— При всем уважении, Ваше Величество, — я еще пару раз кашлянул. — Это семейные секреты, я не вправе передавать их на сторону.
— А как же ученица? — спросил он, посмотрев на Алену.
— Она осталась без родителей, и мы приняли ее в нашу семью, — быстро сказал я. — И передать знания она сможет только моим или детям брата.
— Внутри семьи, — взгляд императора стал еще более пристальным. — Сюли, моя талантливая дочь, я ценю ее и жду больших успехов.
— Уверен, что в империи Цао достаточно талантливых и сильных мастеров, способных достойно обучить принцессу, — согласился я.
— Но нет ни одного, кто бы учил укреплению тела.
Я чуть не съязвил насчет Лу Ханя, но вовремя сдержался. Что-то вино на меня действует несколько расслабляюще.
— Она, бесспорно, одаренная, но ее путь развития должен идти через классическую школу. Укрепление тела погубит этот талант.
— Загубит? — в его тоне появилось недоверие, словно я от него что-то скрываю. — Кроме твоей ученицы больше талантливых девушек нет?
— Почему нет? — возмутился я. — У госпожи Цао Сяочжэй невероятный талант и только слабое тело ограничивает ее. Будь ей восемнадцать, я бы без промедлений взял ее в ученицы. Госпожа Цао Чжэнь обладает необычной расположенностью к укреплению тела. Я вижу, что основы даются ей легко и, если упорно заниматься она может стать сильным мастером. Но спешу повторить, техники укрепления тела — это семейная тайна.
— Чжэнь, значит, предрасположена? — спросил он.
— Ну, да, — не понял я его скепсис. — Без лукавства и обмана. Все задатки есть, большое внутреннее море, довольно гибкая система каналов, перестроить их не составит большого труда.
— Не желаешь выпускать секреты техники из семьи, бери ее в жены, — спокойно сказал он. — Она моложе твоей старшей жены и существенно выше по положению. Выйдет исключительный брак. Я же дам тебе слово Императора, что техники укрепления останутся в роду Матчиных.
В голове зазвучала фраза из старого фильма: «Какой хитрый человек». Сказал не в «семье» Матчиных, а в роду. То есть их смогут изучать мои прямые потомки, неважно, в какую семью они войдут. А уж дед заберет внучат к себе и воспитает как нужно, к гадалке не ходи. Только мне уже предлагали в жены принцессу, поэтому морально я был готов. Но даже так, прозвучало сильно. Не будь во мне уже пол-литра крепкого вина, может и руки тряслись бы.
— Род Наумовых — это опора Российской Империи, — сказал я. — И политический брак, особенно такого уровня, не мне принимать решения.
— Тут ты или заблуждаешься, или лукавишь, — сказал он. — В роду Наумовых ты только до тех пор, пока не станешь великим мастером. А потом у тебя появится собственный род, поэтому ты вправе решить такую мелочь. К тому же политический брак будет только между семьями Матчиных и Жао. Фамилия Цао у принцессы только до тех пор, пока она не вышла замуж. А когда это случится, род матери станет ее поддержкой. Но она останется моей дочерью, — веско добавил он.
О подобном я что-то и не задумывался. Черт, надо было узнать о подобных политических нюансах заранее. Один — ноль в его пользу.
— Это всего лишь техники, — смягчил он тон. — Но пусть они трижды уникальные и необычные, для меня никакой роли это не играет. Важны лишь здоровые дети, наследники. В тебе течет сильная кровь, как и в роду Цао. И в их смешении должно родиться что-то поистине великое. Как ты думаешь? Если хочешь, не учи ее ничему, — отмахнулся он. — У нее достаточно знаний для развития, чтобы родить тебе сильного наследника. Даже, наоборот, род Жао владеет сотней редких и десятком исключительно редких техник, которые достанутся тебе.
Я мучительно соображал, что сказать, но в голову ничего не приходило. По инерции протянул чашку, которую император наполнил вином. Все-таки хорошее оно оказалось, вкусное.
— Мне надо подумать, — все, что я смог сказать.
— Думай, — улыбнулся он. — У тебя есть минут десять до того, как подадут десерт. Хо-хо-хо.
Он вновь рассмеялся, хлопая себя по коленке. Шутка? А у меня спина потом покрылась. Страшно мне почему-то стало и неуютно. Вот сидишь рядом и подсознание говорит, что спорить нельзя, опасно для жизни. Надо или соглашаться, или как-то аргументировать, чтобы не обидеть и не оскорбить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Она будет готовить для тебя каждый день, — подмигнул император и снова засмеялся. Вот что он в этом находит смешного, ума не приложу. Отсмеявшись, он подал знак слуге. Посмотрел на меня уже серьезно. И ведь ни в одном глазу намека на алкоголь. — У меня для тебя есть подарок.
Слуга, метнувшись к дальней двери, вернулся довольно быстро, неся в руках небольшую красную лакированную шкатулку с золотым пером на крышке. Император взял ее, раскрыл и вынул небольшой железный стержень, покрытый замысловатыми узорами. Сжав его в руках, пропустил силу и узоры слегка засветились.
— Он словно сделан для мастера укрепления тела, хотя изначальный замысел был иным, — произнес он, протянув стержень мне.
Стержень толщиной в большой палец и длиной сантиметров двенадцать. Сделан так, чтобы удобно лежать в кулаке. Сверху и снизу немного заострен. Китай производил лучшее холодное оружие для мастеров. Изготавливали на заказ, под конкретного человека. Как тот же меч у однорукого Семена, похитившего сестру. Он при помощи его камни резал и кран уронил. Меч в этом сыграл не главную роль, но вряд ли бы он провернул подобное с арматурой в руках. Ходили слухи, что самое редкое оружие покрыто рунами, усиливающими владельца. Китайцы это всегда отрицали, насмехаясь над любым, кто спрашивал о подобном. Я повидал немало мастеров и их оружие, но никогда не видел рун, поэтому в эти сказки не верил.
Боевой стержень, не знаю, как он точно называется, глупое оружие, неудобное. Но светящиеся руны мне приглянулись. Надо поближе посмотреть, что это такое. Может, просто для красоты сделано, тогда буду использовать как фонарик.
— Спасибо, это очень ценный для меня подарок, — сказал я. Плохо, что отказываться нельзя, иначе не взял бы. Убрал стержень в футляр, поставил на колени.
Слуги начали убирать со стола, меняя тарелки на большой чайный сервиз. Принесли вазочки с традиционными сладостями. Разговор немного ушел в сторону от серьезных тем. Император Цао интересовался, как я жил в Японии, как учился и тренировался. Таких баек у меня запасено столько, что я могу их дней десять рассказывать без перерыва, так что вторая часть вечера прошла интересно. Все слушали с большим интересом, особенно принцессы. Ловили каждое слово, когда дело касалось тренировок и развития.
В конце вечера император прогнал женщин, и позвал мастера Че Ю, составить нам компанию. Мы перешли в небольшую комнату, где из мебели были только четыре мягких кресла, установленные полукругом перед чайным столиком. За ним широкое окно, открывающее потрясающий вид на сад, подсвеченный яркими уличными фонарями. Поставив кувшин в центре, император позволил каждому наливать себе самостоятельно. Мы молча выпили по две чашки. Я задумчиво разглядывал две узкие картины, одна изображала дракона, изогнувшегося в виде иероглифа, вторая — горный водопад в стиле китайской традиционной живописи.
— Кузьма, как ты относишься к императору Тайсе? — спросил император через мастера Че Ю.
— Сложно сказать, — я пожал плечами. В голове тихо шумело от алкоголя. — Уважаю как правителя империи, и равнодушен, если говорить о личной симпатии. Когда-то он нам помог, но, как сказала мама, не бесплатно. А я-то всегда думал, что он нас приютил по доброте душевной и из-за человечности.
— Император Тайсе тот еще жадный червь, — презрительно скривил губы правитель. — Пытается сожрать больше, чем может переварить. Не способен тихо сидеть на своих островах. Имперские амбиции не дают покоя. Может он и по ночам не спит.
Император Цао поморщился, налил еще чашку, выпил залпом. Говорил он с таким презрением, от которого молоко могло скиснуть во всех окрестных деревнях.
— Знаю о твоих трудностях и склоках с благородными домами. Вижу, что царь Иван настроен против тебя. Наумовы сильны, — он покивал. — Если понадобиться помощь и придется бежать, то Империя Цао примет тебя и семью. Не выбирай Японию, Тайсе не простит, что Матчины их бросили. Да и в свете предстоящих событий, это будет неуместно.
