Я – пацифист, хочу мира и тишины, хочу контактов и братства, хочу примата культуры и литературы. А кругом раздрай, агрессия и ненависть. Милитаризм пышным цветом.
Тут разбирал архивные папки и натолкнулся на стихотворение Юрия Левитанского из 70-х годов (полвека назад!) о том, как живут поэты.
– Ну, что ты, читатель, да ты не волнуйся напрасно!
Живем мы неплохо, и даже скорее – прекрасно.
Питаемся сытно, на завтрак – вино и бекасы.
А после нам денежки на дом приносят из кассы…
…Вот так и живем мы и пишем бессмертные строфы –
И дуем коньяк под лимоны и черное кофе –
вблизи от Парнаса и все-таки ближе –
к Голгофе.
Хороший поэт Юрий Левитанский, и сколько было этих хороших и замечательных, и сегодня они есть, но страна как была с имперскими замашками, так с ними и осталась, только дерзости и хамства прибавилось, и отсюда разнузданные, по Проханову, контратаки. Нет, хватит обо всем этом сегодняшнем. Лучше о чем-то хорошем. Как там из детских стихов: «– А что у вас? – А у нас в квартире газ…» А вчера пришел Карен, прямо истый джентльмен, притаранил мигом третью книгу…
11 марта, в 18:30 – «Нулевые, боевые, пенсионные». 432 стр.
И сказал, что многие звонят в издательство, а магазин «Москва» требует еще досылы книг «любимого автора». Карен ушел, а я впился в книгу и натолкнулся на опечатку: «69 ЭТАЖЕЙ русских писателей» – не эссе, а этажей, – мило и удивительно. Три книги дневников и воспоминаний, я действительно гигант и трудоголик, и надо завершить четвертую, которая разбухает и разбухает. А уж как надо ее вычитать, чтобы не было лишних этажей!..
10 марта, суббота, 10:35. Где-то рядом около окна на кухне бродит яркое солнце. Кончились серые дни, пошли косяком яркие, весенние, и теперь я страдаю от переизбытка света. Ну все не в масть! Такая планида, такая судьба, такая Россия.
Но прежде, чем о России, надо записать о себе, сердечном. Вчера светило солнце, сухой асфальт и возникла идея: пойти пешком до Сокола (давно там не были, все около дома да около) к армянам за вкусным хлебом и хачапури, а заодно – в угловой магазин под кодовым названием «Придурок» (прозвище с конца 80-х годов). Бодро собрались и пошли. И дошли! А вот обратно с превеликим трудом мы оба еле шли – а нам на двоих 172 года! Под конец я молил Бога, чтобы не упасть от изнеможения. Такого еще не было! «Дожили!» – как сказал попугай из бессмертных «12 стульев». Пришли домой и долго приходили в себя. Сегодня многочасовые хождения по Парижу кажутся безумной фантастикой!..
А тут еще надо завершать 4-ю книгу, соединить события и акты в единое целое, а они расползаются, и голова в отчаянье начинает трещать. Хочется все бросить и поставить жирную точку. Время писать книги и время отложить их в сторону и смотреть на них краем глаза. Прости меня, читатель, не рассчитал я своих сил: и вместо эффектной ударной концовки на бумаге какой-то бессвязный лепет. Куда мне до президента, он четок и как жесть, и провозгласил новую реальность для России (опять живем в новой стране!).
И там же в «МК» заметка обозревателя Дм. Попова: «Нокаут от президента». Новая Россия – послушная, покорная, волевая и отважная по приказу Главнокомандующего. Экономика? Как-нибудь справимся, подкуем блоху, как лесковский Левша. Кстати, валюта на 17 марта: доллар – 108,06, евро – 118,76. Это для памяти, как будем скакать дальше на деревянной лошадке!
Пора заканчивать воспоминания и дневниковые записи
Пора! Жизнь бесконечна, а книги имеют свой предел.
23 марта не стало 93-летнего Юза Алешковского:
Товарищ Сталин, вы большой ученый –
В языкознанье знаете вы толк.
А я простой советский заключенный,
И мне товарищ – серый брянский волк.
Юз умер не в Брянске, а в Тампе, в американской Флориде. Его я представлял в каком-то томе об эмиграции. Какие были люди!..
Забыта пандемия, «маски сброшены», как радостно сообщила какая-то газета. О коронавирусе и о заболевших не говорят и не пишут, забыт узник Навальный. Забыты тюремные пытки и швабры, забыты выступления театральных деятелей против цензуры, ушел в тень запрещенный «Мемориал». Не обсуждается новое направление в образовании – «За парты! За Сталина!» – «МК», 8 февраля.
Забыта даже героиня сетей Ольга Бузова. Можно порицать Бузову, возмущаться, но фото женских прелестей, согласитесь, лучше ужаса войны. Вспомните офорты Гойи!
24 марта, четверг. Все залито солнцем, но пока оно до кухонного окна не добралось и не дает возможность немного попечатать. Страдаем вместе с Ще от отсутствия иной позиции. «Эхо Москвы» закрыто, «Новая» не выходит. Еще держится «Собеседник», но уже без комментарийных уколов Быкова. И проскальзывает то, чего нет в официозе: «больше половины россиян хотят уехать из страны». Новая эмиграция (№ 10). Уволен Дворкович, бывший сановник Кремля, за высказывание о том, что война – это худшее, что может быть, с чем может столкнуться человек. Не видно всесильного ТВ-человека Эрнста. «Сыграл в ящик» Иван Ургант. Исчез с экрана Максим Галкин и т. д. Кто уехал, кто отстранен, кто замолк, кто притаился. Лишь дядюшка Зю продолжает призывать отказаться от капитализма и перейти снова к социализму («Правда Москвы», март). И полоса: «Скрепы вместо масла: насколько мы обнищаем в этом году?» Вопрос интересный: на сколько?! А вчера президент объявил отказ от иностранной валюты (подробности не уточнял), вчера доллар был 104,07, а евро – 114,78. Но Бог со всем этим: как-нибудь переживем, если здоровье позволит…
21 марта на 94-м году жизни не стало режиссера Виталия Мельникова. 30 картин от «Начальника Чукотки» до «Здравствуй и прощай». Мельников печально отметил, что «все было при такой длинной жизни».
* * *
4-й том дневников и воспоминаний резко обрываю. Что будет с Россией, Украиной, миром, со мной – одному Богу известно. Я не футуролог и не буду предсказывать.
Завтра планирую отвезти рукопись в издательство и надеюсь на ее издание. Большой проект из четырех книг. И я вижу виртуальную картинку, как встретились автор и читатель на развилке жизненных дорог: они встретились, молчаливо обняли друг друга, скрывая свои чувства. Глубоко вздохнули. И каждый пошел по своей дороге дальше. Ничего нельзя было разглядеть. Так, нечто что-то куда-то двигалось. А тут еще налетел ветер и закрутил опавшую осеннюю
