кодификация договора о взаимопонимании между Россией и США, воссоединение Европы, ознаменованное Парижским саммитом СБСЕ; и соглашение о значительном сокращении обычных вооружений, особенно Советского Союза. Все эти события были в той или иной степени взаимосвязаны. Все вместе они ознаменовали решительный отход от конфигурации Европы времен холодной войны, хотя в большинстве случаев они положили начало процессам, для полного развития которых потребуется время.
1991 год продолжил процесс быстро развивающихся перемен тремя майскими событиями: дальнейший сдвиг в отношениях между Советским Союзом и странами Восточной Европы, отмеченный окончанием действияВаршавского пакта (и СЭВ) и крупным выводом советских войск (полностью из Чехословакии и Венгрии, частично и -продолжая - из Генмии и Польши); в сочетании с распространением отношений НАТО на членов бывшего Варшавского пакта, включая Советский Союз; и, наконец, борьба внутри Советского Союза.В течение года, кульминацией которого стало свержение младокоммунистической партии после семидесяти четырех лет правления, а к концу года - распад и ликвидация самого Советского Союза. Следует также упомянуть два других события: во-первых, распад и начало гражданской войны в фоннерной Югославии, что стало примером крупного европейского кризиса, не связанного с холодным фронтом, но не контролируемого ни одним из институтов вновь объединенной Европы; и, во-вторых, неспособность Европы оправдать свои собственные надежды на воссоединение. Вместо этого региону пришлось решать новые задачи по переопределению своих давних отношений с восточной и южной частями воссоединенной Европы, которые теперь простираются до Владивостока и не охватывают большую часть Центральной Азии.
Соединенные Штаты и Советский Союз теперь все чаще выступали на одной стороне, а не находились во враждебном конфликте. Конечно, все еще существовала необходимость заново согласовывать различные интересы, но даже при наличии разногласий проявлялось явное стремление к их разрешению. В какой-то степени это было лишь дальнейшим развитием тенденций, уже наметившихся, но еще не завершившихся в 1990 и 1991 годах. Тем не менее, сотрудничество становилось отличительной чертой американо-шмиетских отношений.
Буш и Бейкер, как они и обещали, не стремились использовать имевшиеся возможности, чтобы воспользоваться крахом гегемонии Сми в Восточной Европе, ни продвигая НАТО вперед к советским границам, ни пытаясь использовать расширяющиеся трещины внутри. Лишь в относительно незначительной степени Соединенные Штаты воспользовались советской слабостью, например, получив незначительные преимущества в переговорах по оставшимся разногласиям по Договору СНВ-1, подписанному в середине 1991 года.
По самому критическому вопросу, воссоединению Германии, хотя позиции двух стран изначально существенно различались (прежде всего, по вопросу о том, чтобы объединенная Германия осталась в НАТО), они совместно работали над решением этой проблемы, разработав ряд положений, чтобы заверить советское руководство и общественность в том, что их безопасность не будет поставлена под угрозу.
Хотя Горбачев и другие советские лидеры были готовы отказаться от контроля над Восточной Европой и даже с неохотой восприняли вытеснение реформаторских коммунистических правительств некоммунистическими, они не были готовы к тому, что Восточная Германия будет поглощена Западной Германией.
Горбачев был встревожен этой перспективой. 10 ноября, в день, когда в Берлине взорвался вал, Горбачев отправил довольно тревожное послание президенту Бушу (а также министру иностранных дел Маргарет Тэтчер и президенту Франсуа Миттерану), подчеркивая, что "история распорядилась", чтобы существовало два немецких государства (это замечание он также сделал ранее президенту Германии Рихарду фон Veizsacker, в то время, когда вопрос был гораздо менее активным). Горбачев был действительно обеспокоен тем, что события могут выйти из-под контроля, и хотя он не думал об использовании крупных советских вооруженных сил в Восточной Германии, он опасался, что своим присутствием они могут быть вовлечены, например, в ответ на неконтролируемые действия гражданского населения против них. Это также затруднило бы общий переход к новому европейскому и международному порядку. Советские лидеры, некоторые из которых были гораздо более встревожены, чем Горбачев и Шеварднадзе, также были сильно обеспокоены тем, как воссоединенная Германия может в будущем бросить свой вес. Наконец, внезапное появление возрождающейся воссоединенной Германии в сочетании с распадом всего социалистического лагеря вызвало в Советском Союзе vide общественное беспокойство, гораздо более сильное, чем опасения по поводу смены режимов в странах Восточной Европы.
Уверенность в том, что интересы безопасности и огни Советского Союза и трех других послевоенных оккупационных держав будут учтены при воссоединении Германии, была получена в ходе переговоров "2+4" (два немецких государства и четыре победителя военного времени) в 1990 году. Признание восточных границ Германии, подтверждение статуса неядерного оружия, сокращение и ограничение численности вооруженных сил Германии, а также отказ от расширения других сил НАТО на восток! Германия внесла большой вклад в снятие советских опасений, как и параллельные шаги по укреплению общеевропейских механизмов безопасности через дальнейшие соглашения о сокращении вооружений СБСЕ и ДОВСЕ, заключенные в ноябре 1990 года.
Внезапная смена руководства и правительства в Восточной Европе в конце 1989 года поставила перед Советским Союзом ряд проблем и задач. На заседании Политбюро 2 января 1990 года было принято решение поручить Министерству иностранных дел, Министерству обороны, КГБ и Международному отделу
Центрального Комитета проанализировать и подготовить рекомендации Политбюро по трем вопросам: вопросы контроля над вооружениями и безопасности (в свете изменившейся ситуации); позицию, которую Советский Союз должен занять "в отношении сотрудничества и установления контактов с руководством новых структур власти" в странах Восточной Европы "с учетом происходящих там процессов"; и "линию КПСС и меры по поддержке коммунистических и рабочих партий в странах Восточной Европы". В архиве ЦК стал доступен и меморандум, подготовленный по третьему пункту и позднее принятый Политбюро. В нем излагалось плачевное состояние коммунистических партий, большинство из которых, по его собственным словам, находились "в состоянии глубокого идеологического кризиса и организационного беспорядка". Не рассматривая подробно этот фашистский документ, стоит отметить, что в нем приписывается падение власти, потерю членства и другие катастрофические последствия, связанные с их неспособностью раньше сменить старую "административно-командную модель социализма". Он отметил, что все они, за исключением, возможно, Булрианской партии, теперь будут оппозиционными партиями, а также то, что все они в той или иной степени стали левыми социалистическими или социал-демократическими партиями и отказались от коммунистических позиций. Рекомендуемый курс для Советского Союза заключался, по сути, в том, чтобы принять новую реальность, сохранив контакт с партиями, не бросая их и даже оказывая некоторую материальную поддержку косвенно, чтобы помочь им выжить. Но Советский Союз больше не мог выступать в одном ряду с бывшими коммунистическими партиями или против других партий. На деле советских руководителей также призвали не медлить с установлением контактов и с другими новыми партиями и силами, такими как "Солидарность" в Польше, Гражданский форум в Чехословакии и Фронт национального спасения в
