Обер помедлил немного, потом задумчиво, чуть ли не себе под нос, пробормотал:
«Но больше всего меня беспокоит совсем другое…»
«Что же?» — немедленно отреагировал генерал Матро.
«Уровень боевой подготовки. Когда деремцы ударят своими танковыми клиньями и неизбежно кое-где разрежут оборону, когда части окажутся под угрозой окружения, когда вышестоящие штабы не будут успевать реагировать на меняющуюся обстановку, когда связь будет то и дело нарушаться, когда склады и железные дороги будут под ударом вражеской авиации — смогут ли тогда твои солдаты и офицеры не просто вспомнить о том, что написано в боевых уставах, но воевать в соответствии с ними? Вести разведку, знать, где противник, не терять связи с артиллерией, танками и авиацией, обеспечивать снабжение боеприпасами и горючим, своевременно выдвигать войска на нужные рубежи…»
Обер Грайс поднял глаза на генерала и увидел, что тот помрачнел.
«Настоящая война, это, конечно, не учения. И, боюсь, многие на первых порах не выдержат, растеряются» — мотнул головой Астакар Матро. — «Но проверить это можно только в реальном бою. Впрочем, завтра мы выйдем на учения. Кое-что и они покажут».
Прошедшие учения действительно, многое показали. И пехотные подразделения продемонстрировали очень разный уровень умения стрелять из винтовки. Многие офицеры путались в карте. При совершении маршей колонны растягивались, опаздывали из-за поломок машин, а порой и заезжали не туда. На начальной стадии учений пехота браво шла вслед за танками, артиллерия дружно поддерживала атаку огнем, а самолеты бомбили передний край условного противника. Но стоило войскам продвинуться вперед на десяток-другой километров, стоило условному противнику начать маневрировать, как все взаимодействие разлаживалось — танки рвались вперед без поддержки пехоты, то ли отставшей, то ли заблудившейся, артиллерия в это время молчала, ожидая указаний от своих артиллерийских начальников, а авиация маялась без дела, не получая вообще никаких заявок.
Генерал Матро был заметно расстроен, но Обер Грайс не считал ситуацию столь уж катастрофической. При быстром развертывании армии и отсутствии готовых резервов офицерских кадров такое положение былро неизбежно. Но, разумеется, исправлять ситуацию нужно было как можно скорее. Не оглядываясь на инструкции, надо было резко поднять интенсивность тренировок. И господин советник пытался донести эту мысль до генерала Матро.
«За оставшееся время постарайся сделать все, что можно, чтобы войска не растерялись под первым ударом. Учи их тому, что будет в реальном бою» — закончил разговор советник.
Короткий визит к генералу Матро завершился. И снова завертелись дела. На этот паз Обер поехал на восток. Там, на одном из двух танковых заводов, имевшихся в Левире, проходили испытания нового образца тяжелого танка. Заместитель начальника Управления броневых сил Никасу Войлита (получивший недавно звание полковника) пригласил Обера присутствовать на этих испытаниях.
Танк, стоявший на полигоне, после того, как с него сняли брезент, предстал перед Обером Грайсом весьма внушительно выглядящей боевой машиной. Обер внимательно обошел его вокруг и начал задавать вопросы:
«Вес?»
«43 тонны», — ответил сопровождавший его офицер-танкист.
«Толщина брони?»
«Лобовая — 50 мм, борт — 30 мм».
«Мощность двигателя?»
«400 лошадиных сил. Тот же двигатель, что у среднего танка», — пояснил танкист.
«Скорость?»
«28 км/час».
«Калибр пушки?»
«91 мм».
«Длина ствола?»
«26 калибров».
После того, как танк, натужно воя мотором, медленно прополз по полигону и заглох, не в силах забраться на крутую насыпь, Обер попросился сам сесть за его рычаги. Но и это не помогло — покрутившись так и сяк, танк так и не смог одолеть подъем, но зато стал явно перегреваться двигатель. Один из инженеров завода-изготовителя попытался поддержать честь своей машины. Но его усилия на месте механика-водителя привели только к тому, что танк окончательно встал — не выдержала нагрузки и сломалась трансмиссия. Всю вторую половину дня и ночь опытный образец танка приводили в порядок, чтобы назавтра он мог принять участие в стрельбах.
При проведении боевых стрельб было заметно, что каждый выстрел сотрясает танк так, что тот едва не опрокидывается. Загазованность боевого отделения оказалась такова, что экипажу пришлось открыть все люки, но и при этом темп стрельбы упал до 1–1,5 выстрелов в минуту. После отстрела третьего боекомплекта у танка заклинило противооткатное устройство. Осмотр танка по завершении стрельб показал наличие трещин в креплении орудия и заедание поворотного механизма башни.
«Очень плохо», — резюмировал Обер, поплотнее запахивая плащ от сырого пронизывающего зимнего ветра. — «Никуда не годится. Тяжелый танк у вас не получился».
Присутствующие на полигоне Никасу Войлита и полковник Шуффина, только что перешедший с должности командира танковой бригады на должность командира формирующейся танковой дивизии, поддержали мнение Обера:
«Да, танк слишком тяжел, подвижность недопустимо мала, крепление орудия не выдерживает динамических нагрузок, противооткатное устройство недоработано, ходовая часть ненадежна, башня очень тесна…»
Обер заговорил, обращаясь к представителям конструкторского бюро:
«Средний танк у ваших коллег вышел неплохой, а вот с этим вы поторопились. Без нового двигателя и без специально сконструированной танковой пушки этот замысел реализовать не получится».
Конструктора молчали, видимо, не желая вставать в позу оправдывающихся, и лишь один из них с горячностью затараторил:
«Новая пушка? Новые, более надежные противооткатные устройства? Расширение пространства для экипажа в башне?» — инженер резко отрубал фразы, перемежая их короткими паузами, и при каждом завершении фразы энергично тыкал указательным пальцем чуть ли не в грудь Оберу. — «А вы знаете, что значило для нас сделать хотя бы такую башню? Это значило, что мы вышли на предел возможностей нашего оборудования! Увеличенная башня потребует неизбежно погона значительно большего диаметра, а оборудования для обработки таких больших деталей у нас попросту нет!» — Он последний раз махнул пальцем перед носом у Обера и замолчал, насупившись.
«Да, это действительно проблема» — Обер немного помрачнел, — «и я не могу обещать ее скорейшего решения. Мы сами еще не располагаем ни одним таким станком — первый должен быть вот-вот построен для нашего собственного танкового завода».
Обер чуть помедлил, потом его лицо просветлело, а губы тронула едва заметная улыбка:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
