Царскосельский (Александровский) Лицей был учрежден 12 августа 1810 г. и открыт в 1811 г. в Царском Селе под Петербургом. Инициаторами открытия Лицея были М.М. Сперанский и А.К. Разумовский. Царскосельский Лицей предназначался для подготовки государственных служащих. В нем обучались дети потомственных дворян в возрасте 10–12 лет. Обучение продолжалось 6 лет. Выпускники лицея в зависимости от успехов в учебе получали чины XIV–IX класса. Среди первых учеников Лицея был будущий великий Русский поэт Александр Сергеевич Пушкин.
Вернемся к 1811 году, когда произошло событие, не менее любопытное: в 1811 году в Царском Селе был основан императорский Лицей*. Хочу обратить ваше внимание, милые читатели, на то, что в этом новом учебном заведении получил образование наш незабвенный поэт Пушкин. Он был одним из первых воспитанников, поступивших туда; он был свидетелем того живейшего участия, какое Александр и все члены его августейшего семейства принимали в основании заведения, предназначавшегося для обучения знатных от рождения юношей. Само местоположение, избранное для учреждения лицея, уже доказывало величайшее благоволение государя к молодым воспитанникам: там, где знаменитая царица отдыхала от своих царственных трудов, там, где сам он учился у нее высокой науке управления государством, где прошли лучшие дни его светлого детства и первой юности, где и в настоящее время любил он уединяться от шумных забот и беспрерывной деятельности, — там он желал обучать цвет российского дворянства, растить лучших представителей своего народа. Это желание, так хорошо раскрывающее высокую душу Александра, с самого начала было обречено на успех: первый выпуск воспитанников был блистательный по их дарованиям, стал незабываемым вследствие появления среди них поэта — гениального представителя нашей словесности. Следует почтить память учреждения Лицея и память этого гения, так рано покинувшего нас, и вспомнить одно из его последних стихотворений, написанное на день Лицея («Лицейская годовщина. 1836 год»). Фрагмент стихотворения кстати может заключить настоящий рассказ.
Была пора: наш праздник молодойСиял, шумел и розами венчался,И с песнями бокалов звон мешался,И тесною сидели мы толпой.Тогда, душой беспечные надежды,Мы жили все и легче, и смелей;Мы пили все за здравие надеждыИ юности, и всех ее затей.Вы помните: когда возник Лицей,Как царь для нас открыл чертог царицын,И мы пришли. И встретил нас КуницынПриветствием меж царственных гостей.Тогда гроза двенадцатого годаЕще спала. Еще НаполеонНе испытал великого народа —Еще грозил и колебался он.
И.Е. Репин. Александр Пушкин на лицейском экзамене 8 января 1815 г. 1911 г.На экзамены в Царскосельский Лицей всегда приезжали высокопоставленные особы, члены императорской фамилии, поэты.
На один из таких экзаменов приехал поэт Гаврила Романович Державин. Во время экзамена свои стихи читал молодой лицеист Пушкин. Стихи были прекрасными, и Державин выразил свое восхищение начинающему поэту. «Старик Державин нас заметил и, в гроб сходя, благословил», — спустя годы напишет Пушкин.
Отечественная война 1812 год
Угас Наполеон!.. Как невероятны показались бы эти слова, если бы кто-то произнес их до 1812 года! Европе, оглушенной громом его побед, покоренной его власти, казалось, что его бессмертие было связано с тем величайшим могуществом, которого достиг в это время Наполеон. Но прежде чем вы, милые читатели, прочитаете о чудном низведении этого необыкновенного земного величия, вы должны понять, как высоко он был вознесен.
Тильзитский мир можно назвать началом блистательнейшей эпохи Наполеона: он разрушил союз России с Англией и тем самым уничтожил последнюю возможность, способную противостоять всесокрушающей силе покорителя Европы; Россия объединилась с Францией, и у Англичан не осталось больше никакой надежды. Их торговля, за счет которой они и жили, стала подвергаться величайшей опасности, так как по условиям Тильзитского мира все Европейские гавани закрылись для Английских кораблей. Напрасно старался Лондонский кабинет тайно настраивать государства на разрыв с Францией: все боялись ее могущества, еще более усилившегося в результате союза с Россией. Только одна Португалия, которая в торговых делах была в полной зависимости от Англичан, покорилась их желанию и необдуманно решила противиться Наполеону: ее гавани открылись для Английских кораблей.
Как только известие об этом было получено во Франции, судьбу Португалии можно было считать решенной, потому что Французские войска тотчас отправились туда. Ничто не досталось Наполеону так легко, как завоевание Португалии. Прежде чем его армия достигла Лиссабона, королевская фамилия по какому-то непонятному чувству безнадежности или нежелания защищать с оружием в руках свои права, оставила столицу и отправилась в свои Американские владения. После такого поступка правителей государства народ не мог противиться, и Французские войска, не сделав ни одного выстрела, вступили в Лиссабон, а Французский император без всяких предварительных переговоров с Португальским двором, торжественно объявил Европе, что «дом Браганцский перестал царствовать». В его намерения входил раздел Португалии и присоединение большей части ее областей к Франции. На это нужно было иметь согласие Испанского короля — соседа и близкого родственника Португальской королевской фамилии.
Хоругвь московского ополченияНа троне Испании был тогда слабый Карл IV. Его согласие нетрудно было получить: министр, управлявший им, — Годой, известный под именем князя Мира, был давно в распоряжении Франции. Но Наполеону уже было мало одной Португалии: ему хотелось завладеть и Испанией, и, к несчастью, это ему сначала удалось сделать.
Годой из соображений собственной выгоды расстроил согласие в королевском семействе: внушил слабому королю, что наследник престола — принц Фердинанд Австрийский — участвует в заговоре против него. Раздраженный отец приказал судить принца, совершенно невиновного. Народ вступился за Фердинанда, заключил в темницу хитрого министра, и испуганный король, потеряв в нем своего руководителя, отказался от трона и отдал его Фердинанду.
Но Наполеон не нуждался в восстановлении согласия в королевском семействе, и Французские войска поспешили нарушить его. Они вошли в Мадрид, и в тот же день Карл IV объявил, что его отречение от престола было вынужденное и что он опять возлагает на себя корону.
Такое объявление, конечно, было делом рук Наполеона. Все убедились в этом тогда же, потому что король торжественно просил свидания у Французского императора для обсуждения расстроенного состояния своего государства.
Наполеон будто ожидал этого повода, столь удобного для того, чтобы начать распоряжаться делами Испании по своей воле, и поспешил на место свидания, назначенного в Байонне. Могущественный посредник пригласил туда и принца Фердинанда. И каковы же были результаты этих торжественных переговоров? Фердинанд с сыновней покорностью возвратил корону отцу, возложенную на него, а Карл IV все права на нее уступил Наполеону! Непонятно, как мог человек, желающий сделать свое имя великим и бессмертным, поступать так несогласно со всем, что дает истинное бессмертие и что носит отпечаток истинного величия! Мало того, что Наполеон принудил слабого короля к такой унизительной для королевской чести уступчивости; он созвал еще юнту[526], или собрание из 150 знатнейших Испанцев, и предложил им выбрать в короли одного из своих братьев. Пораженные уступчивостью своего короля, Испанцы, будто в каком-то оцепенении, повиновались и выбрали Иосифа, уже бывшего в то время Неаполитанским королем. Но это перемещение с одного трона на другой не заставило его задуматься о том, кто так неразборчиво раздает эти троны. Иосиф приехал в Мадрид, а на его место в Неаполе заступил зять* Наполеона, Мюрат.
Медаль для офицеров земского войскаНо завоевание Испании и Португалии, казавшееся сначала столь легким для Наполеона, превратилось вскоре в труднейшее дело, которое когда-либо ему доставалось. Не больше месяца народ с какой-то бесчувственностью покорялся повелению своего монарха, отдавшегося во власть Наполеона. Это затишье, или, лучше сказать, эта тишина перед бурей продолжалась и тогда, когда Испанцы уже знали, что принц Фердинанд после Байоннских совещаний был увезен пленником во Францию. Все переживали за него, называли его царственным мучеником, но ропот еще не был слышен слишком ясно, все как будто ждали случая, который вскоре представился: разнесся слух, что Французы хотят похитить и увезти во Францию и последнего инфанта[527] — малолетнего принца Франциска, уехавшего в Бразилию с Португальским двором. Появление этого слуха, казалось, было сигналом к восстанию всего Испанского народа. 2 мая 1808 года он разнесся по стране, и с этого дня началась жестокая, ужасная борьба Испанцев с притеснителями их Отечества. В первый раз они воскликнули в этот день: «Да здравствует Фердинанд VII! Смерть Французам!» И с этого дня началось поражение Французов в Испании! Все сословия народа, не исключая монахов и женщин, вооружались и явно, тайно, кинжалами, ядом, одним словом, всеми возможными средствами убивали Французов и, конечно, гибли сами. Но такая смерть не пугала Испанцев; они искали ее и считали святым пожертвованием; они были уверены, что за ней их ожидает венец мучеников, умирающих за Веру, Государя и Отечество. Война, которую они вели с того времени, не была похожа на обыкновенную войну: это была война партизанская, то есть война, которая велась малыми отрядами, без регулярных войск, без сражений по всем правилам, или лучше сказать, это была война Отечественная, народная, где сражались беспрестанно, где бились чем ни попадя, где все военные трудности переносились с железным терпением.
