44. (1) Удача другого войска приумножила ликование обоих римских войск; и тот и другой консулы по взаимному одобрению отдали занятые крепости воинам на разграбление, (2) и, когда в домах уже ничего не осталось, их предали огню. Так в один день сгорели Аквилония и Коминий, и консулы со своими легионами, поздравляя друг друга, объединили свои лагеря. (3) Пред лицом двух войск и Карвилий воздал каждому из своих по заслугам хвалой и дарами, и Папирий, при котором было столько схваток и в пешем бою, и при захвате лагеря, и при взятии города, пожаловал запястьями132 и золотыми венками Спурия Навтия, Спурия Папирия, своего племянника, и четырех центурионов из манипулов первого ряда: (4) Навтия – за его появление с мулами, напугавшее противника, словно приход огромного войска, юного Папирия – за ревностное исполнение ратного долга им и конницей и за то, что самнитам крепко досталось ночью во время тайного их бегства из Аквилонии; (5) центурионам же и воинам – за то, что они первыми захватили ворота и стены Аквилонии; а всем всадникам – за их подвиги, совершенные во многих местах, были пожалованы серебряные рожки133 и запястья.
(6) Затем держали совет, пришло ли уже время уводить из Самния оба или хотя бы одно войско; (7) но было признано за лучшее, напротив, чем больше подорваны силы самнитов, тем упорней и беспощадней продолжать войну и преследовать оставшихся, чтобы следующим консулам можно было передать окончательно покоренный Самний.
(8) Поскольку не было уже неприятельского войска, способного дать римлянам сражение, оставался только один вид войны – осада городов, чтобы разорением их дать воинству возможность обогатиться всяким добром и истребить врага, сражающегося за свои алтари и очаги. (9) И вот, отправив сенату и народу римскому донесение о своих успехах, Папирий и Карвилий ведут легионы, один – на осаду Сепина, другой – на осаду Велии.
45. (1) С великой радостью было выслушано консульское послание и в курии и в собрании, и всеобщую радость каждый усердно отпраздновал в четырехдневных молебствиях. (2) Для римского народа эта победа была не только великою, но и очень своевременной, ибо как раз тогда пришло известие о новом восстании этрусков. (3) И такая мысль приходила на ум: что если б в Самнии случилась какая неудача, как было бы тогда выдержать натиск этрусков, воодушевленных сговором самнитов и воспользовавшихся походом обоих консулов со всем римским войском в Самний, чтобы вновь восстать, пока римские силы отвлечены?
(4) Посольства от союзников, которые претор Марк Атилий ввел в сенат, жаловались на соседей-этрусков, сжигавших и разорявших их поля за отказ отложиться от римского народа (5), и умоляли отцов-сенаторов о защите от насилия и обид, чинимых врагом. Послам отвечали, что сенат позаботится, чтобы союзникам не пришлось жалеть о своей верности, и этрусков в скором времени ждет участь самнитов. (6) И все-таки этрусская война оттянулась бы надолго, если б не известие о том, что уже и фалиски, многие годы дружественные Риму, вместе с этрусками тоже взялись за оружие. (7) Народ этот жил поблизости, так что отцы сенаторы встревожились и постановили отправить фециалов с требованием возмещения; его не последовало, и тогда с одобрения сената и по воле народа фалискам объявили войну, (8) а консулам было приказано решить жребием, кому из них вести войско из Самния в Этрурию.
(9) Карвилий уже отнял у самнитов Велию, Палумбин и Геркуланум, причем Велию всего за несколько дней, а Палумбин – сразу же, как подошел к стенам. (10) При Геркулануме было даже дано сражение, шедшее с переменным успехом и с потерями большими, чем у противника; тогда, разбивши лагерь, консул запер врага за городскими укреплениями, и после осады крепость была взята. (11) В трех этих городах было взято в плен или убито около десяти тысяч человек, причем пленных было чуть больше, чем убитых. Карвилию и выпал жребий воевать в Этрурии, как того и хотелось его воинам, которым уже невмочь было терпеть холода в Самнии.
(12) У Сепина Папирий встретил сопротивление более сильного противника. Пришлось не раз биться и в строю, и в походе, и под стенами города, отражая вражеские вылазки. Это была даже не осада, а война на равных, ибо самниты не столько прятались за укреплениями, сколько сами с оружием в руках защищали стены города. (13) И все-таки консул принудил неприятеля сесть в осаду, а затем силой и хитростью взял город. (14) В захваченном городе разозленные римляне учинили необычайно жестокую резню: перебито было семь тысяч четыреста человек, а в плен взяли чуть меньше трех тысяч. Добыча, особенно богатая, оттого что самниты сосредоточили свое имущество в немногих городах, была отдана воинам.
46. (1) Все уже было покрыто снегом, и дольше оставаться без крова было невозможно, поэтому консул вывел войско из Самния. (2) По прибытии в Рим ему единодушно предоставили триумф. Он отпраздновал его, еще оставаясь в должности, с обычной в ту пору пышностью. (3) Пешие шли, а конные ехали сквозь толпу в пожалованных им уборах, видно было множество венков за спасение граждан, за захват лагеря134 или городских стен. (4) Народ глядел на доспехи самнитов и сравнивал их с красотой и пышностью тех доспехов, которые добыл отец консула135, – их все знали, так как ими часто украшались общественные места. Вели также некоторых знатных пленников, прославленных своими подвигами и подвигами отцов. (5) Провезли медные монеты старой чеканки136 – два миллиона пятьсот тридцать три тысячи фунтов, – говорили, что эта медь была выручена от продажи пленных; серебра, захваченного в городах, было весом тысяча восемьсот тридцать фунтов. Всю медь и все серебро положили в казну, а воинам из этой добычи ничего не досталось. (6) Еще больше возмутило простой народ, что при этом даже на жалованье воинам взимался налог, тогда как, откажись консул от славы внести в казну деньги, вырученные за пленных, он мог бы и одарить воинов из добычи, и за военную службу выдать им жалованье. (7) Еще Папирий освятил храм Квирину. Ни у кого из древних писателей я не читал, чтобы он давал о том обет в разгар битвы, да и, право же, он не мог бы, возвести его за столь короткое время. Это был храм, о котором обет дал его отец в бытность свою диктатором137, сын же, будучи консулом, освятил его и украсил вражескими доспехами, (8) которых было столько, что не только убрали ими храм и форум, но даже уделили часть их союзникам и соседним поселениям для украшения храмов и общественных мест. (9) После триумфа консул повел свое войско зимовать в весцийские земли, так как эта область была под ударом самнитов.
(10) Тем временем в Этрурии консул Карвилий, задумав напасть прежде всего на Троил, договорился с четырьмястами семьюдесятью богатейшими его жителями, что за огромный выкуп им позволят уйти оттуда, (11) а отпустив их, силой захватил остальное население и саму крепость. Потом он завоевал еще пять укреплений, защищенных труднодоступной местностью. (12) Там было уничтожено две тысячи четыреста неприятелей и взято в плен менее двух тысяч. А фалискам на их просьбы о мире консул дал лишь перемирие на год при условии уплаты ему ста тысяч медью старой чеканки и годового жалованья войску. (13) Покончив с этим, он ушел, чтобы справить триумф; над самнитами триумф его был не столь славен, как у товарища, однако сравнялся с ним, когда добавились победы в Этрурии. (14) Карвилий внес в казну триста восемьдесят тысяч медных монет старой чеканки, а оставшиеся деньги из своей доли добычи вложил в возведение храма Счастливого Случая138 рядом с храмом этой богини, освященным царем Туллием. (15) Воинам из добычи он раздал по сто два медных асса и по столько же центурионам и всадникам, и эта щедрость при скупости его товарища принята была с тем большей благодарностью. (16) Покровительство консула защитило от народа консульского легата Луция Постумия: народный трибун Марк Скаптий привлек было его к суду, но от суда он ушел, как говорит молва, сделавшись легатом; так что грозить ему было легче, чем довести дело до конца.
47. (1) По прошествии года [292 г.] новые народные трибуны вступили в должность; но из-за ошибки, допущенной при их избрании, через пять дней пришлось заменить их другими. (2) В тот год цензоры Публий Корнелий Арвина и Гай Марций Рутул совершили ценз и очистительное жертвоприношение; в списки были занесены двести шестьдесят две тысячи триста двадцать один человек. Цензоры эти были двадцать шестыми после первой пары, а очищение – девятнадцатым. (3) В этом же году те, кто получил венки за подвиги на войне, впервые смотрели Римские игры, сидя в этих венках, и тогда же впервые переняли греческий обычай вручать победителям пальмовую ветвь139. (4) В том же году курульные эдилы, устроившие эти игры, на деньги, полученные с нескольких осужденных скотовладельцев140, вымостили дорогу от Марсова камня до города Бовиллы.
(5) Консульские выборы вел Луций Папирий; он провозгласил консулом Квинта Фабия Гургита, сына Максима, и Деция Юния Брута Сцеву. Сам Папирий стал претором.
