Сделал попытку заснуть. Но даже это у меня не вышло. Точно в бреду передо мной всплывали силуэты, они то появлялись, то исчезали. В коротких снах происходили безразборочные действа, от которых я тут же пробуждался. Не знаю, сколько я прошел, все смешалось, дни перепутались. Мне казалось, что я уже несколько недель брожу по библиотеке. «Сколь она огромна?» — задавался я вопросом. Усталость и бессонные ночи делали свое дело, я заблудился и совершенно не понимал куда двигаюсь и двигаюсь ли вообще куда-то. «Может я просто кручусь по одним и тем же коридорам?» — вопрошал я.
Страницы писания пророка тоже не помогали. Мне приходилось возвращаться к уже прочитанным ранее строфам, чтобы вспомнить, что я читал, а что еще нет. Иногда ловил себя на мысли, что читаю одно и то же уже несколько привалов подряд. Определить мое положение в здании не помогали и стеллажи с книгами. Все залы казались одинаковыми. Странным было лишь то, что в отличие от самых первых залов и читален слой пыли на книгах был незначительным. Разделы и фонды тут стояли вперемешку. Попадались то харлийские рукописи и свитки, то фолианты на общем, то эльфийские писания и изречения, то тексты на дарсическом, то на аэрическом, а то и вовсе на незнакомых мне языках. Силы так и не вернулись ко мне. «Отчего бы они вернулись? Я так и не отдохнул», — размышлял я.
Через несколько недель… а недель ли?… может уже месяц? блужданий по бесконечным залам и коридорам, я окончательно потерял всякую надежду выйти из библиотеки. Я, кажется, сходил с ума. И для того, чтобы как-то поддержать здравомыслие, я погрузился в воспоминания. Как-то раз я примостился за один из столов в читальне, достал из поясной сумки писчие принадлежности, книжицу и маску. Вглядываясь в глазные прорези и резьбу, стал вспоминать все, что произошло в моей долгой жизни. Но особенно я зацепился за последние годы, возвращение драконов, встречу с Дереком, его воспитание, обучение и поход в неизвестность. Решил изложить все на бумаге. И начал с цитирования выборочных строф из писаний пророка. Когда же начал, слегка издалека, с истории, чтобы точно убедиться в том, что не забыл всех крупных событий, которые успел пережить, меня оборвали на словах о нынешнем. «Пишу я сою рукопись, не надеясь на то, что ее найдут здесь, в отдаленном месте» — вышло из-под пера, и я услышал шаги. Они не пытались скрыться. Кто-то шел целенаправленно, ничего не страшась. Спешно собрав писчие принадлежности, книжицу, маску и писание, я схватил факел и постарался уйти в противоположную сторону от приближающихся шагов.
Пройдя несколько коридоров, завернув за угол и обойдя еще три зала с книгами, я остановился и прислушался. Шагов не было. Стояла полная тишина, и только мое запыхавшееся дыхание слышалось вокруг. «Снова почудилось?» — задался я вопросом. Скорее всего. Рассудок уже долгие дни бдения вытворял со мной разные вещи. Сколько же я провел в этой библиотеке? Живот урчал с завидной периодичностью, но еды у меня не было, пить хотелось очень сильно, а сила так и не вернулась ко мне. По ощущениям я находился здесь уже с месяц, а то и больше, но все еще был жив. Не умирал от жажды и голода, но терпел мучения связанные с ними. Это еще больше сбивало всякие мои предположения о времени.
Перед тем как забыться сном решил еще немного написать. Сил хватило дописать до момента первой встречи с Дереком, еще маленьким трехлетним мальчишкой. Казалось, это было так давно. Я, наконец, смог поспать: ничто меня не тревожило и не преследовало. И следующим бодрствованием разум мой стал яснее, силы вернулись, хотя магия до сих пор отказывалась подчиняться. Не ушел и голод с жаждой, но избавление от усталости приободрило меня.
Коридоры и залы, сменяющие друг друга, не заканчивались. Казалось, это замкнутая петля. Я уже было решил вернуться назад, к тому месту, где отдыхал, чтобы идти в обратном направлении, вернуться хотя бы в ту башню, с которой все началось. Но обернувшись, опешил. Я был столь поражен увиденным, что чуть не выронил факел, свой единственный источник света.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Передо мной стояла фигура. Одета она была в длинный камзол, расшитый серебряной филигранью, поверх него роба в виде треугольного пончо с вставками из белого меха, простые штаны и сапоги не привлекли моего внимания. А вот лицо… Сначала я не поверил. Даже не предал значению то, что видел на фигуре свою же излюбленную одежду. Я, казалось, смотрелся в зеркало. Бледная кожа, рубиновая радужка глаз, острые черты лица, остроконечные длинные уши, бакены и бородка. За исключением того, что в волосах фигуры не было и намека на седину, я смотрел на самого себя. Фигура хитро ухмылялась, глаза ее блестели.
— Ну, привет, — произнесла фигура моим же голосом.
От этого стало не по себе. Но я пришел в себя, собрался с мыслями. Пусть у меня не было магии, но отличить морок от реальности я был в состоянии и без нее.
— Ты всего лишь видение, — произнес я и, обойдя своего двойника, двинулся в ранее выбранном направлении.
— Ты же знаешь, что это не так, — произнесла фигура у меня за спиной. — Я это ты, а ты — это я. Мы одно целое. Я — твое второе «Я». Этого ты не сможешь отрицать.
Я не отреагировал.
— Бродишь тут в потемках, ищешь незнамо что. А там, наверху, все уже погибли. Кто не погиб, порабощен драконами, — говорил голос, приближаясь. Я молчал. Иллюзия рассеется, если не обращать на нее внимание. — И ведь прекрасно это знаешь. Да-да. Не смеши меня. Ведь ты сам даже не пытался найти выход, не хотел этого. Поэтому и проторчал тут все эти месяцы. Трус!
Попытки иллюзии были тщетны. Я ушел от нее и та исчезла.
Сколько прошло с того момента периодов отдыха и бодрствования не могу назвать. Когда были силы, шел меж стеллажей с книгами в попытках найти разрушенную лестницу, или хотя бы какую-нибудь лестницу. Когда валился с ног, забывался сном. В пути по бесконечным залам меня еще раз или два настигала иллюзия, назвавшаяся моим вторым «Я». Однако все колкости, которые она говорила; все высказывания моих же мыслей о безнадежности поисков, так глубоко скрытых за моим стремлением найти выход, я оставлял без внимания. Я знал, что это лишь иллюзия, игра помутнившегося рассудка и ничего более.
Тщетные попытки иллюзии сбить меня с пути окончились и несколько дней (или недель?) подряд я был снова один среди бесконечных залов, полных книг. Среди фондов библиотеки мне посчастливилось обнаружить андрийские трактаты, а также довольно редкие экземпляры альдских рукописей, такие, наверняка имелись только в закромах Умбоджийского университета. Удивительно было видеть такие редкости здесь.
В этой забытой библиотеке, в полном одиночестве, меня радовало только одно — плечо полностью залечилось. Прочее положение дел было удручающим. Магия так и не вернулась. Голод и жажда мучили каждую минуту, но утолить их было нечем. «В конце концов, это убьет меня», — произнес я в мыслях и ухмыльнулся, — «Забавно… Великий магистр, умерший от голода…». Осточертелые залы и коридоры не заканчивались. Я возвращался назад, но нигде не видел и намека на знакомые или уже ранее увиденные залы. «Не зря харлы называют это место проклятым…», — в который раз напомнил я сам себе.
Третьей странностью (помимо иллюзий моего второго «Я» и не смертельного многомесячного голода с жаждой) был факел, который уже давным-давно должен был погаснуть. Но он освещал мне путь в этой тьме и не давал полностью сдаться и все бросить. Не знаю, что поддерживало его пламя, но мне было достаточно и того, что оно горело. Я старался медитировать на каждом привале, для того, чтобы вернуть силу, но похоже магию что-то блокировало: либо моя усталость, либо сама библиотека. Против второго говорило отсутствие постоянной головной боли. Поэтому я не сдавался и пытался концентрироваться.
***
Сколько прошло времени с того дня, как я залез в башню среди песков? Несколько месяцев? Или целый год? Сказать точно я бы не смог. Расстроенное сознание подсказывало, что прошел как минимум целый год. Я все еще был жив. Факел все еще горел. А бесконечный голод и жажда доводили меня до галлюцинаций и странных мыслей. Мои блуждания были бесцельны. «Драконы уже целиком вернулись в небо», — думал я. — «Если Дерек не выжил тогда… то мир обречен». Но сдаваться я не хотел. Однажды я уже думал, что потерял Дерека, но он выжил. «Он справиться и без меня! В этой проклятой библиотеке нет ничего, чтобы помогло ему. А я? Я уже давно не нужен повелителю. Я научил его всему, чему мог. Давал мудрый и не очень совет, когда того требовалось (и когда нет). Он выполнит свой долг!», — так уговаривал себя не отчаиваться и продолжать. В разуме всплыл голос ведуньи: «Помни, что я сказала сегодня». И я помнил. Дерек не мог умереть в пустыне, и… все же… во мне пробуждалось сомнение. С каждым томным днем, каждой одинокой неделей во тьме, среди миллиона книг, я отчаивался.
