряды относительно этих материй, предписывали милосердие к несчастным и суровое наказание для тех, кто из явной порочности практикует беззаконие. (4) К какому разряду теперь мы должны отнести пленных? К неудачникам? Потому что Фортуна заставила их, кто не страдал от несправедливости, начать войну с Сиракузами, отказаться от мира, который восхваляют все люди, и прибыть сюда с целью уничтожить ваш город? (5) Поэтому пусть те, кто добровольно выбрал несправедливую войну, несут ее тяжелые последствия с мужеством, а иначе, если бы они победили, то придерживались бы непримиримой жестокости по отношению к вам, но теперь, когда их цель пресечена, добиваются смягчения наказания, обращаясь к человеческой доброте, причитающейся просьбам умоляющих. (6) И если они признаны виновными, понеся серьезное поражение из-за злобы и жадности, пусть они ни винят Фортуну, ни призывать на помощь от имени "просителей". Ибо к этому понятию люди прибегают для тех, кто чист сердцем, но нашел Фортуну не доброй. (7) Эти люди, однако, чья жизнь была полна злодеяниями всякого рода, не оставили для себя места в мире, которое приняло бы их из милости и дало убежище.
30. (1) Ибо какое крайне постыдное деяние они не замышляли, какой поступок, самый ужасающий, они не совершали? Это отличительный признак жадности человека, который не довольствуясь собственными дарами Фортуны, жаждет те, которые далеки и принадлежат кому-то еще; и эти люди так поступают. Ибо, хотя афиняне были самым процветающим греческим народом, недовольные своим счастьем, словно тяжким бременем, они очень хотели выслать колонистов на Сицилию, отделенную от них огромным морским простором, а ее обитателей продать в рабство. (2) Ужасно начинать войну, когда человек не был первым обижен; но они так сделали. Ибо, хотя они были до тех пор друзьями, внезапно, без предупреждения, с крупными вооруженными силами они осадили Сиракузы. (3) Для гордецов характерно предвосхищать решения Фортуны, принимать решения о наказании народов еще непокоренных; и это они также не оставили без внимания. Ибо перед тем как афиняне высадились в Сицилии, они одобрили постановление о продаже в рабство жителей Сиракуз и Селинунта и наложении на остальных сицилийцев дани. Когда можно найти в одном и том же человеке жадностью, вероломство, высокомерие, кто в здравом уме проявит к нему милосердие? (4) Как, заметьте, афиняне обошлись с митиленянами? Почему после завоевания, хотя митиленяне не собирались совершать никаких преступлений против них, но только желали себе свободы, они проголосовали предать мечу всех жителей города?[18] Жестокий и варварский поступок. (5) И что еще, преступление они совершили против греков, своих союзников, против людей, которые часто были их благодетелями. Пусть теперь не жалуются, если, после того как они совершили такие дела против остального человечества, сами получат подобное наказание; ибо это справедливо, что человек принимает свою судьбу безропотно, когда он сам затронут законом, который установил для других. (6) Что я должен сказать и о мелийцах[19], которых они взяли осадой и умертвили цветущую молодежь? А о скионцах[20], которых, хотя они их родственники, постигла та же участь, что и мелийцев? (7) В результате два народа пали от подлой аттической ярости, и не осталось никого, чтобы исполнить обряды над телами мертвых. Не скифы совершили такие деяния, но народ, который утверждает, что преуспел в любви к роду человеческому, своими указами полностью уничтожил эти города. Рассмотрим теперь, что бы они сделали, если бы захватили город сиракузян; ибо люди, которые обошлись со своими родственниками с такой свирепостью, придумали бы более суровое наказание для людей, с которыми не имеют кровных уз.
