— Начинаем!
— Ах да, я первая, — припомнила богиня, поставив на стол бокал, и со скорбью в голосе (впрочем, эта скорбь никак не вязалась с торжествующей улыбкой на ее губах и лукавым блеском в глазах) провозгласила: — Я обещала, что в Новогодье не буду заниматься любовью с блондинами.
Нрэн вздрогнул как от удара и испытал сильное желание мгновенно очутиться как можно дальше от этого зала, особенно от кузины, но, повинуясь правилам, взял себя в руки и с трудом просипел "зеркальную" оценку:
— Да, для Богини Любви обет невозможный.
— Каюсь, я его не исполнила! — ликующе объявила Элия.
— Ничего, милая, я охотно прощаю тебе сие прегрешение во имя любви, — утешил принцессу Джей с самым благостным выражением на хитрой физиономии.
Начавший было конфузливо опускать очи под заинтересованными взглядами родственников Нрэн живо взревновал и пристально уставился на белобрысого кузена. Чувство стыда за свои негодяйские поступки смело вихрем подозрительности.
— Спасибо, милый, — рассмеялась Элия и, с удовольствием взъерошив густую шевелюру брата, встала со своего места. — Твое ободрение даст мне силы выполнить любую карту, какой бы суровой она ни была.
Джей довольно улыбнулся, чувствуя, что сестра больше не сердится на него, и на данный момент они помирились окончательно. Все-таки не смотря на все злые слова в адрес Элии, коварные планы жестокой мести и злость, принц не мог надолго ожесточить свое сердце против сестры, и ссора с ней была его болью, болью настолько сильной, что за ее исчезновение он был готов заплатить практически любую цену. Слишком многое для Джея значила благосклонность богини, ее улыбка.
Принцесса подошла к столику для не исполнивших обет, инкрустированному темными породами дерева. На нем было кругом выложено девять карт, по общему числу игроков. Решительно протянув руку, богиня взяла первую приглянувшуюся ей карту и огласила:
— Приветствие. Круг игроков, решайте, как я должна приветствовать Зеркало Обетов.
Общество напрягло извилины и занялось телепатическим совещанием, соображая, что бы придумать такое забавное, чтобы и Элия не рассердилась и Нрэну немножко досадить, но не перегнуть палку.
Через минуту Кэлберт объявил, искусно пользуясь своим глубоким, низким и, как считали очень многие дамы, весьма эротичным голосом:
— Мы предлагаем тебе подойти поближе к кузену, сделать перед ним глубокий реверанс, а потом поцеловать его… в обе щеки.
— Понятно, — кивнула Элия и жалобно спросила: — А табуретом можно пользоваться? Я ведь иначе до его щек не достану.
— Табуретом можно, — после некоторого раздумья дозволил Кэлберт.
Нрэн встал и замер в позе по стойке смирно, руки по швам, пристально глядя на приближающуюся кузину своими желтыми полубезумными глазами. Вот принцесса подошла к нему почти вплотную, обольстительно улыбнулась, томно склонив голову, и начала делать реверанс. Чем ниже она опускалась, тем лучше становился вид на два соблазнительных полушария, полускрытых нежно-голубой тканью лифа.
Нрэн мысленно взмолился о том, чтобы Силы Войны, его покровители, даровали ему твердости духовной и сделали не столь заметной твердость телесную.
Элия между тем закончила официальный реверанс, который умудрилась превратить в настоящее эротическое представление, от которого горло пересохло не только у Нрэна. Потом под смешки родичей принцесса действительно материализовала рядом с собой низкий табурет и забралась на него. Лицо богини теперь оказалось вровень с лицом Нрэна, ее гибкое тело прижалось к кузену соблазнительными округлостями, руки доверчиво легли на плечи. Серые глаза с лукавыми искрами заглянули в глубины желтых, горящих страстью, и принцесса еще раз убедилась в том, что она победила, еще одно дополнительное доказательство этого чувствовалось несколько ниже. Губы богини нежным бархатом коснулись щеки бога, язычок быстрой змейкой пощекотал кожу Нрэна. Тот судорожно вздохнул, еще сильнее прижав ладони к телу, чтобы они не начали действовать самостоятельно, и невероятным усилием воли пережил в состоянии ступора второй "сестринский" поцелуй.
С чувством выполненного долга принцесса спрыгнула с табурета и, удалив его, вернулась на свое место под горячие аплодисменты публики. Джей тут же наполнил ее бокал фельранским. Отсалютовав бокалом все еще пребывающему в ступоре Нрэну, Элия пригубила сладкое вино.
Настал черед принца Лейма, самого юного из участников игры. Он с некоторым смущением, закономерно ожидая неодобрения сурового Нрэна, объявил:
— Я обещал хамить каждому, кто меня разозлит, вне зависимости от титула, пола и возраста.
Но на сей раз воитель не оправдал негативных ожиданий юноши. Нрэну было не до поучений младшему брату, бог напряженно пытался разобраться в происходящем и логике поступков Элии, в которых, казалось, не было никакой логики. Но с каждым витком размышлений только еще больше запутывался. Поэтому Нрэн просто сказал:
— Признаю обет невозможным! — и предоставил игре течь своим чередом.
— Я исполнил свой обет, — оповестил собравшихся обязательный Лейм, с удовольствием вспоминая некоторые моменты своего раскованного поведения.
Круг богов тоже перебрал в памяти все эпизоды с участием хамящего юноши, очевидцами которых присутствующие были в течение праздников Новогодья, и единогласно постановил:
— Возражений нет, обет считать исполненным.
— Тяни карту, братишка! — потер в предвкушении ладони Рик, наблюдая за тем, как юноша задумчиво разглядывает разложенный на светлом столике круг награды.
Лейм выбрал самую ближнюю к нему и оповестил родственников:
— Карта "желание".
— Повезло мальчику! — констатировали игроки, гадая, что выпадет сегодня на их горькую или сладкую долю.
— Я хочу, чтобы ты, Элия, меня поцеловала. Наедине, — решившись, попросил Лейм, умоляюще глядя на сестру своими зелеными глазами.
— О юность, о невинность, — хмыкнул про себя Джей, понимающе переглянувшись с Риком. Уж если б им выпала такая карта, то они знали бы, что загадать Богине Любви.
— Пойдем, дорогой, — охотно согласилась принцесса и встала из-за стола, оставив родственников привычно раздумывать над тем, оказана такая честь кузену только из-за того, что богине не хочется платить тройной штраф исполнившему обет, или же потому, что она жалеет мальчика. А может быть, дело в том, что романтичный малыш вырос достаточно, чтобы рассчитывать на нечто большее, чем теплые улыбки и ласковые похлопывания по плечу? Тогда стоило начинать ревновать всерьез или что-то предпринимать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
